Театр для взрослых

Все знакомятся.

(Смотрит на сервированный стол.) Ну, тут у вас как будто все готово?

(Акустину.) Иван Васильевич! Приглашаю вас пройти пока в мой кабинет. Сейчас

подойдут остальные, и мы сядем к столу. Вы не возражаете?

Акустин. Командуйте, Виталий Федорович, командуйте!

Невидимский (дочери). Дочь моя! Прошу, распорядись тут как хозяйка!

Чтобы все было в порядке! Как хорошо, что ты прилетела! Я, понимаешь, хотел

тебя встретить, но задержался в институте. Знаю, знаю про твои успехи! Читал

во всех газетах! Поздравляю! Галстук мне привезла? Спасибо! Ну, ты потом

все, все мне расскажешь! (Пропускает Акустина в кабинет и сам следует за

ним.)

Светлана (Ирине). Ира, мы пошли!

Девушки шумно выходят из квартиры.

Действие переносится в кабинет.

Кабинет. Та же обстановка, что и в первой картине.

Только над дверью висят большие рога лося.

Невидимский. Я очень рад, Иван Васильевич, что мне удалось сегодня

затащить вас к себе. А то встречаемся все больше на ученых советах и

заседаниях. Сегодня поистине редкий для меня день!

Акустин (садится в кресло, осматривается). Для меня тоже, давно никуда

в гости не выбирался. (Смотрит на рога.)

Невидимский (показывая на рога). Мои охотничьи трофеи!

Акустин. Вы охотник? Не знал за вами таких способностей.

Невидимский (скромно). Не удивительно, Иван Васильевич! Как сегодня

выяснилось, вы за мной не знали и способности исследователя. Вы ведь думали, что я только администратор, так сказать, человек, работающий при науке, а не

в науке.

Акустин. Каюсь. Грешен. Думал о вас именно так. О ваших организаторских

способностях я от многих слыхал, да и сам не раз был свидетелем... Энергии у

вас много! Человек вы, как это теперь говорят, "пробивной силы", а вот то, что придется мне ваш научный труд рецензировать да еще получать при этом

удовольствие, - не думал. Полезную вы книгу написали. Как фамилия вашего

соавтора?

Невидимский. Шапкин. (Между прочим.) Ему принадлежат только две из

десяти глав всей работы, да и то сильно мною переработанные. Но я очень

щепетилен в такого рода вопросах. Вот и стоят теперь на обложке две фамилии.

Что поделаешь?

Акустин. Понятно.

Невидимский. Я обязательно преподнесу вам экземпляр книги.

Акустин. Премного буду обязан.

В кабинет входит Выглазов. В руках у него две книги.

Выглазов (громко). Здравствуйте, товарищи!

Невидимский. А вот и товарищ Выглазов! (Представляет Выглазова

Акустину.) Иван Васильевич! Знакомьтесь! Мой редактор!

Выглазов (протягивает Невидимскому книги). Лично от меня! (Здоровается

с Акустиным.) Привет!

Невидимский (Акустину). Иван Васильевич! Одна - ваша! (Показывает

книгу.) Я вам ее сейчас надпишу! (Садится к столу, достает ручку, думает, медленно надписывает книгу.)

Акустин (Выглазову). Много сейчас новых книг выпускаете?

Выглазов. До черта! Все пишут и пишут, а мы - редактируй!

Акустин (не без удивления). Ну и как? Справляетесь?

Выглазов. Выходим из положения. Кляузный народ эти авторы. А особенно

которые корифеи! Ты ему стиль правишь, а он возражает! Не понимает, что я

зарплату за это получаю, что на то и редактор, чтобы стиль править!.. А

потом цитаты замучили! Без цитат сейчас никто не пишет. Их ведь сверять

надо! Вот и сидишь по целым дням над классиками. (Качает головой.) Ум за

разум заходит!

Акустин (с иронией). Смотрите! Это ведь не безопасно, если ум за разум.

Выглазов (не поняв иронии). Работа редактора над научным произведением

есть очень сложный, кропотливый труд, требующий подчас предельного

напряжения ума и душевных сил. Иной раз какое-нибудь место в рукописи по

нескольку раз перерабатываешь, корректируешь, шлифуешь, усиляешь - работаешь

усердно над каждой строчкой, над каждым словом, чтобы только к вечеру, к

концу своего рабочего дня получить гладкий, глубоко осмысленный и

политически выдержанный абзац!

Акустин (издеваясь). Абзац?

Выглазов. Абзац.

Невидимский (подходит с книгой к Акустину). Примите, Иван Васильевич! И

не судите строго!

Акустин (читает надпись на книге). Не много ли чересчур лестных слов

для меня: "друг", "учитель", "корифей"?

Невидимский. От души, Иван Васильевич! От всего сердца! Вы ведь у нас

действительно корифей! А разве вы нам не друг и не учитель? Мы ведь на ваших

трудах выросли - у вас учимся!

Акустин. Ну ладно, допустим. (Начинает перелистывать книгу.)

Невидимский и Выглазов в стороне о чем-то

договариваются.

Действие переносится в столовую.

Столовая. Ирина, Цианова, Кокорев и Доброхотов

продолжают беседовать.

Цианова (Ирине). Я очень изменились?

Ирина. По-моему, нет.

Цианова. Разве?

Ирина. А почему вы должны были измениться?

Цианова. Я же подверглась операции! Вы разве забыли?

Ирина (вспоминая). Да, помню, вы что-то говорили. А что это была за

операция? Очень серьезная?

Цианова (пожав плечами). Нет несерьезных операций. Неужели вы ничего не

замечаете?

Ирина. А что именно?

Цианова (с обидой в голосе). Ну лицо!.. Лицо!

Ирина. Что - лицо?

Цианова (тихо). Я же сделала себе пластическую операцию. Подтяжку кожи

на лице. Подобрала морщины. Неужели незаметно?

Ирина (приглядывается). Да... Как будто... (Неуверенно.) Действительно,

вы помолодели.

Цианова. Правда? Ну вот видите! Чудесный врач! К нему надо записываться

за несколько месяцев, но для меня, как для вдовы академика, сделали

исключение. Душа моя! Я бы вам посоветовала сделать себе коррекцию спинки