Тебе принадлежу

— Скажи мне золотце, — продолжаю ласково, — ты ведь успела уже пообщаться с Катей, да, включила стерву?

—Я, ну… — отводит взгляд, и я понимаю, что попал в точку. Засранка мелкая, надавать бы по заднице. — Я извинюсь, но не считаю, что была не права, ты же знаешь историю моей семьи и… ты — единственный, кем я дорожу и держусь за эту жизнь только из-за тебя, если с тобой что-то произойдет, я…я просто хочу быть уверенной, что с тобой не случится то же, что случилось с моим отцом.

— Давай, впредь, ты будешь доверять моему выбору, ладно?

— Ладно, — бурчит недовольно, надувает губы, как дитя малое, ей-богу. — Твой странный друг, тот хакер, он постоянно ошивается в офисе, я понимаю, что он там не просто так, но можно сделать так, чтобы он держался от меня на расстоянии? — переводит тему.

Да, я действительно попросил Матвея находиться в офисе, наблюдать за действиями мусоров. Грому пока там делать нечего, не нужно ему светиться лишний раз, а оставлять Лару одну нельзя. Она держится, но постоянное присутствие мужчин вокруг, явно не играет на пользу ее состоянию. А интерес Авдеева я еще в прошлый раз заметил, бесится из-за ее реакции на него, привык, что девки ноги перед ним раздвигают по первому зову, а Аронова не по зубам оказалась. Зацепила. Историю ее прошлого я оставил при себе, но предупредить предупредил — она не очередная игрушка для сексуальных утех, прибью на хер, если посмеет воспользоваться. Тогда-то я и понял, что там серьезно все, попал старый друг, не обидит. Сложно ему придется, но я явно не справляюсь, ей нужен кто-то, не просто друг, ей нужно научиться верить кому-то еще, кроме меня.

— Он присмотрит за тобой и за офисом. Грому скажешь, пусть начинает, он должен быть в Москве завтра, пусть берет людей и смотрит новости.

—Новости, — снова обняв меня и прижавшись губами к моему уху.

— Он знает, о чем речь, — говорю и провожу ладонью по ее волосам.

—В тебе умирает талантливый актер, Макс, — хмыкает.

— Я учту, — усмехаюсь.

—Долго ты планируешь находиться в этом отстойнике?

— Надеюсь, что не больше пары дней, — вздыхаю, зарываясь носом в ее волосы, — и еще, Катя…

—Я поняла, Макс, я поговорю с ней, расскажу…все, — отворачивается, поджимает губы. Я не мог ничего рассказать, дал слово и сдержал его, но не стану лгать, всем станет проще, если малышке будет известна вся подноготная нашей истории с Ароновой. — Тебя что-то беспокоит, да?

— Катя могла забеременеть, я попросил мать, чтобы глаз с нее никто не спускал, но буду рад, если ты сгладишь углы. Она и так переживает, просто убеди ее не волноваться, она должна знать, что у меня все под контролем, хорошо? Об этом, —указываю на свое лицо, — лучше умолчать.

— Ты мог просто рассказать, мне, ей, всем, — вздыхает, — ладно, я понимаю, ее ты хотел держать подальше, но почему не рассказал все сразу мне?

— Потому что тебя я тоже хотел держать подальше.

Она какое-то время молчит, хмурится, обдумывая сказанное и до нее наконец доходит.

—Господи, — лицо бледнеет, губы начинаю трястись, обнимаю ее и шепчу:

— Успокойся, с тобой больше ничего не произойдет, на этот раз я их закопаю, Лара, каждого, собственноручно.

— Я…я думала, что мы оставили это в прошлом, был договор, какого черта, — из ее глаз начинают литься слезы, я бы хотел держать ее подальше от этой грязи, но сейчас ее нахождение здесь — необходимость.

— Успокойся, я разберусь, на этот раз я все сделаю по-своему.

—Значит, та авария все же не случайность? Но ты говорил, ты убеждал меня…

—Не случайность, — киваю, — водителя на следующий день обнаружили повешенным в его квартире, избавились от ненужного свидетеля. Прости, Лар, я не хотел тебя волновать.

—Значит, все это…это моя вина? Это из-за меня да? Он никогда не успокоится? Лучше бы мы никогда не встречались, — шмыгает носом, даже не пытаясь сдерживать слезы. Кошусь на камеры, как бы мерзко это не звучало, а ее слезы мне сейчас на руку, дополнительный бонус к спектаклю.

