Тело и душа

— Я знаю, — ответил Барри, — ешь!

— Сестра Эндрю рассказала мне, что у Майкла Хоррокса больше всех.

— Поставь еду на стол. Ешь вилкой и ножом, Стю! Пусть у нас сегодня черт знает какой ужин, но все равно надо есть как положено!

— Какой у нас ужин? — переспросила я. — Это что, камень в мой огород? Что же мы, по-твоему, едим?

— Мам, классный ужин, — сказал Стюарт с полным ртом еды.

— Слышал? — обратилась я к Барри.

— Я разве что-то сказал? — вздохнул он. — Я же не жалуюсь!

— Забудь, — сказала я, складывая посуду в раковину.

Мне показалось, что манера, голос, тон, действия мужа — все доказывало, что он упрекал меня, с того самого вечера, как я пошла в клуб. Несмотря на то что я пришла домой не так уж поздно, не осталась там до утра, вернулась абсолютно трезвая. Разве я никуда не имею права сходить? Моя жизнь превратилась в цепь однообразных событий, стала рутиной. Вместо творческой, активной, яркой, непредсказуемой женщины перед окружающими предстала старая развалина. Примерно это же раздражало Барри, ведь он больше не чувствовал себя молодым, полным идей и планов человеком. Он стал седым, обзавелся пузом, стал плохо видеть, бросал свои очки где попало и все время забывал, куда их положил. Но все же у нас хорошая семья. Я встречала и более несчастливые пары. Мы, конечно, раздражались и ссорились по пустякам, поскольку успели надоесть друг другу за столько лет, но ни разу никто из нас не переступил грань, не ушел из дома или подал на развод. Мы все еще подолгу разговаривали, обсуждали самые разные проблемы. Вот почему я решила, что заслужила, чтобы муж поддержал меня в желании начать новую жизнь, а не смотрел так, как будто я наношу ему смертельное оскорбление каждым своим поступком.

— Я пойду наверх, не забудьте погасить свет.

Возможно, мои опасения были напрасными. Молодой продавец из «Бутс» убедил меня, что я не испорчу пленку, если буду вытаскивать ее не в полной темноте. Но все же я немного нервничала, открывая фотоаппарат. Вдруг пленка не до конца перемоталась? Конечно, я не ожидала ничего сверхъестественного от моих тридцати шести кадров, но все же, если ни один кадр не получится хорошо, я расстроюсь и даже не смогу повесить снимки у себя в спальне. Итак, я решилась: открыла крышечку, под которой находилась пленка, нажала кнопку, чтобы достать ее. Готово, она выскочила, как пробка из бутылки. Я убрала ее в специальную кассету, кинула в сумку, чтобы завтра отдать Дэйву, и со спокойной душой легла спать. Как только я закрыла глаза, мне сразу представилась машина с запотевшими стеклами. Я никогда не сидела в машине с запотевшими стеклами, ну если не считать одного раза, когда на улице шел проливной дождь и вентилятор подачи теплого воздуха сломался, но это было очень давно, когда я еще девочкой была. Теперь сложно вспомнить, что я тогда чувствовала. Как странно все это! Я засыпала, представляя, как Майкл Хоррокс из девятого класса показывает мне свой пенис.

Ночью я чувствовала, как Барри ворочался, дергался во сне, а потом прижался ко мне и начал поглаживать. Я лежала и думала, почему не разделась перед тем, как лечь спать.

— Ты не спишь? — спросила я его, в то время как он пытался стянуть с меня трусики.

Он открыл глаза.

— Сплю? Конечно, нет. Неужели ты думаешь, что я мог бы делать это во сне?

Откуда было мне знать?

— Просто…

— Что? — спросил он, раздражаясь, и сразу же отодвинулся от меня, пытаясь посмотреть мне в глаза. — Что такое?

— Просто мне кажется, что это сон.

— Ну, спасибо, — разозлился он, перевернулся на другой бок и засопел, словно доказывая мою правоту.

Я встала, разделась и снова легла в постель. Мне так и не удалось уснуть. Не могу объяснить, что со мной происходило, но я точно знала: что-то изменилось.

