Тело как феномен. Разговор с терапевтом
Шрифт:
«Волшебное» и бесполезное воскрешение
«Гроб разбился. Дева вдруг ожила. Глядит вокруг изумленными глазами…» — вот типичный пример чудесного воскрешения, облеченный гениальным А. С. Пушкиным в поэтическую форму «Сказки о мертвой царевне и семи богатырях».
А потом, как водится, «трубит уже молва: дочка царская жива!». Эти два краеугольных камня — чудо и молва о нем — лежат в основе вековечных упований людей на чудесное исцеление.
С молвой по большей части все ясно. Бескорыстные любители точить лясы во все века поддерживают рыночную устойчивость чудотворного целительства, потому что обеспечивают ему, как бы невероятно это ни показалось на первый взгляд, определенную повторяемость
Правда, далеко не всякая болезнь способна породить этот феномен. Только безусловно неизлечимые, с точки зрения обывателя, или безоговорочно смертельные, по его же мнению, хвори обладают такой привилегией. Во времена оны чудотворцы всех мастей кормились истерией, которая как раз под такие болезни и маскировалась: эпилепсию, каталептический сон, мало отличимый для неопытного глаза от истинной смерти, слепоту, параличи и пр. Слухи, бродившие в среде страдальцев, стократ усиливали психотерапевтический потенциал всевозможных пасов, спрыскиваний с уголька и разнообразных, зачастую безграмотно составленных снадобий, и с помощью толпы свершалось чудо исцеления. Нынче же, когда успехи психофармакологии, нейрохирургии и уточненной инструментальной диагностики заметно поубавили общественного интереса к этим заболеваниям, подобные чувства процветают на тучной ниве онкологии, обильно унавоженной россказнями о волшебных, враз излечивающих все раки лекарствах, изобретенных каким-нибудь новоявленным мессией от врачевания.
«Вы паразитируете на промахах гигантов!» — кричит один герой повести братьев Стругацких «Жук в муравейнике». Я далек от мысли сравнивать себя и своих коллег с гигантами, однако наши диагностические промахи позволяют безбедно существовать иным пронырам, нередко даже не имеющим медицинского образования. С другой стороны, хватаясь за соломинку пусть и совершенно неоправданной надежды, многие действительно неизлечимые больные получают от «чудодеев» спасительную поддержку и на какое-то время начинают чувствовать себя значительно лучше. И множатся легенды о чудесных исцелениях, и принимают они порой облик научных отчетов, хотя подлинные чудеса творит лишь собственная психика человека. Отдавая ее в чужие, не всегда чистоплотные руки, и сами больные, и лечащие их врачи лишаются, таким образом, возможности самим творить чудо исцеления.
ОПАСНЫЕ ЛЕКАРСТВА
Вся правда о парацетамоле
Недавно мне в аптеке рекомендовали для ребенка новое американское лекарство «Тайленол» и сказали, что оно лучше «Панадола». Даже проспект дали, очень красивый, где написано, что в США это лекарство номер 1 для детей. Почему же наша промышленность не производит таких лекарств? И что думают по этому поводу врачи?
Ну во-первых, в вашей аптеке просто невнимательно читали красочный рекламный проспект фирмы «Джонсон и Джонсон», выпускающей «Тайленол», а на нем мелкими черными буковками (действительно, малозаметно) написано «Парацетамол», т. е. тот же препарат, что и «Эффералган УПСА», и «Панадол». Как говорится — масло масляное. А быть лучше самого себя нельзя, так же как и прыгнуть выше собственной головы.
А во-вторых, наши врачи по этому поводу думают как раз наоборот: «Парацетамол» совсем не лучшее лекарство как для детей, так и для взрослых.
Надо сказать, что вопрос фармакологических обычаев и пристрастий в народе не такой уж простой, каким кажется на первый взгляд. Хотя Сергей Михалков был совершенно прав, написав в одной из басен:
Мы знаем — есть еще семейки, Где наше хаят и бранят, И с умилением глядят На заграничные наклейки…Проблема отнюдь не исчерпывается квасным патриотизмом отечественных медиков.
