Технораса

«— Ну, умру где-нибудь еще и стану прежним», — успокоил я сам себя.

Покупка дрон-капсулы нужной модели, аренда расширенной ячейки и расходные материалы для кибер доктора, полностью истощили мои финансы. Хорошо хоть регистрация охранной фирмы производилась за чисто символическую сумму. Указав в качестве расчетного счета свой собственный аккаунт, а боевой единицей купленную дрон-капсулу, я получил возможность заключать договора на эскорт внутрисистемных шаттлов.

Пассажирский челнок, идущий до космического дока, представлял собой все тот же вагон метро. Я уже один раз путешествовал в подобном средстве передвижения, добираясь до торговой станции, так что оказавшись внутри, сразу же занял одно из мест на противоперегрузочной скамейке.

Время в пути ограничивалось тремя часами, обволакивающая мое тело пленка старого целлофана была в состоянии продержаться и куда дольшее время, тем более что я не собирался выходить в агрессивную среду. Возможно мой внешний вид, голое тело обернутое целлофаном, могло бы вызвать у кого-нибудь из моих соотечественников нездоровую реакцию. Но здесь, всем было наплевать как на разумных, так и на снующих туда-сюда биороботов.

«— Скафандр я себе потом куплю, как разбогатею», — пообещал я себе, после чего поймал себя на мысли, что нахождение практически голышом среди других разумных, несмотря на браваду, видимо сумело меня смутить.

На подлете к космическому доку пришло сообщение о заключении с моей фирмой контракта на охрану. Все лишние мысли тут-же покинули мозг, срок прибытия дрона к месту сопровождения грузового судна истекал через 18 часов. Если я не хотел провалить свой первый контракт, мне следовало очень сильно торопиться.

Глава 34

Из-за сжатых сроков, я буднично отнесся к потере своих конечностей и «вживления» тела во внутренности дрон-капсулы. Берцовые и лучевые кости скелета превратились в неотъемлемую часть несущего корпуса дрона, а мутировавшие до состояния силонитей мышцы стали своеобразным коконом, в котором разместились жизненно важные органы.

Глазные яблоки, даже при нормальных нагрузках дрон-капсулы, грозили лопнуть. Так что пришлось их удалить и полностью перейти на восприятие через виртуальное пространство. С форматом обмена данных между киберсетью и датчиками дрон-капсулы, пришлось повозиться. Потратив шесть часов, я получил возможность «видеть» во всех возможных спектрах излучений, включая гравитационные и электромагнитные поля.

За три часа до истечения срока, все работы оказались закончены. Я пару минут выждал, собираясь с мыслями, после чего нерешительно выслал запрос на открытие шлюза ангара. Киберсеть, настроенная таким образом, чтобы отображать все пакеты данных, обмен которыми происходил с её участием, «разразилась» лентой сообщений, содержащих в себе запросы, начиная от наличия и состояния арендованного оборудования, до параметров атмосферы. Менее трех секунд потребовалось автоматике на согласование протоколов и подтверждения прошедшей оплаты, после чего шлюз разблокировали.

Первые мгновения полета оказали на меня пьянящее чувство. Сотни раз до этого представляя себе, как это все будет, я, оказывается, не мог себе вообразить даже тысячной части того, что стало мне доступно. «Водопад» информации, нахлынувшей на меня через датчики дрон-капсулы, буквально затопил восприятие, мешая отделить полезные данные от того, что имело исключительно эстетическое значение.

Впрочем, наложенные программой Пилот рефлексы взяли контроль за эмоциями и меньше чем через минуту я мог вполне адекватно реагировать на нахождение в пустоте. Сказать, что я оказался этим доволен, было нельзя. От текущего полета я ожидал чувства Свободы, однако стоило мне мысленно начать прокладывать маршрут, как кажущийся пустым, вакуум заполнился всевозможными зонами. Запрет для полетов, запрет для частных полетов, запрет на неоплаченный полет, в окружающем пространстве оставалось не так уж и много возможностей для маневрирования.

