Tell yourself

Он не принадлежал армии, не жаждал поглощать души. То, что когда-то характеризовало его, теперь исчезло. Пустая душа в человеческом теле, бессмысленно бродящая в мире, полном созданий, которых он никогда не сможет понять (он, конечно же, пытался, но эта миссия оказалась невыполнимой).

Улькиорра решил, что ненавидит свои ощущения, но то, что он был способен что-то чувствовать, послужило достаточным доказательством его изменений. Своими зелёными глазами он обежал лица вокруг него; во взгляде тех, кто смотрел на него, читались противные эмоции вроде беспокойства или сожаления. Должно быть, он отвратительно выглядит.

Что заставляло этих людей так себя вести? Куда они шли и зачем? Почему они просыпались каждое утро, чтобы столкнуться со своими человеческими слабостями? У них были товарищи, которых надо было защитить? Против кого-то надо было сражаться? Какое-нибудь странное задание было необходимо выполнить? Они кому-то подчинялись? Кому же?

Шиффер подумывал спросить их, но мучительный и совсем неуместный страх, что у каждого человека будет свой ответ на его вопросы, дико злил. И, в таком случае, что делать ему? Найти собственную миссию, смысл жизни? Как подобное вообще выглядит?

«Я не…»

Улькиорра прикрыл глаза, когда сердце нервно сжалось. Он стоял у перекрёстка на вершине холма, а дождь всё колотил по окружающему. Но он чувствовал. Он чувствовал то тепло, кров, куда вели его ноги по приказу сердца, разум же ещё не успел подкинуть эту идею.

И Улькиорра знал, почему его «склеили» заново из пыли на ветру. Хотя саму возможность этого он не совсем понимал, как ребёнок, удивлявшийся, как звёзды могут быть на самом деле горящими массами газа и энергии, удерживаемыми внутренним давлением. Только он не был ребёнком и понимал: раз такое случилось с ним, значит оно возможно. Сердце сформировалось где-то наверху (но всё ещё под луной, к которой он так и не смог прикоснуться, несмотря на свою силу), и он вернулся в мир бесцельного существования.

Но благодаря этому органу размером с кулак, который гонял кровь по его холодному, слабому и трясущемуся телу, он знал, как выглядит смысл. У смысла было лицо, две руки и две ноги. Волосы смысла были цвета лисьего меха, а глаза — цвета серебра (из них лились слёзы, похожие на дождь, из-за которого он промок до нитки), мягкая кожа же легко могла покраснеть. У смысла было имя, которое он не мог, не хотел произнести в таком жалком состоянии.

Улькиорра повернулся, ища глазами то, что там есть, он знал наверняка. Внизу у холма находилась детская площадка с горкой, грязной песочницей, большим полем и качелями, на которых сидела чья-то одинокая фигура. Человек в куртке с капюшоном, декорированным под кроличью голову, казалось, вписался в эту детскую картину, хотя по росту был намного выше ребёнка. И Улькиорра Шиффер, бывший Четвёртый Эспада со всем своим псевдо-человеческим великолепием, спускался по скользкому склону, понимая, что это - что бы оно ни было — прекрасное начало.

Резкий порыв ветра сдул кроличий капюшон с копны рыжих волос, которые, как и всё остальное в этом мире, были слишком яркие, на его вкус. Руки взметнулись в воздух, чтобы поймать его, но тут же качели потеряли равновесие, и вот Улькиорра бежал, используя весь остаток своей энергии, чтобы поймать девушку прежде, чем она упадёт.

К этой женщине, которая тремя простыми словами стёрла все его представления о мире и о людях, с которыми он теперь был наравне. Эта женщина, обменявшись с ним парой слов в том печальном чёрно-белом месте, вызвала в нём такие противные чувства, как эгоизм и зависть, а ведь Улькиорра не должен был испытывать вообще ничего. Эта женщина, располагавшая не такой большой силой, ни разу не призвав духов из своих заколок в форме цветов, полностью разрушила и изменила его.

