Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник)
Шрифт:
Его бригада расселась на тротуаре, позади электрического муниципального пикапа с четырехметровым прицепом. Островок спокойствия обтекала река торопливых пешеходов – час пик на Площади.
– На тебе ночная смена, Джо.
У Али не было никаких особых полномочий по сравнению с остальными, но он умудрялся перекрикивать городской шум. Сказанное не было вопросом: что-то среднее между предложением и настоятельным советом для самого пожилого члена бригады.
Али продолжал:
– Сегодня твоя очередь, все на тебе.
Джозеф опустил глаза и автоматически коснулся красно-синей нашивки муниципального
– Сегодня вторник. Я только в воскресенье отдежурил.
– Ну и что? – рявкнул Али.
Джозеф понимал, что он не в лучшем положении для спора, но все же ответил:
– Нас же тут четверо.
Марта и Гарольд оторвались от возни с неповоротливыми мойками высокого давления и установками по очистке бетона. Они выглянули из-за угла и грузовика так, что уставились на Джозефа противоположными глазами, левым и правым.
– Мы-то почему должны отдуваться? – спросил Гарольд.
– А вот ты, – бросила Марта, – совсем другой компот. Тебе-то отдуваться есть за что и за кого.
Джозеф заставил себя проглотить первый ответ, что пришел на ум, и уткнулся взглядом в тротуар. Остальные решили не продолжать спор – Марта и Гарольд пошли закатывать машины в прицеп, Али глянул сквозь кабину, чтобы убедиться, что поток пешеходов спадает, а на смену ему приходят мрачные батальоны университетских юнцов. В левых руках у них были плакаты с требованиями и призывами признать «мечты», «надежды», «перемены» и «деяния», а также «сломать эти стены», в то время как их правые руки швыряли сигаретные бычки на трещины и люки главной площади Поселения.
– Ну да, – бросил через плечо Али. – Тебе это все убирать, Джо. Твоя работа.
– Одному? Мы договорились о графике, чтобы все честно.
– Честно? – зарычал Али. – Кто обещал…
– Мы все договорились, когда соглашались работать на площади Рейгана.
– Так это было до…
Под немигающими взглядами Гарольда и Али Марта осеклась.
Джозеф поднялся на рампу, чтобы втащить в прицеп кабель одной из машин. Стоя там, он посмотрел на дугу из небоскребов на западе. Блестящие стальные храмы финансов и коммерции, энергетики и управления, нависающие над всем Поселением. Тем или иным образом на них работало восемьдесят процентов четвертьмиллионного населения Поселения. Над шпилями всех небоскребов возвышались батареи цифровых проекционных экранов, с которых завитые и загорелые говорящие головы вещали о том, что происходит в Старом Свете, за стенами Поселения. Джозеф повернулся к небу Скалистых гор, потом обратно к зацикленным сообщениям ползущего по экранам представления. Он смотрел на дату, время и температуру в бегущей строке на башне Международного кредитного банка. Марта и Гарольд спрыгнули с прицепа, покидая отца человека, которого всего два дня назад эта бегущая строка именовала «анархистом».
02.07.2060, 17:13, 20 °C
Джозеф глянул на сослуживцев.
– Я был здесь в воскресенье. После одиннадцати тут так тихо – тянет на размышления. Я помню, детьми мы еще несли на плечах груз Старого Света. Употребляли слова, которых говорить не следовало. Мой отец ненавидел человека в соседнем жилом блоке, а тот парень – кажется, его звали Артуро, отец называл его el chico proximo, – он и вся его семья ненавидели нас, потому что считали чернокожих ответственными за все несчастья Старого Света Они говорили, что мы испортили все для тех,
кто был готов выстроить жизнь с нуля.– Мы тоже говорили так про los Negroes, – вспомнила Марта, покосившись на Али и Джозефа. – Это нехорошо. Не я сама, это в моей семье так говорили. Не обижайтесь.
– Обижаться? – вспылил Али. – Обижаться на что? Ты чего на меня смотришь? Я похож на los Negroes? Ты ослепла?
Али поднял к глазам руку и медленно повернул кисть, внимательно ее изучая. Его коллеги тоже принялись рассматривать Али, от бежевых тренировочных штанов, заправленных в побитые рабочие ботинки, до жесткой черной щетины на голове, зачесанной к небесам.
– А как должны выглядеть эти los Negroes? – спросил закашлявшийся Гарольд. Он покраснел. – Я не помню.
– А кто помнит? – согласился Джозеф. Он потер мозолистые ладони, положил одну из них на свою бритую голову и продолжил: – Об этом я и думал той ночью. Уберите за скобки все, что, как нам говорят, было в Старом Свете: Бога, разные языки, цвета кожи, кто с кем спит. Единственное, что имеет смысл, верх и низ – это поколения. Мы и наши дети.
Звуки митинга доносились до электрического пикапа за три квартала. Для рабочих они сливались в сплошной гомон.
– И наши отцы. Они, может, и распускали языки, – Гарольд смотрел на центр Площади – или на Али. – Но они все равно могут назвать тебя «мальчиком», и ты ничего не сделаешь.
– Что ты несешь? – Али сплюнул и осклабился, но не решился повернуться к прицепу. – Ты сказал «спит» или «СПИД»? Господи. Вы слышите их? Что это за юбилей такой? До чего все дошло? Джо, тебе это вычищать.
– Кто бы подумал, что это твой собственный ребенок. Писать такие гадости! Твой сын? – Марта говорила себе под нос, и Джозеф был единственным из бригады, кто ее слышал. – Ты себе и представить не мог такого позора.
– Никакого позора. Что они знают? Господи, да парню девятнадцать лет. Он только в университет пошел. Даже проявить себя ни в чем не успел.
Али поднял стальные направляющие с асфальта Первой улицы. Они с лязгом вошли в свои ниши под днищем прицепа, и Джозеф спрыгнул на асфальт.
– Нет такой штуки, как «взрослость». Даже представить ее трудно – на что она похожа? Единственная разница между нами – число прожитых лет.
– Чего они хотят? – Али все не мог успокоиться. – Вернуться туда? Чего они хотят?
Эхо говорящей головы вторило информации на бегущей строке между уборщиками и протестующими:
ПОЛИЦИЯ КОМПЛЕКСА ВСЕ ЕЩЕ
РАЗЫСКИВАЕТ ТЕРРОРИСТА,
ЗАДУМАВШЕГО ВЗОРВАТЬ ПУТИ
СКОРОСТНОГО МИНИ-МЕТРО. ОДНОВРЕМЕННО
НАРАСТАЕТ НАПРЯЖЕННОСТЬ
НА ПЛОЩАДИ РЕЙГАНА
Ближайшее к экрану крыло протестующих тоже прочитало сообщение. Раздались одобрительные вопли. Джозеф слышал, что небольшая часть демонстрантов отчетливо и упорно скандировала имя его сына, как и утверждал парень на скейте.
Джозеф вскарабкался в кабину грузовика, гадая, каким образом экраны связали заговор террористов с протестами. Закрыл глаза, представил себе Шеви и спросил его: если кучка просвещенных студентов университета отвергает все, чему учит их Поселение, почему же эти оболтусы с такой готовностью приветствуют совершенно абсурдную привязку к террористам?
Али, сидевший за рулем грузовика, нарочито громко прокашлялся. Джозеф заметил, что самозваный бригадир смотрит на него в зеркало бокового обзора.