Техномагия

Старику этого вполне хватило. Он отступил, опуская топор, и заворчал чтото то ли сердитое, то ли извинительное.

– Чужие тут часто появляются?
– властно осведомилась Кайндел, пряча «корочку».

– Бывает, конечно. Рынок же рядом, как не быть чужим.
– Плотник был хмур, но с ответом не задерживался.

– Чародеи тут где обосновались? Знаешь?

– Не понимаю я этих новомодных колдовских штук…

– Где шумят больше? Куда машины новенькие подъезжают? Куда отгружают странные предметы? Что - разве ни разу не видел?

– Ну вот там, в том доме, - старик махнул рукой.
– Показать?

– Да.

– А что это вдруг правоохранительные органы заинтересовались нашим районом? И не лучше ли сперва с хулиганами разобраться, а потом с новомодными… колдунами…

– Всему свое время. Показывай, где.

Посмотрел хмуро, но послушно выбрался изза нагроможденных заготовок и поковылял вперед. А у Кайндел возникла мысль, что, пожалуй, с местными обитателями пообщаться разумнее, чем самой искать неизвестно что и неизвестно как. Блеска она уже потеряла из виду, однако этот человек, работающий во дворе дома, наверняка замечает все, что происходит вокруг. Уж если он в момент разгадал в ней не обывательницу, а бойца (хотя на этот раз курсантка предпочла не надевать форму, обошлась гражданской одеждой), то и в других чужаках мог распознать чародеев.

Главное - правильно задать вопрос. И правильно услышать ответ. Несмотря на все свои способности, девушка иной раз сталкивалась с большими трудностями в общении со стариками. Их лица были малоподвижны, жестикуляция бедна, а эмоции так смутны, что разобраться в них удавалось не вдруг. Мысли людей глубоко пожилых шли какимито неизведанными путями, и вероятность ошибиться была намного выше, чем при работе с детьми или молодежью.

Однако, хоть она и сомневалась в точности той информации, которую мог ей предоставить старик, дом, куда по его словам привозили какоето оборудование на крупных машинах и вообще здорово шумели, явно не был обижен вниманием Блеска - на стене нашлась такая же метка, что и в предыдущий раз. Нашлась потому, что, вопервых, была нанесена недавно, а вовторых, у Кайндел имелась точная ее копия на артефакте. И сам факт обнаружения этой метки яснее ясного свидетельствовал, что адепты Круга пока здесь не обосновались. Если б здесь располагался их офис, пусть даже из второстепенных, необходимость в метке не возникла бы.

Хотя, возможно, они сперва завезли все необходимое, а магическую метку решили поставить ради удобства или на всякий случай и собирались перебраться сюда позже.

Однако это уже не ее дело. Пусть разбираются другие, а ее задача - указать области интересов Круга и те адреса, где они устроились или предположительно собираются устраиваться.

Что то подсказывало ей - ОСН готовит операцию против Круга. Это, впрочем, было вполне логично и совершенно неизбежно.

Девушка осмотрела плотно запертую дверь, подняла было кулак, чтобы постучать, но передумала. Не ее это дело. Посмотрела на спутника.

– А еще гденибудь такие места есть? Я имею в виду здесь, в округе.

– Есть, разумеется. В Днепровском переулке. В том здании, которое раньше занимала СевероЗападная академия госслужбы. Показать?

Она взглянула на него снова, уловив, разумеется, эту поневоле недовольную нотку. Плотнику нужно было работать, да и трудно бегать по окрестностям немолодому человеку, особенно без крайней необходимости.

– Объясните, где. Я сама найду.

– А сразу за аптекой. Там, в переулке.

– Поняла.

Когда девушка вышла на Шестую линию, она первым делом взялась за мобильный телефон. Ожидая ответа, курсантка разглядывала окна здания напротив. Темные, со скудными тюлевыми занавесками, коегде кадки с цветами. Может быть, за ними прячется чтото интересное - а может, там располагаются обычные квартиры. Прежнее офиснос помещение, принадлежавшее Кругу в этом районе, было подлинноофисным по своему облику - не спутаешь. Но ребята могли усвоить горький урок, либо же просто еще не успеть сделать ремонт.

– Нашла?
– нетерпеливо спросил ее Ирландец.