Он вытянул руки, осторожно положив ладони на её плечи, придерживая, пока эта женщина пальцами пыталась уцепиться за цепочки, прикреплённые к пластиковому сиденью. Она была удивлена: он почувствовал, как напряглись мышцы её спины. Шиффер убрал руки так же быстро, как и вытянул, почувствовав лёгкую дрожь, тепло её крови, её дыхание, сбившийся ритм её сердца, её сердца. Её сердца…

Её подбородок дрогнул, серые глаза расширились, когда они встретились взглядами; дождевые капли били её по лицу, но она этого не замечала.

«Я не боюсь».

Она была готова простить его, когда он того не заслуживал.

«Я не боюсь».

Он умер прежде, чем успел увидеть, как она проливает по нему слёзы.

«Я не боюсь».

Он пожертвовал своей жизнью ради этой до боли человечной женщины и вот только сейчас понял, почему.

— У-Улькиорра…

Она была яркой и недосягаемой луной в безнадёжно чёрном небе, и Улькиорра хотел купаться в её свете вечно.

Он мог так много ей сказать, но из-за лихорадки было тяжело нормально соображать, и то, о чём он никогда бы просто так не подумал, заволокло разум. Однако Улькиорра слишком сильно устал. Эти мысли завели его так далеко, и, услышав, как его имя слетает с её губ, он окончательно потерял ощущение реальности. Гравитация завладела его телом, готовя познакомиться с землёй. Холодная вода приятно действовала на раскалённую кожу.

Что бы ни произошло после: реакция синигами, решение женщины — всё это он не мог увидеть, и это раздражало. Улькиорру бесило, что его судьбу должны были решить враги, что он не сможет защититься, если они решат избавиться от него. Но он хотел надеяться (ведь теперь он способен на это), что сделал правильный выбор, придя к Иноуэ Орихиме, которая придумала бы, что с ним делать. В конце концов, она поместила своё сердце в его руки, она показала причины, достойные того, чтобы восстать из пепла. Наверняка, у неё был план.

Чтобы прийти сюда, он потратил слишком много сил. Но она поймёт. Куда же ещё они теперь его отошлют? Ему ведь больше некуда идти. Он был беспомощным… Человеком… Но это уже не имело никакого значения.

Он был дома.

========== Работник месяца ==========

Иногда, но очень редко, работа Улькиорры вызывала у него вопросы. Например, коробки, отмеченные как «радиоактивное». Надо ли их ставить рядом с холодильником? Те, которые были сделаны в форме гробов, наверное, для Хэллоуина, да? И, конечно же, коробки, помеченные как «кожа» и «волосы» никоим образом не относились к настоящим коже и волосам?

Улькиорра предпочитал не выходить со склада, так как магазинчик часто посещали люди, знавшие женщину: сёстры шинигами и его девушка, Квинси, бегемот, которого они звали «Чад», соседи и даже лучшая подруга женщины, Татсуки Арисава. Да, было намного безопаснее оставаться в большом гараже, которым, по словам Урахары, он может властвовать, как своими землями.

— И как это? — спросил Улькиорра.

— Оу, ну знаешь, — Урахара провёл веером круг, — если дети придут и будут доставать тебя, ты можешь со спокойной душой выдворить их. Здесь ты босс! Ну, пока меня тут нет.

Само осознание того, что на нём лежит ответственность, привела Улькиорру в беспокойство, от которого он не мог избавиться на протяжении всей ночи. Он никогда раньше не был боссом. Что надо делать в этой роли? Затем, на следующее утро, женщина заметила, что он выглядит уставшим и весь завтрак волновалась за него… не то чтобы он жаловался, ему было приятно внимание, но лучше бы она совсем не волновалась. А ещё Шиффер всё не говорил, что у него есть работа на полставки, хотя у него уже закончились носки, в которых можно было прятать деньги, и он не собирался ни покупать новые, ни ходить без носков.