Тело как феномен. Разговор с терапевтом
Шрифт:
• Около 5 % собственного тепла расходуется на подогревание съеденной пищи и воды. Поэтому зимой, тем более на улице, утолять жажду холодными напитками и проглатывать на ходу что-нибудь вроде бутербродов или сникерсов не рекомендуется. Не следует забывать также, что горячие пирожки и хот-доги остывают на морозе быстрее, чем вы успеваете их съесть.
• Зимняя обувь всегда должна быть свободнее, чем летняя. Воздушная прослойка прекрасно сохраняет тепло, а полноценное кровообращение в ничем не сдавливаемых сосудах кожи предохраняет стопы от ознобления.
• Больше всего витамина С содержат сушеные плоды шиповника, плоды киви и фейхоа. А вот выращенные на окне стручки зеленого лука, вопреки распространенному заблуждению, лишены витамина С почти полностью.
• Носовой
• Отогревать замерзшие части тела следует водой +35–36 °C. Более горячая может вызвать ожоги, а прохладная — еще больше усугубит охлаждение тканей. Растирание снегом может привести к повреждению эпидермиса кристалликами замерзшей воды и способствует развитию вторичной инфекции кожи.
Почему в жару можно простудиться?
Как врач, я меньше опасаюсь зимы с ее морозами, вьюгами и эпидемиями. Но чем жарче лето, тем с большим страхом я ожидаю к себе в больницу наплыва вспотевших и невезучих кинозрителей, чиновников из современных кондиционированных офисов и просто любителей прокатиться в машине с открытыми окнами, с ветерком.
30 °C + 20 °C = 41 °C. Такова нехитрая формула «огненной лихорадки, при коей жилы, соединяющие душу с телом, заполняются вредными ржавыми мокротами». Крупозное воспаление легких, или плевропневмония, со времен Авиценны известно медицине как тяжелейшее заболевание, уносившее в доантибиотическую эру жизнь каждого пятого больного. Тогда же было замечено, что, вспыхивая на фоне полного здоровья, «огненная лихорадка» в отличие от других инфекций вызывается не гнилым климатом, не дурной водой и не эпидемической заразой, как чума или грипп, а обычной простудой. Многие века бытовало мнение, что покойника попросту сглазили, потому что нельзя ведь простудиться в тридцатиградусную жару!
Еще как можно! Наши с вами полтора квадратных метра кожного покрова представляют собой практически единственный теплообменный аппарат, который обеспечивает нам постоянные 36,6 °C — нормальную температуру тела. При перегреве — а именно это и происходит в жаркую погоду — мелкие сосуды в коже расширяются, чтобы протекающая по ним «горячая кровь» как можно больше отдала тепла. Красные как раки завсегдатаи курортных ресторанов и любители банных посиделок — яркий тому пример. К тому же в ходе неуклонного превращения из обезьяны в человека мы с вами лишились шерсти, этого удивительного волосяного радиатора, и вынуждены для ускоренной теплоотдачи еще и потеть. Для испарения жидкости, как известно, требуется очень много тепла, и тепло это отбирается с кожи. Но теплопроводность у воды гораздо больше, чем у воздуха, и достаточно легкого ветерка, хотя бы от вентилятора, чтобы мы в своих насквозь промокших рубашках, маечках, лифчиках и фигарошках и в тридцатиградусную жару почувствовали легкий озноб.
И бабушкина мудрость: «Не сиди на сквозняке!» — в наш просвещенный век кондиционеров приобретает новый смысл: «Не суйся из пекла улиц в прохладу кондиционированных помещений». Кондиционер, поддерживающий в помещении комфортную температуру 21 °C, обеспечит вам тот резкий перепад внешней температуры, который и лежит в основе простуды.
Александр Македонский и Петр Великий, самодержец всероссийский Николай I и «зеркало русской революции» Лев Толстой пали жертвой вышеприведенной формулы, где 41 °C и есть лихорадка при крупозной пневмонии.
ГЛАЗА
Почему художники видят мир по-другому?
…Допустим, мне хочется написать портрет моего друга-художника, у которого большие замыслы и который работает так же естественно, как поет соловей, такая уж у него натура.
Этот человек светловолос. И я хотел бы вложить в картину все свое восхищение, всю свою любовь к нему.
Следовательно, для начала я пишу его со всей точностью, на какую способен. Но полотно после этого еще не закончено. Чтобы завершить его, я становлюсь необузданным колористом.
Я преувеличиваю светлые тона его белокурых волос, доходя до оранжевого, желтого, бледно-лимонного.
Позади его головы я пишу не банальную стену убогой комнатушки, а бесконечность — создаю простой, но максимально интенсивный и богатый синий фон, на какой я способен, и эта нехитрая комбинация светящихся белокурых волос и богатого синего фона создает тот же эффект таинственности, что звезда на темной лазури неба…
…Г-н Рей говорит, что я ел слишком мало и нерегулярно, поддерживая себя только алкоголем и кофе. Допускаю, что он прав. Но бесспорно и то, что я не достиг бы той яркости желтого цвета, которой добился прошлым летом, если бы чересчур берег себя…
…Нет синего без желтого и оранжевого; значит, если вы пишете синее, давайте рядом и желтое, и оранжевое, не так ли?…
Восхищаясь произведениями западноевропейских живописцев второй половины XIX века, мы уже порядком подзабыли, сколь иронично прозвучало впервые слово «импрессионисты» в одной из критических статей, посвященных художественной выставке 1874 года в Париже. Автор назвал так группу художников — участников выставки — по названию одной из картин Клода Моне «Впечатление. Восход солнца». Заметьте, не просто восход солнца, а впечатление от него, «импрессион». Между тем именно стремление зафиксировать на полотне моментальное зрительное впечатление от неповторимого своеобразия и изменчивости освещения в зависимости от погоды или времени года дает нам удивительную возможность чуть глубже проникнуть в тайну творчества. Одну из самых заманчивых и жгучих тайн человечества. Такова, к примеру, история с Ван Гогом.
Создатель знаменитого натюрморта «Подсолнухи» (между прочим, самой дорогостоящей в мире картины из выставлявшихся на международных аукционах) был непревзойденным мастером в передаче всех оттенков желтого цвета на своих полотнах. И еще зеленого. Господствующее место этих красок в палитре Ван Гога придает ей совершенно незабываемый колорит. Страдая тяжким недугом, Винсент Ван Гог вынужден был почти всю жизнь лечиться. Не столь уж важно для нас, от какой болезни доктор Пейрон и другие врачи прописывали ему лекарства, а важно то, что в рецептах этих всегда присутствовала «наперстяночная» трава — дигиталис. Еще в 1785 году Уитеринг, более десяти лет изучавший эту древнейшую лекарственную траву, писал, что применяемая в больших дозах, она способна вызывать специфические расстройства зрения: все предметы кажутся окрашенными в желтый или зеленый цвет. На картинах Ван Гога мы видим мир глазами художника, завораживающий и необычный, вроде бы знакомый нам и неизвестный одновременно, мир, который собственными глазами нам увидеть не дано…
Гениальный итальянец Амедео Модильяни, женские портреты которого полны таким очарованием и пронзительной нежностью, что стали образом почти нарицательным, воспринимает окружающее совершенно по-иному. Нет, с цветоощущением у него все в порядке, но вот с геометрией пространства… Декоративная плоскостность его лаконичных композиций и характерная вытянутость по вертикали персонажей художника отнюдь не являются данью нарочитой стилизации постмодернизма. Просто Модильяни свои портреты «пишет, как видит».