Шрифт:
В русскоязычной литературе слово "аллах" обычно пишется с маленькой буквы. Считается, что это не имя, а как бы синоним слова "бог". С мусульманским оттенком.
С другой стороны, если "нет бога, кроме аллаха", значит, это не вполне синонимы. Таким образом, слово "аллах" приобретает некоторые черты имени собственного. Это не бог вообще, а вполне определенный бог.
Чтобы уравнять в правах всех персонажей этого рассказа, я пишу это слово, как имя собственное – Аллах.
Людям, верующим до такой
Когда Аллах поднял голову от бумаг, ангел смерти Азраил все еще стоял перед столом.
– Что еще? – спросил Всемогущий.
– Даже не знаю, как сказать, – ответил ангел.
– Если не знаешь, как сказать, скажи, как есть.
Аллах не старался говорить афоризмами, у него так получалось само собой.
– Тут один грешник протестует. Говорит, что его необоснованно отправляют в ад. Он будто бы должен быть в раю, на лучшем месте.
– Он думает, что рай – это плацкартный вагон? – желчно заметил Аллах. – Там, между прочим, все места одинаковые. За что его в ад?
– Убийца. И самоубийца. Одним взрывом девять человек, десятый – он сам. Не считая покалеченных и напуганных до полусмерти.
– Ему что, не объяснили, куда попадают самоубийцы?
– Объяснили. Только он говорит, он не самоубийца, а борец за веру. Шахид… Вот, заявление написал.
Азраил держал бумагу в руках, но отдать ее Всемогущему не торопился, памятуя о его непростом характере. Заявление было зарегистрировано в журнале входящих, с этого момента оно становилось официальным документом. Аллах, разумеется, всегда прав, но, уничтожив сгоряча документ, он нарушил бы налаженное делопроизводство. Конечно, Всемогущий мог распылить бумагу и в руках у ангела, но все равно – так спокойнее.
– Давай сюда. Не бойся, не испепелю. И личное дело тоже.
Папка с личным делом возникла из ниоткуда. Ангел протянул ее Всемогущему вместе с листом сероватой бумаги, на котором было написано заявление.
– Так, что там у нас? – Аллах раскрыл папку.
– …надцатого числа месяца… сего года… автомобиль марки "Тойота"… К чему такие подробности?
– Взято дословно из протокола осмотра места происшествия, – пояснил ангел.
– …взрывным устройством в багажнике… шесть военнослужащих, случайного прохожего и двух человек в грузовом автомобиле, остановленном у того же блокпоста… Кто ему наплел всю эту чушь?
– Какую, Всемогущий?
– Ну, что я должен отправить его в рай, да еще и на лучшее место.
– Он говорит – Омар.
– Кто такой этот Омар? Имам? Шейх?
– Его командир.
– И где сейчас этот борец за веру?
– Дожидается в приемной. Настаивает на личной встрече.
Со стороны двери вдруг раздались какой-то шум и голоса, мужской и женский, неразборчивые, но было слышно, что разговор идет на повышенных тонах. Ангел завертел головой.
– Говорил же я, Всемогущий, что надо секретаря, а не секретаршу! Женщин эта публика ни в грош не ставит.
– Да сколько можно! – в сердцах воскликнул Аллах. – Четвертый за неделю! Всё!
Он рывком открыл ящик письменного стола, достал оттуда прозрачную пластинку из оргстекла на черной пластмассовой подставке и с треском поставил ее на стол. На пластинке было написано:
ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЕРЕРЫВ
– Все
вон!Ангел исчез, а вместо двери возникла кирпичная кладка, из которой торчали концы четырех могучих болтов с гайками. Этими болтами была прикручена к кладке со стороны приемной толстая латунная пластина с такой же надписью.
Голоса смолкли.
Оставшись один, Аллах поднял трубку телефона и заставил аппарат соединиться с кабинетом Христа.
– Иса, – сказал Аллах. Он называл Иисуса на арабский манер. – Ты не занят?
– Заходи, – ответил Христос. – Кофе хочешь?
– Иду, – ответил Аллах. Вопрос о кофе он проигнорировал.
Чтобы не проходить через приемную, где борец за веру дожидался окончания технологического перерыва, он прошел сквозь стену прямо в коридор. Зайдя в приемную Христа, он на ходу кивнул Марии Магдалине, открыл дверь и вошел в кабинет. Спаситель сидел за столом и мешал ложечкой в большой красной кружке. Белый пластмассовый чайник стоял в углу на тумбочке.
– День добрый, – сказал он.
– Привет, – буркнул Аллах.
– Кофе налить?
– Растворимый, три в одном? Спасибо, у меня свой. Твои подопечные ни шиша не смыслят в хорошем кофе.
– А это не мои подопечные придумали, – невозмутимо ответил Христос. – Это американцы.
– А американцы, по-твоему, не христиане? – язвительно спросил Аллах. Он превратил чайник на тумбочке в небольшую жаровню с горящими углями и стоящей на них круглой металлической посудиной с песком. Из воздуха сотворил небольшую медную турку. Мелко помолотый кофе был уже положен в нее и залит холодной водой. Аллах поставил турку в песок, и через несколько секунд над ее краями начала подниматься шапка пены. Аллах снял ее с жаровни и быстро, но аккуратно перелил содержимое в маленькую чашечку, которую тоже сотворил из воздуха. Освободившаяся жаровня снова превратилась в чайник.
– Ты знаешь, – задумчиво сказал Христос, – на словах они христиане, но мне иногда кажется, что они верят в какого-то другого спасителя. Знать бы, в какого… Ты-то, кстати, тоже не слишком церемонишься с кофе. Насколько я знаю, его надо варить медленно.
– А я и варю медленно. Это для нас прошло шесть секунд, а для него – полчаса.
Дальше сидели и пили молча. Наконец Христос осторожно сказал:
– Всемогущий, у тебя проблемы…
– Ты спрашиваешь?
– Я вижу.
– Все-то ты видишь!
– Я бог.
– Достали меня эти шахиды! – в сердцах сказал Аллах. Ему вдруг захотелось поплакаться кому-нибудь в жилетку. – Четвертый за неделю! И все хотят, чтобы я их отправил в рай. И не просто хотят – требуют! Представляешь? От меня требуют!
– Помню, лет девятьсот тому… – Христос ненадолго задумался. – Мои тогда тоже сорвались всей кучей и двинулись в Палестину твоих бить. Крестоносцы…
– И что ты с ними сделал?
Иисус помолчал.
– Знаешь, не будем об этом. Не люблю вспоминать.
"Зачем тогда начинал?" – хотел спросить Аллах, но вместо этого сказал:
– Ну, я-то всегда говорил, что твои не лучше моих. Но откуда они это берут – что надо идти и кого-то бить?!
– Из писания, откуда еще? В любом священном писании можно найти что угодно. И это тоже. Ты хоть читал?
Аллах смущенно хмыкнул:
– Так, поверхностно. Представь, за полторы тысячи лет все недосуг было заняться этим более подробно.
– А зря. Интересно бывает почитать, что они о нас пишут.