Технологии изменения сознания в деструктивных культах
Шрифт:
Тюрьма – это классический полигон, учебно-прикладная школа страха и бесстрашия. Представители среднего класса ужасаются тюремной реальности диких джунглей. Но если ты, находясь в тюрьме, проявляешь страх, то становишься жертвой постоянного физического насилия.
Поскольку Чарльз Мэнсон провел большую часть свой взрослой жизни в тюрьме, очевидно, он получил хорошую выучку по части использования следующих тактик: страха физических угроз («я опасный»), эмоционального доминирования («я сильный») и символьного манипулирования («я умнее тебя»).
В обществе страха нет места разуму. Самые опасные и самые сильные особи автоматически
Когда в марте 1967 года Мэнсон вышел из тюрьмы, он принес в свободную, открытую, счастливую и доверчивую культуру «детей цветов» три умения. Это были умения вызывать страх, которым он обучился в школе преступлений: физическая угроза, эмоциональное доминирование и догматическое повторение символов. Однако к этим примитивным методам он добавил четвертый и самый эффективный способ манипуляции людьми, за которым скрывалась истинная природа его власти: моральное подавление. Он угрожающе размахивал книгой, которая, со ссылкой на волю высшего этического авторитета, оправдывает ритуальное убийство. Устаревший не на две, а на все три тысячи лет, этот текст напичкан предписаниями и манифестами, которые призваны нагонять страх на неверующих. Эта книга называется «Откровение Иоанна Богослова».
Когда Т. Лири бросили в тюрьму Фолсом, он узнал, что в соседней камере сидит Мэнсон. Если Фолсом считался дном тюремной системы, то карцер 4А, расположенный в нижнем ярусе тюрьмы, был дном Фолсома. Кругами дантовского ада. Смертная казнь была отменена, и узкая темная камера без окон, с расколотым грязным унитазом без сиденья, ржавым металлическим тазом для умывания, вонючим матрасом в пятнах, становилась его местом жительства на долгие годы. В камере было темно, только через наружную дверь проникала полоска света.
Через десять минут темноты и тишины наружная дверь открывается и входит молодой светловолосый заключенный. Он опирается на решетку внутренней двери, дружелюбно улыбаясь.
«Жаль, что ты попал сюда, парень. Но все равно добро пожаловать. Я дежурный по первому этажу. Ты куришь?»
«Да. А здесь есть что-нибудь почитать?»
«Конечно. Что ты любишь? Я принесу тебе что-нибудь хорошее.»
Парнишка выскальзывает за наружную дверь, оставляя ее приоткрытой. Отраженный свет закатного солнца прогревает камеру. Через пару минут парень возвращается. Он приносит большой пакет табака, рулон туалетной бумаги и четыре книги в твердом переплете.
«Это передал Чарли. Он сидит в соседней камере.» А, значит, это тот самый человек, который сидит с улыбкой в позе лотоса. «Он попросил узнать, пьешь ли ты кофе с сахаром и со сливками. И любишь ли ты мед.»
Чарли передал «Учения Будды о сострадании», «В поисках чудесного» П. Успенского, «Учения дона Хуана» Кастанеды, «Мастера и Маргариту» М. Булгакова.
Парнишка снова возвращается. На этот раз он приносит пакеты с сахарными кубиками и сухими сливками, картонный стаканчик натурального меда и пачку крекеров.
«Это тебе от Чарли. Теперь мне пора. Забегу позже.»
Методичное изучение высших уровней сознания не только помогает понять, как создаются реальности, как
они впоследствии навязываются другим людям и как можно регистрировать вторжения чужой реальности, но и неизбежно наводит на размышления о сатанинских ритуалах черной магии. Если черная магия – это использование нейрологических техник для обретения власти над людьми, то белая магия – это применение нейро-логических техник с целью познания и управления собственной нервной системой.Понимание этих процессов позволило Т. Лири выстоять в первой и единственной схватке с реальностью Чарльза Мэнсона. В этой реальности Чарли Мэнсон выступал библейским пророком.
В состоянии изоляции и беспомощности биовыживателъный контур и эмоционально-гормональные системы действуют примитивно, в режиме аварийной ситуации. Опытный нейролог сканирует всю схему, отключает рефлекс капитулировать/ спастись/умереть, настраивается на каналы успеха/блаженства/ терпения и безмятежно ждет, когда прошлое сойдется с будущим.
Нейролог Лири сидит на полу, снова осматривает камеру.
И тут он слышит голос.
«Вот и ты здесь. Долгие годы я следил за твоим падением. Ты знаешь, где мы?»
Голос самоуверенный, даже покровительственный. Это тот персонаж: в позе лотоса из соседней камеры, который передавал ему книги и кофейные «радости». Чарли.
«Ты действительно понимаешь, где мы?» – повторяет он вопрос.
«И где оке мы ?»
«В вечности, брат. Это конец. Если ты попадаешь сюда, это навсегда. Отсюда никто не выбирается.»
Нейролог слушает с жалостью и раздражением. Он понимает, что Чарли говорит субъективную истину. Такова истина с точки зрения смирившегося человека. Истина Чарли. Нейролог не хочет, чтобы его втягивали в эту реальность. Он хочет отразить эту реальность. Но любой заключенный заслуживает сострадания. Кроме того, Нейролог понимает, как создавалась эта реальность. Страх – это сила, которая питает энергией и выстраивает наши социальные «замки», а Чарли – типичный человек из замка, кафкианский символ нашей технико-моральной системы с милитаристским сознанием.
«Это ты передал мне табак и сладости? Спасибо.»
«Пожалуйста. Я всех люблю и стараюсь поделиться всем, что у меня есть. Много лет я ждал разговора с тобой. За стенами
тюрьмы наши жизни никогда не пересеклись бы. Но сейчас у нас масса времени. Знаешь, ведь все мы были твоими учениками.»
«В каком смысле?»
«Ты же знаешь, как это бывает. Я провел в тюрьме всю свою жизнь, и когда я освободился в середине шестидесятых, то оказался совсем в другом мире. Миллионы ребят отвергли старую ложь, освободились от прежних комплексов и начали ждать указаний, что делать дальше.» – В голосе появляется легкий оттенок укоризны. – «Но ты не сказал им, что делать. И я никак не могу понять, почему. Ты показывал всем и каждому, как создать новое сознание, но ты не дал им это новое сознание. Почему?»
«В этом вся суть, – отвечает Нейролог. – Я не хотел навязывать им мои реальности. Смысл как раз и состоит в том, что каждый человек берет на себя ответственность за собственную нервную систему, создает собственную реальность. Это конец монотеизма. Ты можешь стать кем угодно. Все остальное – промывание мозгов.»
«В этом была твоя ошибка», – слышится призрачный шепот. – «Никто не хочет брать на себя ответственность. Они хотят, чтобы им говорили, что делать, во что верить, что истинно и что реально».