Тебя искал

Я прошла все участки, что были поблизости, но не нашла ни одну кошкину мать. Никому не понадобился котёнок. Более того, на меня смотрели с опаской, а некоторые бабки даже в глаза не смотрели, видимо, чтобы я их не сглазила или не загипнотизировала. Я, конечно, чернявая, но не настолько, чтобы походить на цыганку и всем стереотипам о них.

– Прости меня, пожалуйста, - шептала я ластящейся Ириске. – Я не должна была давать тебе надежду. Это жестоко с моей стороны, - на последней фразе, не сдержав эмоций, всхлипнула так громко, что сама испугалась.

Еще никогда и никого мне не было так жалко, как сейчас Ириску.

– Я буду приезжать к тебе и кормить. На днях мне перечислят зарплату, я куплю тебе утепленный домик и самый вкусный корм, и мышку плюшевую, или заводную…

Яркий свет внезапно ударил в глаза и ослепил.

– А я думал, мне уже голоса чудятся. С перепою, - заговорил со мной голос, доносящийся из торчащей над забором головы с фонарем.

– Ты мог бы не светить мне в глаза? – спросила я, спешно вытирая слёзы и сопли.

Ненавижу, когда меня видят слабой.

– И что ты здесь забыла, бормотуха? – Матвей фонарик на своей голове не погасил, но сделал его свет значительно тусклее.

– Бормотуха? – поморщилась я. – Это ты так завуалировал не знание моего имени?

– Я, конечно, вчера выпил, но не столько, чтобы что-то забыть, - не очень-то дружелюбно ответил Матвей. Этой ночью он явно был куда более радушнее. – О чем бормочешь? Скажешь, зачем ты здесь? Доломать диван приехала?

– Нет, - буркнула я себе под нос, едва снова не расплакавшись.

Ну, вот зачем он напомнил мне о том, что я плохой человек?!

– А что? – с нажимом вопросил мужчина. – Мне нужно из тебя всё клещами сегодня тянуть?

– Не твоё дело, - насупилась я, но сорвавшийся с рваным придыханием всхлип, выдал меня с потрохами.

– Ты там ревешь, что ли? – насторожился Матвей.

– Нет.

Ответом мне послужил тяжелый вздох мужчины с оттенком легкого, как ветерок, мата. Яркий налобный свет его исчез над забором и вскоре появился уже во дворе дачи моего дедушки.

– Ну, и чего ты ревешь? – сел он рядом со мной на крыльцо, совершенно беспардонно сдвинув в сторону мой зад своим. – Привет, Сосиска!

– Ириска, - выронила я гнусаво. Из-за этих чертовых слёз забило нос.

– Ревешь-то чего? – мягко толкнул меня мужчина плечом в плечо. – Обидел кто?

– Какая разница?

– Рассказывай. Дядя Матвей порешает, один фиг заняться мне пока больше нечем.

– Мм, - только и смогла я протянуть, торопливо утерев сопли рукавом толстовки.

– Не расскажешь, я начну пытать твою Сосиску.

– Ириску.

– И её тоже. Что случилось? – коснулся Матвей коленом моего.

– Я принесла домой Ириску, а мама не разрешила её оставить. А Роме нельзя заводить домашних животных из-за того, что квартира съемная, - выдала я все как на духу. – Я решила привезти её обратно. Подумала, что здесь может быть её мама, но не нашла ни одну кошкину мать…

– Кошкину мать, - хохотнул Матвей. – Словарь моих почти матерных слов пополнился. Кошкина мать!

– А потом я пыталась отдать её в добрые руки кого-нибудь из соседей, но никто её брать не захотел. Всем нужен либо только кот, либо, вообще, никто.

– А ко мне чего не пришла? Или мои руки недостаточно добрые для Сосиски?

– Ириски. Потому что ты стал бы надо мной смеяться, - выпалила я. – Юмор у тебя дурацкий.

– Но руки-то добрые, - пошевелил он пальцам, будто в доказательство своих слов.

– И ты её заберешь себе? – с расползающейся в груди надеждой и возрожденной верой в людей заглянула в его глаза, что смотрели на меня из-под налобного фонарика. – Насовсем?

– Насовсем не обещаю, но на передержку могу взять, пока не найдутся постоянные хозяева.

– Правда?

Честное слово, я была готова снова расплакаться, только теперь от счастья.

– Кривда, - спаясничал Матвей. – Можешь быть уверена, здесь я свой юмор дурацкий не включал.

– Спасибо! – бросилась я ему на шею и крепко обняла, рискуя придушить в знак бесконечно благодарности. – Спасибо тебе! Большое спасибо!

– Задушишь, - разжал Матвей мои руки и мягко убрал их со своей шеи. – Каким спортом ты занимаешься?

– Сейчас – никаким.

– А до «сейчас»?

– Дзюдо.

– Ого! – присвистнул Матвей. – Это получается, что я еще легко отделался ночью?

– Я не применяю свои знания и силу вне татами. Кодекс запрещает.

– Какой? Уголовный?

– И он тоже.

– Зря, - поджал Матвей разочаровано губы. – Вот уложила бы свою маму на лопатки, глядишь, она бы согласилась оставить дома Сосиску.

В голове довольно ярко вспыхнула картинка, от которой, почему-то, стало смешно.

– А говоришь, что шутки у меня дурацкие, - подмигнул мне Матвей. – Пошли в дом. Приючу твою Сосиску.

– Ириску.

– И её тоже, - бросил мужчина через плечо, пока я послушно шла за ним, держа в руках коробку с котенком.

– Только можно я её помою сейчас у тебя? А-то она так грязная и ходит весь день.

– Что ж, пошли помоем твою грязную киску, - согласился Матвей, но глянув на меня через плечо, понял, что шутка мне снова не зашла.
– Прости, но тут грех было не пошутить.

– Ладно. Это было смешно, - согласилась я, улыбнувшись.

Вероятно, я была рада любой его болтовне только потому, что он согласился оставить у себя Ириску, а это значит, что сегодняшней ночью совесть меня не съест.

– Раздевайся тут. Киску твою мыть будем там, - коротко скомандовал Матвей, когда мы вошли в его дом. Такой огромный и зловещий, что о нем можно было бы придумать парочку мистических легенд.

В ответ на его очередную «шутку» я лишь молча закатила глаза.

– Сосиску-то выпусти. Пусть походит пока, с домом познакомиться, приметить места, в которых насрёт.

– Она культурная, - заявила я, но котёнка из коробки выпустила. – Сегодня днём она какала два раза и оба раза я успевала подстелить под нее бумагу и салфетку.