Тело №42
Шрифт:
Но девочка сухо отвечала:
– Ты был такой клёвый, а стал такой отстойный!
И всё. Ни слова больше. Кратко и жестоко, как приговор римского сената.
Мальчик задумался. О девочке и о себе.
Эта девочка была непростая. Она все время дружила с другими девочками и совсем не дружила с мальчиками. Даже не общалась. Она считала, что все мальчишки – дураки. Впрочем, в определенном возрасте все девочки так считают. Примерно от семи до двенадцати лет они совсем не любят мальчиков.
Но у этой девочки это продолжалось довольно долго. Ей уже было сильно больше двенадцати. Почти вдвое. Но она всё не хотела дружить, общаться, на постоянной основе заниматься сексом, заводить детей и вести совместное хозяйство ни с одним из знакомых мальчиков.
Все
Ну, в полном – это, наверное, слишком. В неполном. В относительном. У кого-то лучше, у кого-то хуже. У одних были дети, у других нет. Одним повезло насчет собственного жилья, а другие снимали квартиру или, того хуже, жили вместе с папами-мамами. Ну и так далее. Широкое разнообразие профессий, доходов, а также фигур и лиц – в смысле красоты, я имею в виду. Потому что это тоже объективная реальность, данная нам в ощущениях, и она тоже играет свою роль. Но неважно. Важнее другое – у всех подружек уже давно были мальчики. В широком смысле слова: у кого-то нормальные зарегистрированные мужья, у кого-то стабильные бойфренды, а у кого-то – сплошной фестиваль поклонников и любовников. Но были! И это главное.
Поэтому подруги изо всех сил старались найти ей мальчика. В смысле – молодого человека, то есть друга с перспективой на мужа. Конечно, кто-то сочтет это беспардонным вмешательством в частную жизнь, но это совсем не так. Потому что данная девочка была вовсе не то, что вы могли подумать. Ничего похожего! Она очень хотела завести нестыдного мальчика. Ну, или чтобы какой-нибудь нестыдный мальчик завел ее, в качестве своей девочки. И она жаловалась своим подругам. Просила, чтоб ее с кем-то познакомили, что ли. Потому ребята вокруг какие-то отстойные. А хочется клёвого – естественное желание девочки, то есть молодой женщины. Поэтому подруги работали в этом направлении.
Но это была трудная работа. Потому что в нынешней России сложилась удивительная ситуация на рынке повседневного флирта. Кстати, слово «флирт» в данном случае я пишу безо всякого осуждения. Вот флирт на службе с целью добиться мелких офисных поблажек и выгод – это нехорошо. А добросовестный ориентировочный флирт – дело нормальное и необходимое. Любой покупке предшествует прогулка по торговым рядам, вдоль витрин и прилавков; некоторые уходят без покупки, приходят еще раз. Любому международному договору предшествует долгая дипломатическая торговля. Ничего обидного в этих сравнениях нет. Конечно, любовь – тонкая душевная и сложная телесная материя, но ведь говорят же о «брачном рынке». Экономист Гэри Беккер получил за эти исследования Нобелевскую премию. Он, кстати, доказал, что на брачном рынке деньги не играют такой уж важной роли. Брачный рынок – это рынок амбиций, самолюбий, фантазий и понтов.
Вот и я о том же. О фантазиях. Но сначала посмотрим на парадокс российского флирта. По многолетним наблюдениям экспертов, если женщина не объявляет о своем семейном положении громко и отчетливо (то есть не носит сияющее обручальное кольцо и не присудыркивает на каждом шагу: «…а вот мы с мужем!»), то мужчины автоматически считают ее свободной. А если мужчина не кричит на весь зал «дев чонки, я холостой!», то женщины по умолчанию считают его женатым.
Почему это именно парадокс, а не просто особенности национального флирта? А потому, что в реальности дело обстоит ровно наоборот: замужних женщин в России больше, чем женатых мужчин. Такие вот странности демографии: по переписи 1989 года, замужних женщин было на 28 тысяч больше, чем женатых мужчин, а по переписи 2002 года – уже на 65 тысяч больше. Налицо явный рост. Интересно, какие результаты нам принесет октябрь 2010 года, когда состоится очередная перепись? Наверное, за сотню тысяч перевалит. Откуда такая странная диспропорция? Ведь, казалось бы, на одну замужнюю женщину в каждый отдельный момент времени должен приходиться один женатый на ней мужчина. Но дело в том, что перепись заполняется со слов граждан. Женщине, у которой есть бойфренд, приятнее считать – и назвать! – себя замужней. А вот самому бойфренду – наоборот.
