Текила

— Позвони со своего, — я заметила, что Янкин язык конкретно заплетается.

— А номер его в моём телефоне откуда? Короче, не тупи. Сотри его номер, а то точно натворишь чего-нибудь.

Янка нехотя стёрла номер или сделала вид, что стёрла.

— Ян, завтра к нам приезжают друзья. Мы идем в «Острова», поиграем в боулинг, фильм посмотрим, давай с нами.

Мне хотелось хоть как-то вывести Янку из состояния депрессии. Мне было жаль её. Ну не складывается у неё с мужиками. С мужем она развелась. Пятилетнего сына отправила к своей маме, чтобы не мешал устраивать личную жизнь. Но личная жизнь не устраивалась, мужчины в Янкиной жизни менялись, неизменным оставалось одно — все они были козлами.

Янка кивнула. Я допила свой уже ледяной чай и собралась домой. Благо идти недалеко, Янка жила в соседнем подъезде.

На следующий день приехал Антон — лучший друг моего мужа и наш бывший одноклассник. Антон был без жены Сони, она заболела и не захотела ехать. С Антоном у Миши был общий бизнес — они занимались электроникой. У них был магазин здесь и в нашем маленьком родном городке. Я недолюбливала Антона, была в нем какая-то червоточина. Много раз были ситуации, когда он своими действиями подставлял Мишу, но Миша всё относил на стечение обстоятельств. Три года назад Антон переехал с Дальнего Востока, куда он уехал сразу после школы. Там он женился и там же развелся. Вернувшись на родину, он женился на Соне, девчонке с его улицы. Он часто жаловался нам на Соню, что она слишком ревнива и подозрительна, но я-то знаю, дыма без огня не бывает. Соня мне нравилась: прямолинейная, с сильным волевым характером, на мой взгляд, она заслуживала куда более лучшего варианта, чем Антон, которого я про себя все время называла не очень цензурной рифмой, рискуя произнести её когда-нибудь вслух.

Вечером мы, как и планировали, поехали в «Острова», прихватив с собой Янку. Янка была весела, от вчерашнего горя не осталось и следа. Она шутила, острила, смеялась. Меня очень удивило, что Яна вдруг разучилась играть в боулинг. Обычно это я играю хуже всех, бросаю шары, даже не пытаясь метиться. Для меня самое главное — никого не зашибить шаром, это уже успех. Антоша конечно же начал помогать Янке, встав сзади неё, объяснял, какую нужно принять позу, направлял её руку. А потом вместе с ней радовался её успехам, даже обнимал за удачные броски. После боулинга мы поехали домой, по пути заскочив в магазин и купив готовой еды и пива.

Мы посидели довольно долго, Мишка пошел спать, Янка и Антон о чем-то разговаривали, а я мыла посуду, искренне желая, чтоб Янка быстрее свалила домой — мне еще предстояло заканчивать статью. Мне очень не хотелось видеть перед собой красную, брызжущую слюной морду редактора, который испытывал патологическую нелюбовь к сложным предложениям и требовал от меня, чтобы я дробила их на простые, дабы каждая бабушка в глубинке могла понять их смысл. Наконец, Янка ушла. Я постелила Антону на диване. Он попросил у меня ключи, чтоб выйти покурить. Я положила их на стол и ушла в спальню править статью. Через некоторое время я услышала, как хлопнула входная дверь, должно быть, Антон вышел на улицу. Статья давалась мне с трудом, голова отказывалась работать, я просидела за ней до трех ночи, но я так и не слышала, чтоб Антон вернулся. Наконец, я её закончила и со спокойной совестью легла спать.

В шесть зазвонил будильник. Мишки рядом не было — странно, ведь обычно его не растолкаешь. Я встала и отправилась на кухню, чтобы поставить чайник. Дойдя до двери я спохватилась — я была в сорочке еле прикрывающей задницу, а у нас был гость. Я уже хотела развернуться, но вдруг услышала приглушенные мужские голоса:

— Соня нам не чужой человек. Ты хотя бы не на наших глазах твори такое.

— Брат, ну если Сонька спросит, почему я задержался, скажи, что решали дела по магазину и пришлось остаться у вас.

