Те, кто в опасности

Сразу поступило подтверждение о приеме. Сообщение ждали. Через час быстрый тридцатипятифутовый моторный катер отошел от причала в гавани и направился навстречу дау. Суда встретились. Оба экипажа радостно вопили и размахивали оружием.

— Аллах акбар! Бог велик! — кричали арабы, приплясывая на узких палубах.

Когда между судами оставалась только узкая щель, они начали перепрыгивать через нее, обнимались и топали босыми ногами по палубе. Кайла, сжавшись, сидела в углу надстройки на груде грязных ковров, которые служили ей постелью, и с ужасом слушала этот рев. Одиннадцать дней ей не позволяли ни вымыться, ни переодеться. Кормили раз в день миской риса и рыбы с острым соусом чили, а вода, которую ей давали, была солоноватой и пахла канализацией. Кайлу мучили понос и рвота — результат совместного действия несвежей пищи и морской болезни. Туалетом ей служило грязное ведро, стоявшее рядом на палубе. Выйти на главную палубу, чтобы опустошить это ведро, ей разрешали всего раз в день. Дверь в надстройку распахнулась, и на фоне яркого солнечного света показался силуэт Камаля.

— Вставай! Пошли! — сказал Камаль по-английски с сильным акцентом.

У Кайлы не осталось сил сопротивляться. Она хотела встать, но была так слаба, что зашаталась и ухватилась за переборку. Камаль схватил ее за руку и вывел через дверь на открытую палубу. Она пыталась свободной рукой заслонить глаза от яркого света, но Камаль отбросил ее руку.

— Пусть видят твое уродливое белое лицо!

Он рассмеялся. Кайла была бледна, как покойница, глаза глубоко ушли в темные глазницы. Волосы спутались от пота, грязная одежда пахла рвотой и испражнениями. Моряки с катера окружили ее, выкрикивая ей в лицо религиозные и политические лозунги, дергая за волосы и одежду. Они хохотали и насмехались, прыгали и пели. У Кайлы закружилась голова. Она упала бы, если бы напор тел не удержал ее на ногах.

— Пожалуйста! — прошептала она, по ее щекам катились слезы. — Не делайте мне больно.

Они ее не понимали. Подтащили к борту, как мешок с сухой рыбой перебросили через зазор между двумя кораблями, потом втолкнули в главную каюту. Здесь ее ждал Роже. Он сразу подошел к ней.

— Прости, Кайла. Я не могу их угомонить. Не пытайся сопротивляться. Я постараюсь тебя защитить, но ты должна мне помочь.

— О, Роже! — всхлипнула она. Со времени захвата она несколько раз видела его, но не могла с ним поговорить. Роже обнял девушку, и она прижалась к нему. Его доброта и ласковое лицо зачаровали ее. В море переполнявших Кайлу ужаса и смятения он был единственным, во что она могла верить. Память о матери и о безопасном уютном мире, откуда ее вырвали, отходила в область нереального. Роже был единственным, что у нее осталось. Она полностью зависела от него.

— Будь смелой, Кайла. Все почти закончилось. Очень скоро мы доберемся до суши, и ты будешь в безопасности. Там я смогу защитить тебя и позаботиться о тебе.

— Я люблю тебя, Роже. Я так сильно тебя люблю! Ты такой сильный и добрый.

Он отвел ее к деревянной скамье в глубине каюты и уложил. Погладил по грязным волосам. Измученная, она уснула.

Через два часа на горизонте длинной темной линией показалась земля, но прошел еще почти час, прежде чем катер вошел в гавань. Залив Ганданга образован мысом, который, изгибаясь, точно львиный коготь, отходит от материка, образуя закрытое пространство глубокой воды, защищенное от преобладающих ветров — пассатов, которые обрушиваются на побережье. Катер обогнул мыс, и перед ним открылась гавань.

* * *

Кайлу разбудил шум на палубе. Она села и увидела, что Роже нет. Кайла посмотрела в переднее окно каюты. Величина гавани и количество судов в ней поразили ее. Корабли самых разных форм и размеров стояли на якоре в защищенной от бурь воде залива. У самого берега множество рыбацких дау, а на глубокой воде суда более современных образцов. Ближе всего был средних размеров нефтяной танкер с бортами в красно-коричневых полосках ржавчины. Название на корме прочесть невозможно, но порт приписки — Монровия. На проходящий катер с борта танкера смотрело несколько арабов-охранников. Они махали руками и стреляли в воздух. Кайла не знала, что залив — главное пиратское логово, что танкер стоит здесь после захвата уже три года и что его цистерны заполнены не драгоценной нефтью, а морской водой. Владельцы корабля не смогли или не захотели платить выкуп, который потребовал дед Роже.

За танкером на якоре стояли два контейнеровоза. Они здесь меньше полугода. Стальные контейнеры у них на борту забиты огромным количеством разнообразных товаров стоимостью десятки миллионов долларов. Вскоре страховые компании заплатят за их возврат. Между контейнеровозами много других судов, захваченных на море. Они самого разного размера: от небольших яхт до крупных траулеров и рефрижераторов, где в трюмах гниет мороженая баранина из Австралии. Охрана на всех этих кораблях громогласно приветствовала проходящий катер. Все уже слышали о захваченном бесценном сокровище — американской принцессе из самой богатой семьи в этой ненавистной стране неверных. Ходили слухи, что горюющие родственники выплатят за эту женщину огромный выкуп, и всем достанется его часть.

