Театр мистера Фэйса
Шрифт:
— Что вы имеете в виду, мистер Фэйс!? — Пётр чуть не отпустил банковский пластик, но лязг железа за спиной немного успокоил.
— Как мило! — воскликнул кукловод. Как мило смотреть в глаза охочего до денег подонка и ощущать, как они заполняются глубинным ужасом! На расстоянии в полтора фута. Ужас накатывает и проглатывает постепенно, неизменно!
— Свобода и Спасение… — улыбнулся краями губ режиссёр. — Свободу вы заработали, а вот Спасение… Оно — непросто. Сие не от нас…
Театрал выпустил кредитку из пальцев. Повернулся и пошёл к особняку.
Смерть имеет запах, а на расстоянии полутора футов он особенно отчётлив! Никто из знакомых покойников смертью не пах. Никто! Даже непромытые трупы чурок в
— Пора отсюда валить!
Пётр резко развернулся и направился к воротам. Киллеры спрятали оружие и дружной ватагой двинулись следом. Шаг, два, три, пять, восемь…
— Чёрт!.. Что такое!
12 Киллеров резко встали на месте, пялясь на гранату с выдернутой чекой, что упала на траву, прямо под ноги. Сверху?.. Но Бог не мог её кинуть, Он — вон он сидит в сторонке, пыхает трубкой. Значит, граната прилетела не сверху… Короче, надо начинить свинцом ублюдка-режиссёра. Только свинец — не гарант, вот серебро наверняка здесь в тему, но где ж его сейчас взять!.. Реакция Киллеров сработала слаженно! Мужчины с породистыми лицами синхронно, как один, начали разворачиваться от гранаты к особняку. На ходу вскидывая оружие.
Девять секунд по времени занимают девять мгновений. Слишком мало, чтобы спасти свою жизнь, и слишком просто, чтобы погубить чужую!
Мистер Фэйс неспешно поднялся по ступенькам особняка, когда за спиной раздался мощный взрыв. Театрал не согнулся. И остановился. В глазах замаячила строгая Доброта.
Пётр упал при взрыве на спину, с сильно изрезанным осколками животом. Почему, когда раны терзают живот — твоё горло терзает жажда?.. При ране в ногу тебя заполняет тянущая тупая боль, от которой хочется кричать во весь голос, но не пить… Когда ранена рука выше локтя, боль наступает и отступает произвольно, а от мысли о воде тошнит… При ране в ухо ты вообще ничего не чувствуешь и часто думаешь, что оглох или даже умер… А вот при раненном животе тянет пить… То не Кавказ, то Лос-Анджелес — театральная сцена чертовски умного убийцы! Пётр до крови искусал свои губы: не столько от боли, сколько от обиды.
— За что, мистер Фэйс!? Честная работа — честный расчёт…
На тело Петра надвинулась тень клоуна. Он встал над беспомощным человеком, отрезав его от слабых солнечных лучей.
— Вы ведь джентльмен! — воззвал главный киллер мистера Фэйса.
А разве джентльмены не способны на подлые поступки? Не способны, Пётр прав. «Выстрел в спину» — подлость, как ни тасуй. Придется объясниться!
— Земля — значит ад, компрендо… — тепло улыбнулся кукловод.
— Свобода и ад — Понятия несовместимые! — Такие дела, дружок. Тебе и твоей бригаде повезло, вы сейчас умрете. Мистер Фэйс поднял обе руки, каждая сжимала мини-автомат. Нажал на спусковые крючки. Треск автоматных очередей пришел в соприкосновение с протяжным воплем театрала, что эхом заметался среди гибнущих и стонущих тел:
— И хуже ада нет ничего!..
При въезде в Санту-Монику, при большом стечении праздного народа, знойный воздух всколыхнули два грамматически простых предложения:
— Не справился с управлением…
— Гнал так, как будто удирал от Возмездия…
«Hummer» находился у мощной бетонной тумбы. Капот — всмятку, лобовое стекло — вдребезги. Тома Литтла крепко зажало между рулевым колесом и сиденьем, сержант умер с отрытыми глазами.
Мистеру Фэйсу о смерти легавого вскоре сообщили. И помогли с транспортировкой трупа в особняк.
