Телефон Господень (сборник)

From: [e-mail]

Hi. This is you personal mailer-daemon!

I'm afraid I wasn't able to deliver your message to the following addresses.

This host is locked henceforth and for ever!

Take advantage of spirit services!!!

I wait for meeting in a hell. Ghi-i-i-i-i! :))))

(Привет, это твой личный почтовый демон.

Боюсь, я неспособен доставить твое письмо по этому адресу.

Этот хост заблокирован впредь и навсегда.

Закажите спиритический сеанс!!!

До встречи в аду! Хи-хи!)

Я тоже, кажется, уже все понял, но все же кинулся обзванивать знакомых с целью выяснения телефона жены Андрея – Натальи. Мы не были знакомы – он женился после окончания университета, когда мы уже не пересекались в реале, однако я счел себя обязанным ей позвонить. Буквально через пятнадцать минут я уже набирал ее номер. Мне ответил усталый и печальный женский голос:

– Да?

– Здравствуйте, Наталья. Вас беспокоит Артем Ванкель, университетский друг Андрея.

– Да, Андрей мне про вас рассказывал.

– Простите, но вы не могли бы сказать, как мне связаться с Андреем? Он не ответил на мое последнее письмо…

– Как, разве вы не знаете? – женский голос прервался всхлипом, – Андрей погиб. Его застрелил снайпер в Чечне. Сегодня как раз сорок дней… Мы собираемся с друзьями, чтобы помянуть Андрея, может вы придете?

Я пробурчал что-то неопределенное и повесил трубку. Не в моих привычках ходить на похороны и поминки – предпочитаю помнить друзей живыми.

Достав из холодильника бутылку, я решительно послал к черту всю работу на сегодня. Налив полную рюмку, я поднял ее вверх и сказал: «Удачи тебе, Андрей, где бы ты ни был. Заскучаешь в своем раю – шли почтового демона. Я всегда отвечу!»

Серия «Сказки Уродов Мира»

Баран

Дед Угу, персонаж в сказочной традиции малоизвестный, сидел на нелюбимом пне посреди большой поляны. Конечно, в его возрасте сидеть на пне не вполне прилично, для здоровья вредно и даже несолидно, но… Вообще, что касается возраста, то в сказке (в отличие, скажем, от армии), чтобы тебя называли с большой буквы Дедом, пару лет тянуть лямку совершенно недостаточно. Тут иногда и сотни лет бывает маловато. Вот, например, известный гурман и любитель пушнины дед Мазай до сих пор просто дед, а Дед Мороз – совсем другое дело, у него сказочный стаж веками считают. (Непонятки только с дедом Пихто – его то так то эдак величают, поскольку никто его самого не видел, а именем этим то и дело всякие самозванцы называются.) Так что с возрастом у Деда Угу было более чем благополучно – иные в его годы уже мумию свою в музее демонстрируют. Соответственно, полагалось бы ему сейчас не на пне сидеть, а на печи лежать, но увы, при всем желании это было никак невозможно. Сообразительный и обладающий логикой читатель мог бы предположить, что с печью у Деда Угу было неблагополучно – скажем, развалилась от старости и ветхости, или угнал ее печально известный печь-хайкер Емеля, чтобы перебить номера и продать за Большой Бугор, где печи всегда в цене, или расшалился домовой-запечник, начал греметь ухватом и щекотать хозяину пятки соломиной, не давая отдохнуть спокойно, или просто обнаглели рыжие тараканы, которые так и норовят проникнуть спящему в ухо и сидеть там, злостно перевирая всякий входящий звук (человек, страдающий тараканоушием, становится совершенно неадекватен – отвечает невпопад и не на тот вопрос, который ему задают, про таких еще говорят: «У него в голове тараканы завелись») – тем не менее, этот вышеупомянутый читатель был бы в корне не прав. Нет, не такой персонаж Дед Угу, чтобы позволить любимой печи придти в негодность от времени, да и грозному угонщику Емеле тут ловить было нечего – репутация Деда была такова, что Емеля прекрасно представлял, куда ему засунут пресловутую щуку и не желал остаток жизни походить на русалку. Кроме того, ни домовые, ни тараканы просто не выжили бы в избушке Деда Угу. Да, в избушке… В избушке-то и была вся причина нынешнего печного неблагополучия.