Глава 4 МАЛЫШКА РОБИН— МИСС БОЛЬШАЯ ГРУДЬ

На следующий день мне позвонила секретарь Эшли. Труди, так ее звали, так же недавно работает в нашей клинике, как и сам мистер Коннор. Ей нелегко пришлось: тот, кто работал до нее, оставил ворох работы.

— Мне звонили на этой неделе два раза по поводу записи к врачу. Проблема в том, что я никак не могу найти данные в компьютере.

— Неудивительно, — пробормотала я.

— Оба пациента должны были попасть на прием еще до Рождества.

— Письма, наверное, затерялись. Согласуй возможные часы приема с врачом, отправь копии направлений по факсу и свяжись с пациентами.

— Я уже это сделала. Но их слишком много.

— Кого много? Что такое?

— Еще несколько пациентов также должны были прийти на прием несколько недель назад. Может, это все из-за неразберихи с письмами…

— А, тогда я знаю, в чем дело. Я сама этим займусь. Понимаешь, мне на рабочий стол кто-то вывалил гору писем, которые появились, не представляю откуда. Готова поспорить, твои пациенты в них упоминаются. Не волнуйся, Труди, Моника все уладит. Продиктуй мне имена звонивших, и я согласую с ней часы приема.

— Спасибо тебе, Рози! Тогда я могу положиться на тебя? Ты поможешь?

— Да, конечно, если еще кто-нибудь позвонит, скажи, что их примут в ближайшее время. Успокой пациентов, мы к тому временем уже отправим им извещение по почте. Надеюсь, никто не пойдет жаловаться на то, что их должны были принять еще тринадцать недель назад.

— По-моему, мы чересчур драматизируем. Нас это волнует больше, чем самих пациентов.

— Это ведь наши обязанности, — ответила я с сарказмом в голосе.

Затем записала имена пациентов на листке из блокнота, отнесла к Монике в кабинет, но ее там не застала. На столе не было ничего, кроме аккуратно сложенных папок с личными делами пациентов, а также направлений на процедуры. Я приклеила листочек к компьютеру и направилась к Дэйву.

— Вот моя пленка, — сказала я ему. — Я фотографировала цветы, деревья, белок и снимала красивые виды.

— Здорово, — ответил он мне. — Я проявлю ее и отпечатаю через пару дней. Я позвоню вам, когда закончу, и мы вместе посмотрим, хорошо?

— Спасибо, — улыбнулась я, чувствуя прилив сил.

Моники все еще не было в ее кабинете. Я решила, что позвоню ей позже.

— Мистер Коннор заходил, — встретила меня Бекки новостью, когда я вернулась на рабочее место. — Тебя спрашивал.

Она посмотрела на меня с подозрением, как будто я была в чем-то виновата.

— А он сказал, что ему было нужно? — спросила я.

— Нет. Я поинтересовалась, чем могу помочь, но он ответил, что ему нужна ты.

— Просил перезвонить ему?

— Нет, сказал, что зайдет позже. Между прочем, он и вчера приходил.

— Вчера? Ты мне не говорила…

— Извини, забыла.

—Ну, если у него что-то срочное, он еще раз зайдет.

Потом мы так закрутились, что нам не удалось поболтать, даже в полчетвертого, под конец рабочего дня, мне пришлось принять нескольких пациентов.

— Ничего, если я пойду? — обратилась ко мне Сара. — Мама позвонила, и… у Калума температура.

— Бог с тобой, Сара, что же ты раньше молчала? — Я сочувствовала ей. Мы все работаем так много, жаль, что нам так мало платят. Сара же молодая мама, конечно, ей надо быть с ребенком. — Как он?

— Точно не знаю, — ответила она, надевая пальто и выключая компьютер. — Мама дала ему жаропонижающее, в общем, я уже бегу.

— Тебе надо было сразу идти!

— Необходимо было уладить дела с пациентами на прием к гинекологу. Я не могла все бросить!

— Иди скорей, — прервала я ее. — Все будет хорошо, он скоро поправится. У детей очень часто просто так температура подскакивает!