LA COMEDIA E FINITA
Иллюстрация: «Аликино и бесы рядом с Вергилием и Данте». Джованни ди Паоло. XV в.
Театральную залу в особняке заливал вечерний свет угасающего солнца. Именно ту залу, где произошла Игра! Шторы с окон-бойниц были сорваны, а по периметру комнаты располагались кресла с трупами бесов. Их здесь гораздо больше, чем на гравюре великого итальянца. Так карта легла.
La Comedia Е Finita!
Шестнадцать кресел, в которых шестнадцать трупов:
• Мистер Доу-Джонс с миссис Джоди на коленях. Банкир и Барби.
• Мистер Мечта с миссис Митчелл на коленях. Наркоторговец и Барби.
• Мистер Папа с миссис Мэлони на коленях. Порноделец и Барби.
• Мистер Спирт с миссис Мэри на коленях. Бутлегер и Барби.
Муж и жена — две части одного тела. Четыре козла и четыре драные куклы. Четыре преступника и четыре потаскухи!
• Joccep, в рот всунута тонкая пачка 100-долларовых купюр. Мелкие, неровные зубы. Видны. У трупов мудил всегда видны зубы.
• Голый Джозеф с золотым крестом на груди. Доброе лицо искажено в очень неприятной гримасе — его истинное лицо. Да-да-да! Священники не умирают без санкции Господа. Истинно.
• Мистер Котик. Папка прожил долгую жизнь, прежде чем отправился в ад. Многим из бесов повезло меньше.
• Громила. Шестёрка мистера Котика. Дебилы умирают чаще, чем обычные люди. Доказано наукой.
• Эмми в подвенечном платье. Невинная шлюха. Так бывает в LA. Мэйкаперы постарались: лицо как чайная роза.
• Дик Свайн и Сэмми Пиглет. Из лиц вырваны куски мяса, как будто кусал дикий зверь. Полицейский босс и его заместитель.
• Поль Рыбник, на обеих щёках вырезаны кресты. Лейтенант полиции.
• Том Литтл, в глазах дикая боль. Мёртвые руки сжимают чемодан. Сержант полиции. Когда Возмездие раздавало подарки — то коп попал под такую раздачу.
Много полицейских трупов не бывает. Аксиома.
• Диакон Патрик. В рясе священника. Когнитивный диссонанс. Дилемма Патрика именно в этом!
• Агенты Л. Циник и Дж. Грин с разрезанными под улыбку ртами.
ФБР. Аналог дерьма у полиции. Простым гражданам всё равно.
Посреди комнаты, на простом деревянном стуле, сидел Арлекин. Он задумчиво курил, рассматривая потолок. Рядом — круглый столик на колёсиках (бывший театральный буфет), на котором подобно увесистому круглышу из каменоломен, покоился алмаз из Тикрита.
В какой-то момент Арлекин отбросил окурок, брезгливо скривил губы и отвел взгляд от потолка. Поднял расслабленную руку, в которой была зажата открытка и уделил ей всё своё внимание. Чернобелый оттиск, сделанный в убогой типографии на углу Сэйнт-стрит и подзабытой ныне авеню. Сорок лет назад. Центральное место здесь занимал Арлекин, какового истязали обступившие бесы. Рядом Данте Алигьери. В оригинале оттиск являлся старинной цветной гравюрой театра эпохи Возрождения. Та Самая гравюра!
Послышался звук шагов. Всё явней и явственней!
Арлекин спрятал открытку в кошель и лениво глянул в сторону порога. Дверь комнаты резко распахнулась и взору режиссёра предстал вояка: в красном шелковом костюме, а в руке армейский револьвер.
— Присаживайся, генерал Лоренс, — попросил кукловод.
Смерть имеет запах! Генерал встал на пороге и начал брезгливо кривить лицо: 12 Киллеров мертвы. Кресла с их телами служат проходом от порога к стулу Арлекина. У каждого Киллера в руке мини-автомат, нацеленный на любого, что захочет пройти от порога на середину комнаты. Арлекин — сумасшедший, а его анатомический театр — чудовищен! Но, в конце концов, это головная боль Арлекина и нескольких негодяев. Честным людям не стоит волноваться. Почти. Лоренс сделал десятку твердых шагов, остановился между целью своего визита и пустующим креслом в ряду с покойниками. Наставил револьвер на клоуна.