Тебе назло

— Знаю я твою работу, — пробормотала я. А потом голову подняла, в глаза Генке заглянула. — Ты позвонишь мне, как освободишься?

— Ты уже спать будешь.

— Не буду. И вообще, мне с тобой поговорить надо. Очень серьёзно поговорить.

— А что, у нас с тобой бывают несерьёзные разговоры? — Он пытался шутить, улыбнулся, а я на цыпочках приподнялась, губы для поцелуя подставила.

— Пообещай мне.

Генка губами к моим губам прижался, уже не обращая внимания на посторонних рядом.

— Что поговорим?

— Что позвонишь.

— Хорошо, обещаю.

— Точно?

— Я же пообещал!

После этого я руки разжала, отпуская его свитер, в который вцепилась мёртвой хваткой, как казалось ещё минуту назад.

— Будь осторожен.

Он заднюю дверь машины мне открыл, а когда я садилась, успел на ухо шепнуть:

— Я же не на войну еду.

— Типун тебе на язык.

Мне Завьялов улыбнулся, а вот на водителя посмотрел весьма красноречиво:

— Ты не закурился, нет? Поезжайте.

Приехав в Яблоневку, я поняла, что сбываются мои самые худшие ожидания. Папки дома не было, он так и не приезжал, а Ника мне сообщила, что он, скорее всего, вернётся поздно или вообще останется ночевать в городе. Пока она говорила, я только глаза на неё таращила, но так и не набралась смелости сказать ей, что они этой ночью что-то серьёзное затевают. Я понятия не имела, что именно, и как вообще они решают свои проблемы, но сердцем чувствовала неладное. Но Нике решила ничего не говорить. Зачем её волновать? Может, всё ещё обойдётся? А то она тоже этой ночью не уснёт, а папка меня завтра отругает. Уж скорее бы утро, и пусть папка отругает, и Генка тоже, лишь бы эта ночь быстрее прошла.

Звонка от Завьялова я так и не дождалась. Уснула уже во втором часу ночи, а когда глаза открыла, поняла, что за окном светло. И не просто светло, а солнце уже высоко. Посмотрела на часы, с кровати вскочила и лишь на секунду притормозила, почувствовав, как желудок неприятно сжался, но мне было не до этого. Схватив халат, я выбежала из спальни, на ходу пытаясь засунуть руки в рукава. По лестнице вниз сбежала, поймала Ваньку и спросила:

— Папка дома?

— Он спит, мама сказала, его не будить!

Будить его я и не собиралась, мне важно было знать, что он дома и спит. Свернув в коридор, я к комнате Завьялова побежала. Распахнула дверь, и вот тут почувствовала настоящее облегчение, увидев Генку на кровати в обнимку с подушкой. Он спал на животе, одеяло сползло почти до пола, а он щекой к подушке прижимался и спокойно спал. Я ещё постояла, поразглядывала его, чувствуя, как сердце успокаивается и уже не барабанит с той скоростью, что ещё несколько минут назад, потом дверь закрыла, и на кровать рядом с Генкой прилегла. Обняла его, крепко-крепко, и он от этого проснулся. Сначала заворочался, спросонья не понимая, что происходит, а потом со стоном выдохнул, но меня в ответ обнял. Правда, пожаловался:

— Вась, я приехал в пять. Что ты делаешь, а?

Я в заросшую за ночь щёку его поцеловала и, улыбаясь, сказала:

— Ты негодяй, ты не позвонил.

Он глаза открыл и сонно заморгал. Попытался взгляд на моём лице сфокусировать.

— Я к тебе заходил, ты спала.

— Заходил? — У меня от счастья даже голова закружилась. Или это не от счастья?

Его руки поблуждали по моему телу, Генка удовлетворённо вздохнул, но потом легко шлёпнул меня по ягодицам.

— Уходи из моей комнаты, а то твоей отец меня застрелит в постели.

Я в губы ему улыбнулась.

— Он спит.

— Да? Зря ты так думаешь. Он никогда не спит. — Не смотря на это, Генка меня поцеловал, сверху навалился, а я вдруг поняла, что мне нехорошо. От губ его увернулась, задышала глубоко, пытаясь с приступом тошноты справиться, уставилась в потолок, а губы Завьялова в это время к моей груди подбирались. Он, кажется, окончательно проснулся, а я уже этому не рада была. И пока раздумывала, как бы половчее из-под него выбраться, а ещё внимание его отвлечь от моего бегства, дверь, после короткого стука открылась, весьма решительно, надо сказать, и появилась Света. Начала так бодро, видно готовилась этому:

— Гена, мне нужно с тобой поговорить… — Увидела нас в постели и застыла. Я видела, как она побледнела в один момент, нервно сглотнула, но затем гордо вздёрнула подбородок. И уходить не собиралась, как я поняла.

Генка к тому моменту с меня слез, повернулся, и одеяло с пола подобрал, прикрылся.

— Мне нужно с тобой поговорить, — повторила Света, проявляя удивительную настойчивость. Её даже моё присутствие и весьма откровенная сцена с толка не сбили.

Пока Завьялов в себя приходил, колючий подбородок чесал, я решила поинтересоваться:

— Прямо сейчас?

— Это срочно.

Я на Генку посмотрела. А тот вдруг сказал:

— Иди к себе.

— Что?!

— Вась…

Я с кровати встала. Если бы не усиливающаяся тошнота, никто бы меня из комнаты уйти не заставил, и уж точно я не оставила бы полуголого Завьялова с этой особой в его спальне, но в данный момент у меня не было сил спорить и бороться. Я мимо Светы прошла, пробуравила ту предупреждающим взглядом, а из-за её спины Генке кулак показала. Но как только закрыла дверь спальни, опрометью бросилась к себе в комнату, а потом в ванной заперлась. А всё духи Светланы виноваты! Какая же гадость. И почему я раньше не замечала?

Спустя час ко мне Ника зашла. Дверь за собой осторожно прикрыла, а потом на край моей кровати села.

— Вася, я тебе принесла воды с лимоном. Выпей, будет легче.

— Неужели? — проговорила я, не открывая глаз. — Неужели мне когда-нибудь будет легче?

— Да уже через час-полтора я думаю. Но воды попей.

Я глаза всё-таки открыла, с трудом приподнялась на локте и взяла стакан, сделала пару глотков. И решила пожаловаться:

— Совершенно не понимаю, откуда это гадостное состояние взялось. Ещё четыре дня назад я чувствовала себя нормально.

— Что, очень плохо?

Я кивнула. А Ника вдруг улыбнулась и по руке меня погладила.

— Ничего, раз сейчас очень плохо, значит, пять недель назад было очень хорошо.

Не знаю, хватило ли мне сил выразить возмущение, но я очень старалась.

— Потрясающая логика. Спасибо за поддержку.

— Пожалуйста. Генке сказала?

— Нет. У него сейчас других забот полно.

— Ты про его брата? Это точно. Кстати, ты телевизор смотрела? Местные новости?