Техасская звезда

– Со мной все в порядке, дорогой. Могу обрадовать тебя, мистер Грейт никогда больше не появится на нашем ранчо.

– Я не любил его, мама, – признался не по годам смышленый мальчик. – Мне казалось, что Джек смеется над нами, и это меня бесило.

– Он больше не будет смеяться над нами, дорогой, – сказала Пруденс.

Однако Джереми почувствовал, что она сама не верит в то, что говорит.

– Не беспокойся, мама, – промолвил мальчик, стараясь приободрить мать. – Я возьму на себя ту работу по хозяйству, которую выполнял он, и у нас все будет хорошо.

– Да, милый, у нас все будет хорошо, – повторила Пруденс, чувствуя, как комок подкатывает у нее к горлу.

Да, конечно, у них все будет хорошо, несмотря на то что жилой дом на ранчо скорее походил на лачугу, крыша сарая протекала, а поголовье скота постоянно уменьшалось из-за краж и плохого ухода…

Кэл, прищурившись, взглянул на послеполуденное солнце. Вскоре на горизонте должно было показаться ранчо «Техасская звезда». Он уже целый час ехал по земле, принадлежавшей его отцу. Эти края были с детства знакомы Кэлу и будили в его памяти мучительные воспоминания.

Пересекая сегодня северную границу земель Бака, Кэл невольно вспомнил тот день, когда он вместе с отцом забивал здесь межевые столбы и ставил табличку с названием ранчо. Проезжая вдоль извилистого русла реки, где весной в пору паводка обычно поили скот, он бросил взгляд на рощу пеканов. В годы беззаботного детства, когда еще была жива его мать, он собирал здесь под ее присмотром упавшие на землю зрелые орехи. Повернув голову в другую сторону, Кэл увидел пустой загон для скота. Сюда он вместе с Тейлором когда-то загонял телят для клеймения.

Кэл был неприятно поражен переменами, произошедшими на ранчо за последние годы. Хозяйство постепенно приходило в запустение. Заборы обветшали, ветряные мельницы развалились, чистые когда-то источники и колодцы были загрязнены. Но особенно Кэла встревожил жалкий вид пасущихся стад. Поголовье скота катастрофически уменьшилось.

Когда на горизонте наконец появилась усадьба ранчо «Техасская звезда», у Кэла затрепетало сердце. Подъехав ближе, он заметил, что краска на жилом доме, которым всегда гордилась его мать, облупилась, открытая веранда, на которой она частенько сиживала вечерами после работы, отдыхая и любуясь закатом, покосилась, а затянутая москитной сеткой дверь криво висела на ржавых петлях. Огород, за которым Эмма Стар всегда тщательно ухаживала, зарос сорной травой. Надворные постройки, сарай и загоны тоже находились в плачевном состоянии. Все свидетельствовало об упадке и разорении.

Однако больше всего Кэла поразил вид отца. Остановившись у крыльца, он увидел жалкого старика и не сразу узнал в нем Бака.

– По-моему, это мой старший сын, – холодно произнес Бак, и его губы скривились в усмешке. – Впрочем, я могу ошибаться. Мы слишком долго не виделись. Эй, парень, ты действительно Колдуэлл Стар?

Кэл изумленно смотрел на отца. Его глубокий сильный голос, как и прежде, звучал насмешливо, но внешне Бак сильно изменился. Его некогда густые темные волосы поредели и стали совершенно седыми. Лицо осунулось и покрылось пигментными пятнами, под глазами залегли глубокие тени. Одежда свободно висела на исхудавшем теле. И лишь взгляд голубых глаз был все таким же цепким и колючим.

– В чем дело, Кэл? Ты что, язык проглотил? – недовольным тоном спросил Бак, однако потрясенный Кэл не мог произнести ни слова. – Что привело тебя в наши края? Если ты попал в беду, говорю сразу, что я не смогу помочь тебе. А если тебе нужны деньги… ты, думаю, и сам видишь, что здесь тебе нечего ловить.

Взяв себя в руки, Кэл спешился.

– Что произошло, папа? – озабоченным тоном спросил он.

Бак нахмурился:

– А ты думаешь, у тебя есть право задавать подобные вопросы?

– Мама никогда не допустила бы…

– Твоя мать давно умерла!

Кэл бросил на отца сердитый взгляд.

– Знаю, – процедил он сквозь зубы. – Но похоже, ты не желаешь ничего делать, чтобы сохранить память о ней.

– Значит, ты вернулся, чтобы прочитать мне мораль? Не смей меня учить, щенок, – сжав кулаки, сказал Бак. – Не забывай, что ты по собственной воле уехал отсюда, бросив хозяйство на произвол судьбы. Тогда тебя не волновала память о матери.

– Я никогда не забывал ее.

– Надеюсь, о Бонни ты тоже помнил все это время, – едва сдерживая себя, произнес Бак и вдруг, выпучив глаза, закричал на сына: – Да тебе всегда было плевать на мать и сестру!

– Это ты так считаешь.

– Да, считаю! А ты, наверное, ждал другого приема? Ты думал, что я встречу тебя с распростертыми объятиями? – Бак зло рассмеялся. – Ты ошибался, Кэл! Я не люблю трусов. А ты, как трус, бежал из дома под покровом ночи.

Кэл промолчал, стараясь не терять самообладания. Если бы он сейчас открыл рот, то наговорил бы отцу много гадостей. Он высказал бы ему все накопившиеся за это время обиды и претензии. Однако Кэл понимал, что этого не следовало делать.

– Чего молчишь? – сердито спросил Бак. – Или тебе нечего сказать? А вот я давно ждал этой встречи, чтобы наконец выговориться. – Лицо Бака побагровело от гнева. – Я не забыл, как погибла твоя сестра, и никогда не забуду это. Ты не оправдал моего доверия! Твоя мать всегда говорила, что на тебя можно положиться, и поэтому я оставил Бонни на твое попечение. Я думал, что все будет в порядке.

– Это был несчастный случай.

– Значит, твоя мать ошибалась? – словно не слыша Кэла, спросил Бак.

– Я же сказал, что это был…

– Ты погубил Бонни, а потом убежал из дома, доказав тем самым, что твоя мать ошибалась… а вместе с ней ошибался и я, считая своего сына надежным человеком, который никогда не подведет.

– Ты несправедлив ко мне, отец. А как же быть с тобой? Разве можно положиться на тебя? Через месяц после смерти жены ты уже разгуливал средь бела дня по улицам города в обнимку со шлюхами!

– Не пытайся переложить на меня свою вину! Ты должен был приглядывать за сестрой! Тебе тогда было уже восемнадцать лет. В этом возрасте люди понимают, что маленьким детям опасно зачерпывать воду ковшом из колодцев! Почему ты не напоил ее? Она хотела пить!

– Но, папа…

– Ты виноват в гибели Бонни и не пытайся отрицать это! – Бак судорожно вздохнул. – Девять лет я мечтал бросить это тебе в лицо.

Кэл долго молчал, пытаясь справиться с болью, которую причинили ему слова отца.

– Именно поэтому ты послал мне письмо? – глухим голосом спросил он.

– Какое еще письмо?

– Письмо, в котором упоминалось имя Бонни, – буравя отца пронзительным взглядом, промолвил Кэл.

– Вот еще! – сердито воскликнул Бак. – Я и не думал писать тебе. За эти годы ты ни разу не прислал мне ни строчки. Если ты ничего не желаешь знать о «Техасской звезде», то и «Техасская звезда» ничего не желает знать о тебе.

– Ладно, ты сказал все, что хотел, и я теперь по крайней мере знаю, как ты ко мне относишься.