— Я-то ей не скажу, что произошло, но если она спросит, ты подумай в какое положение ты меня ставишь, я должен буду солгать ей.

— А Настя? Она ничего не скажет?

— Вот за Настю я ручаться не могу. Я передам ей твою просьбу. А там она как сама решит.

Я развернулась и как можно бесшумнее удалилась в комнату. Вот оно что. Я своими руками спровоцировала этого, как оказалось, кобелину на измену. А теперь меня еще попросят покрывать его. Вот урод, напакостил, ещё и меня с мужем втянул. Самое главное теперь сделать вид, что я ничего не знаю. Так будет проще.

Я натянула футболку и джинсы и вернулась на кухню.

— Доброе утро, — муж поцеловал меня в щёку.

— О, Настенька проснулась, — растянул лыбу Антон.

— Доброе утро. Антон, как спалось на новом месте? — вот чёрт, не сдержалась всё-таки.

Антон сморщил лоб.

— Насть, ты о чём? Антон у нас уже ночевал несколько раз, — пришел на выручку другу Миша.

— На этом диване он тогда не спал. Мы же его только в прошлом месяце купили, — невинно улыбнулась я. — Ну так как, Антон, поприятнее, чем раньше?

— Да, новый диван получше, помягче — сказал, успокоившись, Антон.

— Ещё бы! Новое ведь всегда лучше старого, — я скривила губы в подобие улыбки.- Вы не против омлета на завтрак?

— И салатик нарежь, — попросил Мишка.

Я приготовила омлет с ветчиной и сыром, нарезала в чашку помидоры, огурцы и взяла с полки соль. Вот если бы это была не соль, а стрихнин, я бы без зазрения совести скормила бы его Антону. А потом смотрела бы с торжеством, как он, вытаращив полные ужаса глаза, хватается побелевшими пальцами за край стола, корчится в жутких судорогах, и читала бы ему лекцию о том, как важно уметь запихивать свои кобелиные инстинкты куда подальше, если дорожишь отношениями со своей половиной, а если всё же инстинкты взяли верх, то хотя бы попробовать изменять с умом, по крайней мере, не на глазах у друзей. Эта картина во всех красках всплыла у меня перед глазами, и я почувствовала, что мои губы сформировались в злорадную ухмылку.

Вдруг сзади меня обхватили крепкие руки.

— Настюшка, ты что делаешь? — шепнул мне Мишка на ухо.

Я стояла над чашкой салата и сыпала соль. Помидоры и огурцы еле выглядывали из-под толстого слоя белого соляного снега — воображаемого стрихнина.

— Чёрт! Я задумалась.

В мусорное ведро полетел верхний слой овощей. Остальной салат был спасён и подан на стол. Этот засранец жрал салат и омлет и не испытывал ни малейшего чувства угрызения совести. Хоть бы подавился! Если бы мысль была действительно материальна, как любят говорить некоторые, то нам уже пришлось бы спасать Антона от асфиксии.

Позавтракав, мы все разошлись по делам: я в редакцию, а Миша с Антоном в магазин. Около полудня мне позвонила Янка и попросила зайти к ней вечером. Видимо, ей не терпелось рассказать о событиях прошлой ночи. После работы, наскоро перекусив дома и закинув в мультиварку все необходимые продукты для рагу на ужин для Мишки и Антона, которые должны были вернуться лишь поздним вечером, я отправилась к соседке. Янка открыла мне дверь и сразу же потащила меня на кухню, где разлив уже заваренный чай по кружкам, без всяких предисловий выдала:

— Настя, ты вот мне скажи, какой Антон человек? Вы же его давно знаете.

— Ну… — я пыталась подобрать нужные слова, но потом сказала то, что давно вертелось у меня в голове. — Мудак он.

— Почему ты так говоришь? Из-за того, что было прошлой ночью?

— А что было прошлой ночью? — самая лучшая тактика: отвечать вопросом на вопрос.

— Не прикидывайся! Ты всё отлично поняла. Прошлой ночью было всё. И это было восхитительно.

Я закатила глаза:

— Я это слышу каждый раз, как у тебя появляется новый любовник. И вот, что я заметила, новый всегда лучше предыдущего. Так лет через «-цать» тебя наконец-то трахнет бог секса.