— Бляди, — не обращаясь ни к кому конкретно, я выразил свое отношение к ситуации в целом.

Помимо ограничения в маневре, имелись пределы минимальной скорости, в некоторых участках передвигаться тише разрешенного запрещалось. Дрон-капсула по определению имела очень большой градиент ускорения, правда при этом значительно терялась управляемость. Не задумываясь ранее об этом, я чуть было не выскочил в запретный район, едва-едва вписавшись между медленно ползущим грузовым шаттлом и запретным для полетов пространством. Штраф на первых же минутах полета, который непременно выставили бы местные службы контроля, стал бы неприятным ударом и по моему самолюбию и состоянию бюджета.

— Если бы, да кабы, — продолжая полет, бубнил я, утратив остатки чувств удовольствия от данного процесса.

Подлетев к перерабатывающей станции, от которой должен был отшвартоваться предназначенный для сопровождения шаттл, я передал флаг-сигнал. До назначенного срока оставалось еще минут семь, однако, вслед за подтверждением моего статуса охраны, пришло уведомление и о начале проводки.

Взяв флаг-маркер на сопровождаемый объект, я сманеврировал так, чтобы оказаться по вектору предполагаемого движения. Предстоящий маршрут пролегал через несколько зон, запретных для полетов без предоплаты. Став охранной единицей сопровождения, на меня стали распространяться коды беспрепятственного пролета.

«— Теперь понятно, почему я единственный, кто сопровождает груз», — сообразил я.

Используемые компанией-нанимателем оплаченные коридоры движения имели собственную охрану и мое присутствие являлось скорее всего статусом, нежели реальной необходимостью. Первый полет в статусе охраны прошел нормально, я благополучно довел шаттл, все время движения провисев у него на «хвосте». Наниматель подтвердил продление контракта и я с радостью его акцептировал.

Радость моя длилась несколько дней, ровно до того момента, пока я не сообразил, что ближайший удел моего существования, это барражирование вслед за тихоходными шаттлами по одним и тем же маршрутам. Запихнув самого себя в дрон-капсулу, я оказался лишен возможности покинуть летательное средство в перерывах между полетами.

Рассчитывая до этого, что буду заниматься самообразованием, после первой же попытки я осознал, что это невозможно. Видимо «сломав» свое физическое тело, я внес диссонанс в связь с остальными тонкими телами. Более того, не совпадение узловых точек энергетического каркаса моего биополя грозило не только не способностью «учиться», но и деформацией уже в самих тонких телах.

Помимо всего прочего, мне до одури хотелось встать, лечь, попрыгать, побегать, упасть, сжаться в позу эмбриона. Лишенный всего этого, я буквально физически ощущал как на меня давит психологический груз невозможности все это совершить.

Нельзя было сказать, что раньше я не задумывался о том, как я буду себя чувствовать в дрон-капсуле, существуя лишь за счет имеющейся здесь системы жизнеобеспечения и пришвартованным на время отдыха в «гнездо» системы техобслуживания дронов на космической верфи.

Уверенность в том, что произведенные над моим ДНК изменения затронут не только физиологическую оболочку, но и психику, не подтвердились. Никакого облегчения от пребывания в замкнутом пространстве, я не испытывал, скорее напротив, ситуация усугублялась с каждым прожитым днем.

— Ну вот и еще один день позади, — вылетев из «гнезда», где провел очередные двадцать часов с момента последнего заказа, я изменил траекторию, ложась на заранее просчитанный курс.

Сегодня на сопровождение достался шаттл с выгрузкой товара на Центральной станции. Как-то так сложилось, что я пока-что еще ни разу не сопровождал туда свои цели, так что слабое оживление в моем отношение к предстоящему рейсу присутствовало.

Встретив шаттл, как и множество раз до этого, я пристроился чуть сзади и сбоку, так, чтобы иметь в случае чего свободу маневра. О том, что это может быть за случай, когда придется предпринимать хоть какие-нибудь действия, я старался не думать. Все надежды и чаяния, связанные с идеей занять место биоробота пилота, были мной уже множество раз переобдуманны и признаны ошибочными.