—Чушь не неси, это лишь повод, мы им давно поперек горла, им нужно настроить канал сбыта в этом городе.

— Я не стану жить, если ты пострадаешь из-за меня.

Хватаю ее за подбородок и резко произношу:

—Никогда больше не смей даже заикаться об этом, поняла? — она молчит, а я повторяю: — Поняла, я спрашиваю?

Робкий кивок и я отпускаю ее.

—Твоя задача продолжать строить из себя истеричку, — улыбаюсь, пусть доведет мусоров, она сможет. Обыскивать офис, когда у тебя над душой стоит истеричная баба не просто, особенно если это Лара.

В этот момент дверь распахивается и раздается знакомый голос:

—Время, — оповещает лейтенант.

— Иди, со мной все будет хорошо, — выпускаю ее из своих объятий, и она тут же подскакивает с моих колен.

Глава 34

Катя

—Совсем плохо, да? — доносится из-за спины обеспокоенный голос мамы, пока я обнимаюсь с унитазом в восьмой раз за последние сутки. Нет, мне очень хорошо, так хорошо, что сдохнуть хочется. Думала, если удастся уснуть, то с утра станет легче, ох, как же я ошибалась. Наивная. Проспала до полудня, проснулась от очередного приступа тошноты и вот уже полтора часа нависаю над белоснежным другом, что подставил мне плечо в сложную минуту. — Кать, а ты случайно не беременна?

И что ей ответить? Я понятия не имею, беременна я или нет, но склоняюсь к первому варианту. Это же надо было так опростоволоситься, один раз, он кончил в меня всего один раз и возьмите — распишитесь. Подозрения закрались в голову несколько дней назад, после той встречи со Стасом и разговором с родителями, когда я внезапно поняла, что мой регулярный цикл в этот раз совсем нерегулярный.

—Я в этом не уверенна, — сажусь обессиленно на пол и откидываю голову назад, упираясь в холодный кафель. Вздрагиваю от прикосновения горячей кожи к холодной поверхности, по телу пробегаются мурашки от макушки до самых пят.

—Катюш, надо бы тест сделать, — ласково произносит мама, поглаживая меня по голове. А я с трудом сдерживаю слезы и прикладываю руку к животу. Тест, да, наверное, нужно, хорошо бы убедиться. Да вот только отец этого самого ребенка сейчас находится в СИЗО, а я ничего не делаю, ничего, черт возьми. Потому что для него это важно и потому что сейчас я, возможно, ношу под сердцем его ребенка, пусть еще не совсем ребенка, но в перспективе…Одному Богу известно, как сложно мне дается ожидание.

Как бы я не злилась на Макса, в глубине души я понимаю, что он прав. Помочь я ему ничем не смогу, а вот помешать — запросто. Единственное, что я могу — ждать его возвращения и надеяться на то, что он цел и невредим. Все последующие дни после ареста Макса с меня не спускали глаз, несколько дней я прожила в доме родителей, но вскоре не выдержала, и сбежала в нашу с Максом квартиру, потому что чрезмерная гиперопека не только моих родителей, но и родителей Макса, меня убивала. Только Мама уперлась рогом и наотрез отказалась оставлять меня одну и сейчас я ей за это благодарна. Без Макса эта квартира кажется пустой, и, если бы не мама, я бы завыла от разрывающего душу болезненного одиночества. Господи, как же я по нему соскучилась. Как же устала от этой разлуки, от неизвестности. Тетя Саша мало, что поведала, но из ее слов я поняла, что и ей Макс приходить запретил, на мое недоуменное выражение лица, она лишь пожала плечами, а потом сжалилась и объяснила, что сейчас навещать его стоит только одному человеку.

Надо ли говорить, какая ярость вспыхнула во мне в тот момент, когда мне открыли личность этого человека? Как хотелось натворить глупостей, дать волю эмоциям и вопреки желанию Макса ворваться туда, потребовать встречи с ним и заставить его объясниться. Назвать хоть одну причину не размазать его по стенке и не расцарапать физиономию. Но это был лишь первый порыв: детский и незрелый. Отношения должны строиться на доверии, так всегда говорила мама, и я должна учиться доверять. С Ларой у нас свои счеты, а Макс…Макс ведь дал слово, попросил верить, в любви в конце концов признался.