На берегу к воде жался городок — пестрое собрание лачуг и хижин с соломенными или крытыми гофрированным железом крышами и со стенами из высушенных на солнце глиняных кирпичей, выкрашенными разными красками из запасов ограбленных судов. Когда катер подошел к берегу, моряки спрыгнули в воду и, обмотав одеяния вокруг пояса, потащили корабль на песок. Роже перешел на берег вброд, держа Кайлу на руках. Песчаный берег запрудили вооруженные люди, но они расступились, и Роже пронес Кайлу к колонне побитых пыльных «лендроверов» и «тойот», стоявшей выше уровня подъема воды. Роже усадил девушку на заднее сиденье первой машины, рядом с ней сели четверо вооруженных людей, по двое с каждой стороны. От них пахло древесным дымом, тухлой бараниной и гашишем. Они похотливо прижались к ней потными телами, вдавливая в ее бока тяжелое оружие. Один улыбнулся, его лицо было в нескольких дюймах от ее лица. Зубы у него были черные и гнилые, а изо рта пахло, как из выгребной ямы.

Роже сел на место водителя. Заработал мотор. Они поехали по неровной дороге. В поднятой ими пыли за ними последовали другие «лендроверы». Кайла отвернулась от сидящего рядом человека и прикрыла рот и нос рукой.

— Куда ты везешь меня, Роже? — спросила она, перекрикивая рокот мотора.

Он обернулся, и «лендровер» резко развернулся поперек дороги.

— Теперь ты в моем мире. Больше никогда не называй меня так. Мое настоящее имя Адам.

— Адам Типпо Тип! — сказал охранник.

Они отвернули от глубокой выбоины, и всех с такой силой бросило вперед, что они головами ударились о крышу. Но испугалась только Кайла.

— Куда ты везешь меня, Роже? — умоляюще повторила она.

— Меня зовут иначе.

— Прости. Куда ты везешь меня, Адам?

— В дом моего деда.

— Далеко это?

— Три, может, четыре часа езды, — крикнул он в ответ. — А теперь перестань задавать вопросы.

Остановились только раз. Они двигались по жаркой безлесной равнине, по земле, усеянной красными камнями. Однообразие этой пустыни нарушала только двойная колея, оставленная колесами. Адам позволил девушке сделать несколько глотков теплой воды из старой винной бутылки. Мужчины беззаботно облегчились на виду у всех, но когда Кайла попыталась зайти за машину, чтобы сделать то же самое, охранники пошли следом и, направив на нее автоматы, с внимательным интересом наблюдали за ней. Кайле было уже все равно. Снова сели в машину и поехали дальше. Постепенно из мерцающего знойного марева впереди показались голубые горы. Когда подъехали ближе, Кайла увидела среди неровных холмов поразительно зеленые сады, рощи пальм и апельсиновых деревьев. Участки, где росли дыни и кукуруза, разделяли канавы с проточной водой. Машины миновали цепочку верблюдов, поднимавших в кожаных ведрах из колодцев оазиса воду, которую затем выливали в канавы.

— Красиво. Как называется это место? — спросила Кайла, заговорив впервые за час.

— Мы называем его Оазисом Чудес, — ответил Адам. — Брат пророка, да будет он вечно прославляем, однажды ночевал здесь во время своего странствия по пустыне. А когда утром он проснулся, из-под земли на том месте, где он лежал, ударила пресная вода.

— Здесь дом твоего деда?

— Там, наверху. — Он показал за открытое окно машины. Кайла, задрав голову, посмотрела на крутой склон. Выше она увидела много каменных построек. На самом большом приметные купола и минареты — мечеть, а рядом громоздкое бесформенное здание, выстроенное без всякого явного плана или назначения и спускающееся по утесу. Адам показал на него. — Дворец деда. Наша семья живет в нем больше трехсот лет.

— Это скорее крепость, чем дворец.

— И то и другое, — ответил он и остановил «лендровер» на середине подъема.

Навстречу им бегом спускалась толпа слуг в белых одеяниях. Они предложили путникам для освежения прохладные влажные ткани и кувшины с апельсиновым шербетом. Адам налил стакан Кайле, и она благодарно выпила, давясь от спешки. Как только она напилась, Адам взял ее за руку и повел по склону, чересчур крутому для подъема на машине. Дважды Кайла опускалась на землю, чтобы передохнуть. Но по требованию Адама поднималась и плелась дальше. Ее не возмущало то, как он командует ею. Она оцепенела от отчаяния, и единственное, что ее теперь занимало, это как бы угодить ему и уберечься от его гнева. Все ее тело болело, при каждом шаге по каменистой тропе ноги и спину охватывала боль. Она пыталась думать о матери, но ее образ в сознании оставался неопределенным и вскоре совсем исчез. Когда Кайла упала в третий раз, Адам приказал двум слугам пронести ее последние сотни метров до резной двери в боковой стене дворца. Здесь ее передали четырем рабыням в покрывалах и, по исламскому обычаю, в длинных черных платьях.