Тебе принадлежу

— Лара сказала, что ты сохранил мой подарок, — произношу, спрятав лиц на его груди.

— И доверяй после этого секреты женщинам, — смеется Макс. — Что еще тебя рассказала эта предательница?

— Так это правда, это действительно те самые запонки? Я думала, что ты даже не посмотрел, что в коробке. Ты так смотрел на меня тогда…

Не успеваю договорить, Макс резко садится на диване, подхватывает меня и усаживает к себе на колени. Смотрит на меня несколько долгих секунд, а я не знаю, куда себя деть и как спрятаться от этого взгляда.

— Я люблю тебя, Катя, люблю так, что мне крышу сносит, я дышать без тебя не могу. Тебе тринадцать было, Кать, тринадцать. Я злился на себя за то, что вообще испытываю что-то подобное. Ты… да блядь, — вздыхает шумно, — это ненормально, понимаешь, у меня тогда только одно желание было, схватить тебя и поцеловать, прямо там. Твой подарок я нашел в тот же вечер и больше с ним не расставался.

—А еще она сказала, что у других женщин нет шансов, — хмыкаю и начинаю смеяться, Макс расслабляется, прижимает меня к себе, гладит по волосам и произносит:

— Естественно нет, я всецело принадлежу тебя, Кать, до последнего вздоха.

Катя

Три месяца спустя

— Зачем мы здесь?

Ни свет ни заря этот невозможный мужчина поднял меня, посадил в машину и повез в неизвестном направлении. И только теперь, стоя у долбанного здания ЗАГСа, я понимаю, к чему была такая спешка.

— Мне надоело ходить в женихах, сегодня ты станешь моей женой и точка, — рявкает Макс, подхватывает меня на руки и тащит в здание. Нормально вообще? Кто вообще так делает? Да, я отказалась играть свадьбу, пока Лара не придет в себя и не вернет желание жить. Поставила условие, а что мне оставалось делать? Она должна присутствовать на нашей свадьбе и точка. Она сколько угодно может ненавидеть всех вокруг, но Макса любит и видеть его несчастным точно долго не сможет. Первые недели после операции я проводила с ней все свободное время, а потом Макс запретил, причину не назвал, но к палате меня чаще, чем два раза в неделю не подпускал.

— Никакой свадьбы, пока…

— А кто говорит о свадьбе? — смотрю на него непонимающе, температура у него что ли? — Нас просто распишут. Ты сказала, что не хочешь свадьбу, но ни слова о том, что не выйдешь за меня. Все, Катя, сегодня ты станешь моей официально, а свадьбу, так уж и быть, сыграем потом.

— Ты мошенник, — смеюсь, нашел лазейку.

— Я юрист, если помнишь.

Нас расписали тихо и быстро. Красивая, молодая женщина все никак не могла оторвать от нас взгляда, пока мы подписывали бумаги и надевали друг другу кольца. Еще бы, не каждый раз жених приносит на руках невесту в такую рань, а на той вместо платья пижама с единорогами. Да-да, этот гад даже переодеться мне не позволил. Сволочь такая.

— Жених может поцеловать невесту, — не сдерживая улыбки произносит женщина, а Максу только волю дай. В общем из здания ЗАГСа меня выносили ошалелую, с припухшими губами и до безобразия счастливую.

— Я очень тебя люблю, — произношу ему в губы. Ощущаю на себе пристальные любопытные взгляды собравшихся у здания людей. Хорошо мы сейчас смотримся. Этот засранец, который выглядит так, словно с обложки глянцевого журнала сошел и я, в пижаме и с растрепанными волосами.

— И я тебя, малышка.

— Знаешь, ты мне должен теперь желание.

— И чего же ты хочешь? — улыбается. А я уже знаю, что он выполнит любое мое желание,будь то креветки в три часа ночи или полет на воздушном шаре посреди рабочего дня. Да, закидоны у меня интересные, а он мне отказать не может, потому что, что? Правильно — гормоны. Сделал мне сына, терпи его выходки.