Фенацетин, в котором парацетамол является основным действующим производным, и аспирин (ацетилсалициловая кислота) с начала века применяются как жаропонижающие, противовоспалительные и обезболивающие лекарства. В силу различных немедицинских, а попросту коммерческих причин «Парацетамол» получил на Западе гораздо большее распространение, несмотря
на то что значительно уступает аспирину и в противовоспалительной, и в обезболивающей активности. Кроме того, в больших дозах он повреждает почки и способствует образованию ненормального гемоглобина в крови, что было хорошо исследовано именно в России и заставило настороженно относиться к этому препарату. А эффективность салицилатов вообще и аспирина, в частности, при различных ревматических осложнениях после острых инфекционных заболеваний, которые были чрезвычайно распространены в нашей более холодной и, чего греха таить, экономически более отсталой стране, сделали это лекарство для России более предпочтительным. Поскольку фенацетин, а значит, и «Парацетамол» не имеют такого эффекта вовсе.Десятилетиями формировались национальные стереотипы, точно так же, как они формируются и в других областях общественной жизни. Например, у нас к Рождеству подают на стол гуся с яблоками или поросенка с гречневой кашей, а водку хлещут стограммовыми стопками ДО обеда, с закуской. А в США положена индейка ко Дню благодарения, и водку там пьют ПОСЛЕ обеда, на десерт, и к тому же маленькими рюмочками. И огнедышащий, обжигающий рот чай из самовара у нас вряд ли кто променяет на холодный чай со льдом — национальный напиток американцев.
Парацетамол выпускается и отечественной фармацевтической промышленностью, поверьте, в количествах вполне достаточных. Главное же в этой «войне химикалий», в противостоянии парацетамола и аспирина кроется совсем в другом. В нашей стране долгие годы существовал запрет на широкую, не для профессионалов, рекламу лекарств. Тому тоже существует множество причин, и с моей врачебной точки зрения такой запрет во много раз полезнее для общества, чем галдящая толпа телебабушек, телевнучек и доброхотов вроде «Спасибо, Мария!», потому что еще пятьсот лет назад выдающийся врач Парацельс сказал: «Всякое лекарство есть яд!» Вмешиваясь в здоровье и в самую жизнь больного, врач уподобляется Творцу, и искусство его от Бога. А «торгующие в храме» коммерсанты от медицины нарушают заповеданное людям для их же блага «кесарю — кесарево»!
• Все лекарства, за исключением тех, для которых есть специальные указания по приему, нужно принимать во время или после еды, чтобы они меньше раздражали слизистую оболочку желудка. Специальные же указания следует выполнять только в том случае, если они содержатся в «листовке» фирмы-изготовителя.
• Если лечение требует принимать несколько таблетированных лекарств за один раз, целесообразно делать 3–5-минутные перерывы между приемом каждого отдельного препарата. Так как практически все лекарства представляют собой соли или щелочей, или кислот, то поглощение в одной жмени таких химикалиев может привести к химической реакции, их нейтрализации и образованию в желудке неусвояемого, а значит, и бесполезного комка.
• Многие лекарства, принятые внутрь с водкой или вином, всасываются в желудке с такой скоростью, что эффект развивается, как от внутривенного их введения. Об этом не следует забывать, когда подобный эффект бывает необходим, а уж тем более, когда он нежелателен.
• Следует постоянно контролировать сроки годности лекарств в своей семейной аптечке. Прием просроченного медикамента может дорого стоить. Например, порозовевший от старости анальгин вместо обезболивания способен вызвать тяжелейшее заболевание крови — агранулоцитоз, нередко со смертельным исходом.
Вся правда об анальгине
Население США тратит около 500 миллионов долларов в год на противопростудные средства. Они не предохраняют от простуды, а только несколько смягчают неприятные ее симптомы. При этом они причиняют вред вследствие токсичности и побочных действий.
Поспешное избавление от неприятных ощущений, вызываемых болезнями, т. е. симптоматическое «лечение» в худших традициях средневекового фельдшеризма, стало повальным увлечением цивилизованного человечества в конце XX века. В разноцветных капсулах и шипучих таблетках зримо воплотился безграмотный принцип незабвенного чеховского Ионыча — «от головы, от живота…» Если каких-нибудь тридцать — пятьдесят лет назад страждущий обращался к врачу за исцелением от хвори, то теперь все чаще он ожидает всего лишь более или менее квалифицированного разрешения пользоваться всей этой патентованной дешевкой, которой пронырливые аптекари нашего времени завалили весь мир.