Техасец

Шериф подошел к столу и снял шляпу.

— Спасибо, Кенни.

Добровольный помощник стражей закона пытался прочитать что-нибудь на лицах шерифа и его помощника, но безуспешно. Эти двое были в чем-то похожи: спокойные, уверенные в себе, скрытные. Они прекрасно работали вместе.

— Сократ заходил, искал тебя, Джим, — сообщил Кенни.

Шериф промолчал. Олбрайт растянулся на койке.

— Пойди отдохни, Кенни, — сказал он, — ты хорошо поработал.

Когда дверь за Кенни закрылась, они некоторое время молчали, потом Олбрайт спросил:

— Так вот почему ты никогда по-настоящему не прижимал малыша, Джим?

Шериф сидел на стуле, глядя в стену.

— Это длинная и не очень приятная история, Бен, — сказал он, не оборачиваясь. — Я был женат шесть лет, а потом оставил жену и двух ребятишек в Мемфисе… Работал служащим в одной конторе, слишком уж нудная работа была, а я не мог долго сидеть на одном месте. Мэри была слабой женщиной. Она не хотела уезжать из города, не хотела ехать со мной на Запад. В конце концов я все бросил и уехал один. Подался на Миссисипи. В Сент-Луисе я встретил Чарли. Его звали тогда Шелковый Элисон. Мы стали работать на пару, играли на пароходах, но не очень-то ладили, а потом поссорились из-за одной девушки, танцовщицы.

— Брильянтовой Кэт?

Шериф повернулся к своему помощнику.

— Ты ее знал?

— Слышал. — Олбрайт полез в карман за табаком и свернул сигарету.

— Однажды ночью на пароходе случилась заваруха, — продолжал Мак-Вэйл. — Тогда я получил вот это, — он указал на свой шрам. — А Брильянтовую Кэт застрелили — я так никогда и не узнал кто. «Королева Миссури» загорелась…

Он замолчал, погруженный в воспоминания.

— Потом я уехал на Запад и потерял связь с Чарли. В конце концов я угомонился и вернулся в Мемфис. Мэри там уже не было. Я узнал, что она поехала к своему брату, Джефу Хэлидею. Я еще немного побродяжничал, а потом приехал сюда, в долину Тимберлейк.

Мэри уже умерла. Хэлидей меня никогда раньше не видел, да и шрам меня так изуродовал, что меня трудно было узнать. Дети выросли. Я решил держаться поближе к ним, хотя они и не знали, кто я такой.

Потом в Дугласе появился Чарли. — Шериф встал и подошел к окну. — Я сразу понял, что добром у нас с ним дело не кончится…

Олбрайт молча курил.

Дверь вдруг распахнулась, и в офис вошел Сэм. Он покосился на Олбрайта и подошел к Мак-Вэйлу.

— Слышал новость, Джим?

— Какую новость?

— На ребят из «Треугольника» напали. Один из техасцев прискакал сюда с пулей в плече. Доктор Стилвелл его малость подлатал, а через полчаса они с Бреннаном уже уехали. С ними — все люди из «Косого Н». И Ленни тоже.

Он замолчал и вопросительно посмотрел на Мак-Вэйла, потом перевел взгляд на Олбрайта.

— Что вы собираетесь делать, шериф?

— Ничего, — ответил Мак-Вэйл. — Теперь — ничего.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Солнце поднялось высоко, становилось жарко. Со стороны Меса-Секо подул горячий ветер.

Айра Джонсон сидел в седле и смотрел, как одна из коров с запавшими боками зашла в реку и начала пить. Животные отощали на перегоне, не много удастся получить за них в старательских поселках по ту сторону Алмазных Вершин.

Корова напилась, вышла Из воды и присоединилась к остальному стаду, которое паслось на берегу. Стадо далеко не разбредалось, потому что было жарко, да и хорошая трава росла только у берега. Джонсон подумал, что на следующее утро коров будет легко собрать, чтобы гнать дальше. Но сам он не собирался ехать с погонщиками. До следующей воды было миль тридцать…

Он почувствовал, что устал, и повернул коня в лагерь, который они разбили в четверти мили ниже по реке. От костра лениво поднимался дымок. Джонсон с удовольствием подумал, что выпьет сейчас кофе и завалится спать. С тех пор, как он выехал из Дугласа следом за Бреннаном, он почти не слезал с седла.

Конь ускорил шаг, разделяя желание Джонсона отдохнуть от палящего солнца в тени деревьев. Неподалеку от лагеря поднималась скалистая стена, которая отделяла эту долину от Каньона Затерянных Ручьев. Посмотрев туда, где виднелся вход в туннель, почти скрытый листвой, Джонсон почувствовал беспокойство. Следовало послать людей обратно в лагерь «Треугольника», чтобы проверить, все ли в порядке. Но Шкворню ведь ничего не докажешь. Стюарт всегда все делал по-своему и не слушал ничьих советов.

Беспокойство Джонсона возросло, когда он подъехал

к лагерю и спрыгнул с седла. Большинство людей спали. Шкворень играл в карты с Несбитом. Тяжело раненный Самовар лежал поодаль и что-то бормотал в бреду.

Джонсон отвел коня на лужайку под дубами, где стояли остальные лошади, привязанные по-индейски к веревке, протянутой между двумя деревьями. Он расседлал его и вернулся к костру, захватив с собой седло и одеяла. Шкворень посмотрел на Джонсона, который устраивал себе постель, и спросил:

— Видел что-нибудь? Джонсон покачал головой.

— Слушай, Шкворень, коровы здорово отощали. Нам бы надо их попасти недельку, прежде чем гнать на север. Пусть нагуляют мяса.

— Да, тощая скотина, — согласился Шкворень. — Их ведь гнали из самого Техаса.

Джонсон присел у костра, ополоснул жестяную кружку и налил себе кофе из кофейника, стоявшего на плоском горячем камне.

— Только у нас времени нет, — продолжал Шкворень, — мы даже переклеймить их не успеем. Ничего, Мэрдок возьмет их и не будет задавать слишком много вопросов.

— Мэрдок никогда и не задавал вопросов, — сказал Джонсон, прихлебывая кофе.

Шкворень не любил этого длинного разведчика, но Джонсон был близок к Элисону, поэтому приходилось мириться с его присутствием.

— Ты когда уезжаешь? — спросил управляющий «Пикового Туза».

— Утром. Я уже почти три дня в седле, весь зад отбил. Я вздремну немного.

— Придется тебе взять Самовара, — сказал Шкворень, радуясь, что можно поручить Джонсону неприятную работу. — Бросать его здесь нельзя, а с собой тащить — тоже никак. Он не выдержит.

Джонсону не хотелось возиться с раненым, однако приходилось согласиться.

— Ладно, возьму.

Он вымыл кружку и поставил ее на камень рядом с кофейником.

Шкворень снова взялся за карты, а Джонсон свернул сигарету.

Докурив сигарету, он бросил окурок в огонь и улегся на своих одеялах под деревом, но уснуть не мог. Он никак не мог отделаться от чувства, что что-то идет не так.

— Эй, Шкворень, неплохо было бы послать кого-нибудь в лагерь «Треугольника». Кто-то из техасцев мог остаться в живых, — сказал он.