— Ты отвезешь меня в больницу, сейчас же, — произношу твердо. Ладно, пожалуй, это единственная моя хотелка, которую Макс игнорировал. Охрана пристально следила за каждым моим шагом и больнице мне разрешалось появляться только в понедельник и пятницу. А потом мне и вовсе запретили приходить. Но сегодня мой, теперь уже муж, за свою выходку ответит.

— Вот так, в пижаме? — усмехается Макс. А у меня разве что пар из ушей не идет. Я знаю, что он делает это нарочно. Сейчас предложит поехать домой и переодеться, а там, дома я уже забуду, что вообще куда-то ехать хотела, он-то постарается. А вот об этом я зря подумала. Беременность сделала из меня нимфоманку, я и раньше-то загоралась по щелчку пальцев, а теперь мне и вовсе постоянно НАДО. Макса, конечно, все устраивает, он и рад стараться. Но сегодня это не прокатит. Мы едем в больницу и точка.

— В пижаме, да, сейчас и я ничего слышать не хочу.

Вздохнув, но не решаясь перечить злой, беременной жене, Макс сажает меня в машину и через двадцать минут мы паркуемся у здания клиники. Выхожу из машины, и снова ловлю на себе любопытные взгляды. Да и черт с ними, в пижаме вообще-то удобно. Макс молча следует за мной, а меня не покидает ощущение что он что-то скрывает. По идее в это время Лара должна отдыхать в палате, а потому, постучав в дверь, я бесшумно вхожу внутрь, делаю всего пару шагов и застываю на месте. Несколько секунд я просто наблюдаю за тем, как мой лучший друг, прижав к себе девушку и запустив руку под ее кофту, жадно целует ее в губы и, кажется, ее все устраивает, иначе почему она так яростно его обнимает? Шок длиться ровно до тех пор, пока Лара не приоткрывает глаза. Она вскрикивает от неожиданности и пытается отстраниться от Матвея, но тот продолжается прижимать девушку к себе.

— Эм…— тяну неуверенно. — Поговорим? — обращаюсь к другу и киваю на дверь.

Выхожу в коридор и замечаю, то Макса нет, смылся гад такой. Матвей появляется спустя пару минут.

— Ничего рассказать не хочешь? — хватаю друга за футболку. — Ты в своем уме? Тебе баб мало? Ты зачем к ней полез, чертов ты идиот? — меня просто трясет от ярости. Он каждый день баб как перчатки меняет, половину Питера перетрахал, если не весь, не говоря уже о нашем городе. Мало что ли, экстрима захотелось? — Ты о ней подумал? Что будет с ней, когда тебе надоест?

— Надоест? — вырвавшись из моего захвата, Матвей втягивает шумно воздух, глаза горят бешенством. Да быть не может. — Надоест? Так ты обо мне думаешь? Считаешь, что я способен на такую подлость?

— Но…

— Я люблю ее, Катя, как увидел ее впервые… — он отворачивается. — У меня хрен знает сколько никого не было, какие бабы! Люблю я ее, понимаешь, люблю.

— Поэтому меня не пускали в больницу, потому что ты здесь?

— Ей сложно, я столько времени и сил угробил, чтобы она мне поверила, чтобы жить захотела, на ноги встать. Не хотел ее смущать, кроме Макса никто не знает о наших отношениях, я даже родителям ничего не говорил.

— Поверить не могу, — начинаю улыбаться, — ну надо же, сам Матвей Авдеев пал жертвой роковой красотки. Обидишь ее, убью!

 В палату я входить больше не стала, уверенна, сейчас я девушке не нужна. Я-то беспокоилась о ее душевном состоянии, ногти все сгрызла, переживала, а переживать-то уже и не о чем. Кажется, она вполне счастлива и кто бы мог подумать, что именно Матвей, бабник, не пропустивший ни одной юбки, станет для тем самым спасательным кругом.

Эпилог