Избушка на курьих ножках – это вам не фунт изюму, а почти пять тонн заколдованной древесины, обладающей самостоятельным и независимым характером. В принципе, лучшего жилища для сказочного персонажа и желать нельзя – самоходная изба предоставляет массу специфических удобств. Во-первых, ее единственное окно всегда выходит на солнечную сторону в любое время суток – потихоньку переступая курногами, изба поворачивается подобно стрелке часов, что, кстати, позволяет всегда знать точное время, достаточно просто поглядеть, не вставая с печи, в форточку: если в ней маячит горелая сосна с висящим удавленником – значит, сейчас раннее утро и можно еще поспать, если видны колья с насаженными на них черепами – близко полдень, и пора кого-нибудь уже съесть, ну а если дуб зеленый, к которому цепью примотан весьма живучий и довольно ученый фольклорист Кот (вот до чего может довести нелегкая судьба полевого филолога-исследователя!) – значит скоро начнется долгожданная ночная жизнь. Во-вторых, такая изба способна совершенно самостоятельно избегать внимания слишком настырных персонажей, которых по очевидному недоразумению называют «добрыми молодцами» – вот уж какими угодно их можно назвать, но только не «добрыми»! Эти неприятные молодые люди, вооруженные то мечом-кладенцом, то волшебным конем, а то и бензопилой с огнеметом бродят из сказки в сказку, ища с кем бы подраться. Эти привычки обличают в них обыкновенных гопников, и совершенно не понятно, почему сказочники уделяют им столько внимания! Так вот, избушка на курьих ножках обычно легко уклоняется от встречи с этими хулиганами, просто откочевывая ненадолго в глухие чащобы. Тогда «добрый молодец» походит, походит вокруг поляны, да и уберется восвояси. Ну, максимум, даст по морде с досады многострадальному Коту либо с правой руки, либо (если левша) с левой, добившись соответственно то ли песни, то ли сказки. В крайнем случае, если особо шустрый «добрый молодец» выскочит из-за кустов совсем неожиданно, то изба, повернувшись к лесу задом, а к нему передом, наподдаст ему куриной ногой такого знатного пенделя, что даже Шварценеггер с пулеметом будет лететь до самого Голливуда. Дед Угу при этом иной раз даже не просыпался!

Эх, да что тут говорить! Кончилась сладкая жизнь. Увы, отношения с избой были испорчены всерьез и надолго – вот вам наконец и причина того, что этим холодным зимним вечером Дед Угу, вместо печи, которая бы согревала его старые кости, имел в наличии только трухлявый пень, который он безуспешно пытался согреть собственным задом. Из этого очевидно, что обладание столь самостоятельным жилищем имеет не только достоинства, но и недостатки – попробуй-ка поймай в лесу шуструю и разобиженную избу! Вредное строение, между тем, переминалось с ноги на ногу буквально в пяти шагах, всем своим видом демонстрируя оскорбленную гордость. Несмотря на незначительность расстояния, изба была совершенно недоступна – не те годы у Деда Угу чтобы по кустам скакать! С тем же успехом она могла бы эмигрировать в Австралию – пугать кенгуру, с которыми, увы, вполне могла сравниться в скорости и манере перемещения. Так что ловить ее – дело пустое, надо было что-то придумывать. Тем более, что на носу Новый Год – праздник всякой нечистью (а Дед Угу не без гордости причислял себя именно к таковой) весьма уважаемый. Когда ж еще покуражиться над человечишками как не в новогоднюю ночь!