– Пока не уверена. Блеск оставил еще одну метку на стене дома в Бугском переулке. Зачем - я не очень поняла.

– Что за Бугский переулок?

– Возле Андреевского рынка. Там старичок работал, он меня отправил посмотреть еще один адрес, рядом. Но это логично - помнишь, два года назад у Круга именно здесь располагалось одно из убежищ.

– Убежищем то помещение не назовешь… Ну да я понял… Так, надеюсь, ты не собираешься лезть исследовать чужую штабквартиру, как давеча?

– Не собираюсь, обещаю. Только гляну, не ошибся ли местный обитатель.

– Всетаки высылаю тебе на помощь твою группу.

– Подожди, не надо!…

Но Ирландец уже отключил телефон, и, мысленно чертыхнувшись, Кайндел смирилась с тем, что какоето время придется подождать.

А пока можно было все здесь осмотреть.

Удивительное дело, но аптека все еще существовала и даже была открыта. Девушка могла бы побиться об заклад, даже не заглядывая внутрь, что сейчас там куда больше трав и бинтов, чем аспирина, но ведь и аспирин наверняка ктото производил. И даже доставлял сюда. Политик, читавший у них теорию работы в группе, както обмолвился, что связь с другими частями страны потихоньку налаживается. Да иначе и не могло быть - рано или поздно жизнь общества должна была выстроиться в какуюто систему. Как беспорядочно движущиеся элементы обязательно должны приобрести какуюто форму, образовав конечный элемент, так и человеческое общество не может долго оставаться взбаламученным болотом. Рано или поздно оно примет исходную форму пирамиды.

Правда, тогда, возможно, прежние высшие окажутся внизу, и наоборот. Но это уже не суть важно.

Кайндел заглянула в переулок - он выглядел уже далеко не таким грязным и неприютным, как когдато. Еще до выхода ситуации изпод контроля здание, отведенное под факультеты экономики и финансов, а также юридический, успели привести в порядок. Отремонтировали и соседнее. Там, где на замусоренный переулок смотрели старыепрестарые деревянные рамы с грязными до непрозрачности стеклами, теперь стояли стеклопакеты (правда, тоже грязные, но это можно было считать печальными последствиями сложной ситуации). Стеклянная дверь академии пострадала, ее явно ктото выламывал - видимо, охотясь за мебелью или компьютерами, - и потому старую заменили на новую, металлическую, глухую. Окна второго и третьего этажа ктото старательно отмыл, жалюзи кудато делись, вместо них повесили обыкновенные шторы. И мусор по углам не валялся. Но в целом… Да, в целом все осталось попрежнему.

Девушка помнила, как там все выглядело раньше. Три года назад Днепровский переулок можно было считать воплощением образа нового Петербурга - такого, каким его сделал молодой капитализм. Частные компании брали конкретный понравившийся дом, и только он, только его состояние их интересовало. Тем же путем привыкли идти и государственные структуры, чей взгляд на проблему и манера поведения не сильно отличалась от частной. Именно здесь, в этом переулке, можно было любоваться великолепно отделанным, чистеньким до ломоты в зубах зданием какогото то ли офиса, то ли учреждения, а через сто метров обнаружить полуобрушившийся флигель, где в проломе второго этажа до сих пор на одной петле висит дверь комнаты, а на частично обвалившемся потолке держится патрон от люстры, давно сгнившей под дождями и снегом.

Переулочек был узким, уютно мощен булыжником, и зданий выше четырехэтажных тут не имелось. Окна первого этажа расположены так низко, что в них можно заглянуть так же непринужденно, как и в витрину любого магазина. Внутри бывших квартир темно и сыро, однако об этом наверняка знают лишь выселенные на окраину обитатели этих жилищ, или же постоянно толкущиеся в офисах работники. Снаружи едва ли разгадаешь, что скрывается за старыми кирпичными стенами со слоем свежей штукатурки. Узкие безлюдные переулки Васильевского острова напоминали девушке южные области России. Там города хоть и вырастали из поселков в нечто большее, однако в них надолго, очень надолго сохранялись поселковые привычки - подсматривать за соседями и каждым проходящим, жить одной большой коммуной, где всем до всех есть дело, и держать окна низкого первого этажа гостеприимно открытыми.