Тайсон. Победить или влюбиться

Кивнув охраннику, спокойно прохожу к лифту. Поднимаюсь на этаж. Здесь только кабинеты руководящего состава, один из которых по умолчанию мой. И та самая секретарша, про которую я случайно ляпнул матери. Только ее нет на рабочем месте. Решила порадовать папочку хорошим минетом вместо обеда?

Представляя себе эту пошлю картину с торчащими из-под его стола каблуками, без стука вламываюсь в кабинет и застываю на фразе «Папа, смотли как я умею» от маленькой темноволосой девочки лет четырех, наверное.

Отец медленно поднимается из своего кресла. Девчушка удивленно смотрит на меня его глазами.

— Пап? — хмыкаю я.

Внутри все горит. Меня, блядь, аж трясти начинает! Реально? «Пап»?! Какого хера?! Руки сами сжимаются в кулаки. Язык неприятно царапает зубная крошка.

— Тай, спокойно. Я сейчас объясню.

— Папа… — почувствовав мою ярость, ребенок подбегает и жмется к его ноге. Отец поднимает ее на руки.

Так мило смотрятся, я прям не могу!

— А чего у вас дверь… Тайсон, — выдыхает секретарша отца.

Мне даже оглядываться не надо, я знаю, что это она.

— Забери Лясю и закрой за собой дверь, — тихо просит великий Таир Расулович, понимая, как только что обделался передо мной.

Обойдя меня по дуге, его любовница забирает дочь и также, стараясь держаться от меня подальше, исчезает.

— Тайсон, так вышло… — начинает он.

— Не надо, — перебиваю. — Боюсь, меня стошнит от твоей лжи и лицемерия.

— Тай, нам все равно придется это обсудить.

— Ты же сам требовал, чтобы я приехал. Почему она здесь? — мне тупо интересно.

— Случайность. Пришлось забирать из детского сада. Я не знал, что она привезет Лясю в офис. Но у нас очень много работы. Так совпало, — пытается объяснить родитель, а я медленно подхожу, чувствуя, как во мне сейчас взорвется атомный реактор.

Его голос, его попытки оправдаться и быть не таким ублюдком, как обычно, капают в огненную чашу, бурлящую у меня в груди. Мне больно. Настолько, что хочется разворотить себе ребра и потушить эту лаву, а лучше выплеснуть ее прямо на отца. Больно за мать. Она ведь его любит. Больно за то, что я давно догадывался о том, что он трахает секретаршу, но в глубине души надеялся — он не упадет так низко. Ребенок — это перебор. Это вторая семья на стороне. И эту семью он любит, продолжая задрачивать меня по поводу и без. Значит, сука, знает, что такое чувство существует. Тогда какого хера лезет ко мне и пытается все сломать?!

Потому что я единственный, кто несет в своих венах нашу фамилию и ему хочется ее выгодно пристроить. Даже не меня! Я — лишь средство для достижения целей и реализации его «хотелок».

— Тай, ты должен понять меня сейчас не как сын, как мужчина, — продолжает отец.

Эти слова становятся последней каплей. Бурлящая чаша внутри меня переворачивается, заливает кнопку атомного реактора, запуская его на всю мощность. И эту мощность я перенаправляю в тело, в мышцы, в руки. С одного профессионального удара всаживая кулак отцу в морду. Он теряется. Из носа алой струйкой течет кровь. Удар с левой разбивает ему губу. Потеряв равновесие, отец в своем дорогом костюме падает на пол.

От следующего удара меня стопорит то, что он лежит с мутными глазами на грани потери сознания и пытается прикрыться.

— Матери скажи. Иначе это сделаю я.

Он не в состоянии сейчас отвечать. Я знаю силу своего удара. Еще один и отец окажется в реанимации. А так может отделается легким сотрясением. Но ярость все еще плещется во мне и следующий удар я наношу в пол рядом с его лицом, сдирая кожу с костяшек и не чувствуя боли.

— С этой секунды у нас только деловые отношения, — выплевываю в его разбитую рожу. — Отца у меня больше нет. Есть спонсор. И то, до тех пор, пока я не нашел другого. Аdiоs, Таир Расулович.

Вылетаю из его кабинета, затормозив у стола секретаря. Она испуганно смотрит на меня, прижимая к себе дочь.

— Скорую ему вызови. Он, кажется, все же вырубился.

— Господи, Тай… — выдыхает секретарша, дрожащими пальцами пытаясь взять со стола мобильник.

— Я скорее из другой инстанции.

— Злой блатик, — шепчет маленькая копия моего отца. — Я боюсь.

Хмыкнув, ухожу.

Зло бью по кнопке вызова лифта. Ничего я к этому ребенку не чувствую. У меня больше эмоций вызвало знакомство с Юлькиной соседкой. А это… Это результат предательства женщины, которая любит своего мужа всем сердцем больше двадцати лет!

Ни хера не помню, как добрался до Дворца.

Захожу в зал и потерянно падаю на скамейку.

Терехов садится рядом. Берет меня за руку, рассматривая ссадины и отек.

Меня трясет. Просто пиздец как. Я это не контролирую. Ком в горле. Пересохло. Но вода сейчас не полезет. Желудок скрутило спазмом. Если буду пить, вывернет.

— Я ударил отца, — признаюсь тренеру. — И бросил его без сознания в его же кабинете.

— Твою… — глотает мат Юрий Германович.

Встает со скамейки, присаживается передо мной на корточки и требовательным касанием заставляет смотреть на него.

— Зато злости во мне на три победы, — тоскливо усмехаюсь. — Всем же от меня только это нужно. Чтобы побеждал…

Терехов неожиданно обхватывает меня за затылок и дергает на себя, прижимая лбом к сильному плечу.

— Проорись лучше, Тай, — тихо говорит мне ухо. — Нельзя в таком состоянии на ринг. Давай, парень. Выплесни на меня, я переживу. А вот твой поломанный труп, который будут выносить из «клетки», станет моим грузом до конца жизни. Ну же, Салахов!

— У него другая семья. Не знаю, что будет с матерью…

… и орать мне совсем не хочется. Громко. Я делаю это внутри себя. Терехов понимает, заглянув мне в глаза. Качнув головой, снова садится рядом и вызывает в зал медика, чтобы обработал руку.

Глава 34

Тайсон

К руке приложили лед, чтобы снять отек. Сижу, ни хера не чувствую. Голова только болит теперь. Наш медик кормит меня горькими таблетками. Я все послушно жру, надеясь, что поможет.

— Что случилось? — в зал забегает Юлька.

На подлете ко мне ее ловит Терехов и выводит обратно в коридор. Рядом со мной плюхается смазливый. Кошусь на него. Сосредоточенный, напряженный и рука тоже разбита.

— А у тебя что? — вздыхает врач.

— Отжимался, — нагло врет он.

— Не уходи. Сейчас с Тайсоном закончу, займусь тобой.

Лед убирают. Шевелю пальцами, больно, но работают. Хорошо. Внутри мне гораздо хуже. Пришло то самое чувство, которое я словил в поездке с отцом. Снова чувствую себя вещью или шлюхой, которую каждый пытается выгодно продать или применить. Мерзко до тошноты.