Ох уж эти настырные люди… Сказочному персонажу от них просто спасу не стало! Сколь бы ни был глух и дремуч заветный лес, но и в него забираются бессовестные людишки! Разводят костры, орут пьяные песни, раскидывают бутылки… И что им неймется? Иные в употреблении горячительных напитков заходят так далеко, что на них перестают действовать древние охранные наговоры Деда Угу, и они забредают даже на самую Запретную Поляну, пугая не по делу нервную избу. Вот и сейчас в воздухе чем-то явно неприятно повеяло… Повернув навстречу морозному ветру длинный крючковатый нос, Дед Угу совсем уже собрался по привычке сказать: «Чу! Русским духом пахнет!», но сдержался, поскольку пахло явно не русским духом. Пахло какой-то уже совершенной дрянью – железом, резиной и сгоревшей соляркой. Под хруст сминаемого снега и треск кустов на Запретную Поляну надвигалось с утробным рыком нечто, допрежь тут невиданное. То ли чудовище какое, то ли еще чего похуже. Ну и конечно, пугливая изба заячьим скоком, путая следы, моментально исчезла в кустах – чего и следовало ожидать. «Ну все, – подумал Дед Угу, – ты-то у меня за все и ответишь…» и, устроившись поудобнее на мерзлом пне, стал ожидать прибытия настырных гостей.

Меж тем, проломивши последнюю растительную преграду, на поляну выехал здоровенный черный автомобиль. Надо сказать, что хотя слово «автомобиль» Деду было и неизвестно, все же он был не настолько дик, чтобы принять повозку за неведомое чудище – благо, в чудищах-то он как раз разбирался. Тем более, что, взрыкнув напоследок мотором, экипаж остановился и в открывшиеся двери выбрались некие нетвердо стоящие на ногах индивидуумы.

– Во, гляди, Колян, а ты говорил не проедем! Да этот джип где хошь пройдет! Все, гони бабки – моя взяла!

Мрачный Колян уставился на спутника мутноватым взором, икнул, и, расстегивая на ходу ширинку, направился к кустам. Жизнерадостный же водитель джипа попинал колесо, смахнул снег с лакированной поверхности своего вездехода и с интересом оглядел поляну. Вот теперь-то на Деда Угу явственно повеяло русским духом – точнее, могучим водочным перегаром. Прибывшие на поляну человеки были явно пьяны до того изумленного состояния, в котором хлипкому иностранцу уже требуется реанимация, а русский человек становится дик и непредсказуем, совершая такие поступки, что сам не сможет поверить в них на утро. Тем временем, рассеянный взор новоприбывшего автопутешественника добрался до Деда Угу и в затуманенный мозг стала просачиваться информация, что они тут явно не одни. Встряхнув головой и убедившись, что пенек с Дедом не собирается исчезать пьяным мороком, пришелец решительно направился в его сторону.

– Здорово дед! Ты что, лесник местный? Не боись, дед, мы не браконьеры! Я вишь, джипец себе на новый год подарил, а Колян, зануда, говорит: «Не проедет твоя тачка по лесу, клиренс маловат!». Что б понимал, придурок! Ну и заспорили мы, на эту тему, понимаешь… Он – «Не пройдет!», а я – «Пройдет!». Вот и пришлось, елки зеленые, проверять… Ох мы и перли сюда, дед! Ты б видел! Снег во все стороны, мотор ревет, кусты трещат! А там – овраг! А я -пониженную! А он буксует, зараза! А я – все блокировки! Прорвались, елки зеленые! Дед, а дед, ты че молчишь-то, а? Скажи че-нить…

– Угу… Добры молодцы? – сверкнув глазами из под кустистых седых бровей и недобро усмехаясь в бороду спросил заинтересованно Дед Угу.

– Мы? Гы! Ну ты даешь дед! Это как посмотреть – когда, понимаешь, добрые, а когда и молодцы… Всякое бывает! Но ты не боись! Мы седня тихие – мы тут Новый Год у тебя встречать будем! Надоели рестораны, елки зеленые, а тут такая полянка отличная! Самое для нас. Будет что вспомнить!

– Встречать, говоришь? – еще шире улыбнулся Дед Угу – это, добры молодцы, правильно. У нас тут в лесу все что угодно встретить можно. На долгую память…