Итак,
вероятность того, что незнакомая женщина замужем или считает себя замужней, выше вероятности того, что незнакомый мужчина женат или считает себя женатым. Однако в ходе первоначального флирта граждане и гражданки исходят из противоположных (просто-таки ложных) предпосылок. Это сильно осложняет ситуацию.Тем временем подруги искали для девочки подходящего мальчика. И в конце концов нашли!
Мальчик тоже был непростой. Он почти так же избегал девочек – примерно по той же причине. Убеждение, что «все девчонки – дуры» он сохранил с восьмилетнего возраста, когда писал эти слова мелом на стене школы. Потому что реальные девочки, с которыми он встречался в жизни, были либо шалавы-оторвы, пахнущие пивом и недокуренным бычком, либо тупенькие красотки в стразиках. Либо же злые и некрасивые интеллектуалки, что еще хуже. Но и ринувшись в Интернет, мальчик тоже не нашел ничего хорошего: нахалки из Одноклассников и ВКонтакте и изощренные притворщицы из ЖЖ.
Впрочем, в Интернете было гораздо приятнее, чем в офлайне. Спокойнее. Можно было постепенно, месяц за месяцем, выстраивать свой образ. Сдержанный, мужественный образ умного, ироничного, во всех смыслах состоявшегося человека. Можно было не торопясь искать себе достойную собеседницу. Милую, добрую, неглупую, с хорошим образованием и неплохой карьерой, острую на язык и вместе с тем тактичную и даже где-то отчасти ласковую, умеющую посочувствовать.
У мальчика уже сложился такой прочный виртуальный контакт, как вдруг жена близкого друга громко обозвала его шизофреником, буквально за уши оттащила от ноутбука и поволокла в гости.
И там познакомила с той самой девочкой.
Они сразу понравились друг другу. Настолько понравились, что мальчик уже через два дня перевез к девочке (a) свой кактус, (b) своего Булгакова в самодельном кожаном переплете, сделанном из старого папиного портфеля, и (c) свой ноутбук. А также познакомился с девочкиными (a) котом, (b) мамой и (c) привычкой ставить тапочки носками к кровати, и никак иначе.
Они даже решили пожениться, когда испытают свои чувства. И подключили ноутбук мальчика к девочкиному Интернету. Для этого даже пришлось поставить роутер: первое, можно сказать, семейное мероприятие. Это радовало.
Но читатель, конечно, уже догадывается о печальной развязке этого веселого сюжета.
Итак, полюбив друг друга и начавши жить вместе, мальчик и девочка продолжали общаться со своими виртуальными собеседниками. По будням – из офисов, где они работали. А по субботам и воскресеньям из дому – девочка из комнаты, а мальчик из кухни, где пристроил свой ноутбук. Иногда и по вечерам.
Правда, время от времени они отрывались от клавиатуры и падали в объятия друг друга. Им это занятие, в общем-то, нравилось. Особенно щекотала нервы двойная жизнь – пусть в виртуале, но все-таки.
Но вдруг девочку посетило ужасное подозрение. Ей показалось, что ее виртуальный кавалер, с которым она воркует в Сети и с которым столь игриво разлучается ненадолго, намекая при этом, что идет заниматься любовью с другим мужчиной, прямо вот сейчас, прямо вот почти что при нем… Что это и есть он! Другой! В смысле – вот этот! То есть вон тот, который в кухне!
Она сначала не поверила, что такое безобразие бывает. Потом убедилась.
Особенно ее поразило то, что мальчик даже обрадовался. Вот, мол, как всё прекрасно совпало, просто судьба! Просто слов нет – и он бросился ее обнимать. А она отшатнулась и сказала:
– Ты был такой клёвый, а стал такой отстойный.
То есть, наверное, раньше он был вполне клёвый, для реала. Но в сравнении со своим виртуальным двойником стал отстойный. Или что-то еще.
В общем, мальчик забрал кактус, Булгакова в кожаном переплете и свой ноутбук, естественно. Роутер он благородно оставил девочке, хотя покупал его на свои деньги. Зато на прощание закинул ее тапочки под кровать.
А теперь откашляемся, попьем водички и сделаем научные выводы.
Наш мир делится на серьез и игру, а также на реальность и фантазию.