Тело как феномен. Разговор с терапевтом
Шрифт:
РЕПЛИКА ПЕРВАЯ (медицинская). Разрушение организма и психики человека при наркотических пристрастиях настолько ужасны и теперь уже общеизвестны, что кокетливые извинения Де Квинси звучат по меньшей мере безнравственно. А потому — «извинить не могу», как говорил булгаковский Бегемот. Но даже если на время забыть об этических аспектах этой проблемы (хотя об этике культурному человеку забывать никогда не след), какие изначальные восторги слияния души с Всеобщим Космосом, какое Абсолютное Знание и какой Вселенский Покой сулит человеку галлюцинаторный синдром? Видение белогрудых гурий исламского Рая не ввергнет австралийского аборигена в блаженный экстаз, потому что он их никогда не увидит, ибо не знает ислама, а если и увидит, то не поймет, что это хорошо, так как галлюцинации — зрительные, слуховые, осязательные, интероцептивные и т. д. — всегда предметны, а у него, аборигена Австралии, иные критерии,
Однако дело не в том, что люди разные сами по себе, а в том, что «всяка душа — потемки». Д.И. Менделеев увидел во сне свою Периодическую систему элементов. А.С. Пушкин клал перед сном у изголовья лист бумаги с пером и чернилами наготове, чтобы при случае записать утром приснившийся стих. Франсиско Гойя подарил миру серию офортов «Капприччос», выразив в них свои горячечные галлюцинации, а другой великий испанец, Сальвадор Дали, под влиянием галлюциногенов дал мировой живописи сюрреализм. Для творческой личности воображение есть сущность жизнедеятельности, и все, что его, воображение, инициирует, может рассматриваться до некоторой степени как инструмент творчества, аналогично микроскопу врача-лаборанта или паяльнику в руках лудильщика. Личностей, обладающих творческими способностями, встречается в обществе приблизительно 2–3 %, так утверждают социологи. Остальные 97–98 % это мы, грешные, объединенные поистине общечеловеческим свойством только хотеть! «Желать счастья даром» подобно полуграмотному сталкеру Редрику Шухарту из «Пикника на обочине» братьев Стругацких, или, по Де Квинси, «счастье за пенни в жилетном кармане». Самые сладкие грезы, от которых дух захватывает, не простираются у нас дальше упоительного обладания женой (мужем) соседа (соседки), а при максимальном напряжении своего воображения мы можем разве что вызвать образ миллиона долларов в найденной на улице старой хозяйственной сумке. Не «симфонические концерты и литературу», не «проблески высшей жизни» даст нам опиумная «актуализация подсознательного», а вывернет наружу все «внутреннее пространство» нашего сокровенного «Я». И восчувствуем мы не то, что хотим, а то, что можем, что дано нам в помыслах самых тайных и в вожделениях самых сокровенных, зачастую постыдных, а порой и ужасающих.
Счастливым и благополучным, полным любви и ласки было, наверное, детство у замкнутого в себе английского мальчика Томми Де Квинси, если с таким восторгом возвращается туда автор «Исповеди» в своих галлюцинациях! Но не приведи Господь в этих поисках счастья столкнуться с вытесненными глубоко в подсознание детскими страхами и фобиями, иррациональным и вполне формализованным ужасом смерти, да и со всей кучей подавленных комплексов, что составляет суть твоего эго. Зигмунд Фрейд, австрийский невропатолог и основоположник психоанализа, убедительно доказал в своих исследованиях и тревожную, паранойяльную составляющую галлюцинаторного синдрома, и роль подсознания, как свалки дисадаптационных неврозов.
Довершит вожделенные переживания «божественного наслаждения» и «утешения от всех человеческих невзгод» неизбежный нарастающий конфликт между высвобожденным монстром эго и этическими и моральными концепциями, которые вводятся в сознание воспитанием и закрепляются индивидуальным и социальным жизненным опытом.
Подобного рода конфликт у Де Квинси «образует… область навязчивого галлюцинирования героя, которого „мучат Китаем“, и вызывает к литературной жизни малайца, который „и есть воплощение опиума“». Да вот только не «полное раскрепощение вызвало его на поверхность сознания», а другое, тоже общечеловеческое свойство души нашей (пока, к сожалению, гораздо меньше исследованное) — винить во всех бедах своих не себя, а кого-то другого. Феномен поисков козла отпущения органически вплетен в ксенофобную практику великодержавного шовинизма, и где, как не в Китае, в Азии, искать англичанину XIX века «иностранного» агрессора? Сэр Уинстон Черчилль, потомственный герцог Мальборо, похвалялся, что англичанам чужд антисемитизм. Но он им был просто не нужен, у них был Восток.
РЕПЛИКА ВТОРАЯ (литературная). Джек Лондон поразительно верно описывает состояние панического страха у человека, пораженного приступом малярийной лихорадки, который, как известно, наступает на фоне ощущения полного здоровья. Инстинкт самосохранения, заложенный эволюцией краеугольным камнем в психологические механизмы сохранения вида, безошибочно определяет зыбкую и не всегда понятную нам самим грань между здоровьем и болезнью, между нормой и патологией. Потому и «вызвал страх и недоумение современников» выход в свет романа Томаса
Де Квинси, что художественной литературе имманентно присущи свойства симптоматичности для социальной психологии.Общество, как и любой живой организм, подвержено болезням — кризисам. Политическим, экономическим, гносеологическим — самым разным. И как защитные механизмы, своего рода социальный иммунитет можно расценивать интуитивное табуирование некоторых проявлений социальной активности. Например, табу на инцест или десять заповедей Моисеевых. Дабы предохранить социум от метастатического саморазрушения. Художественная литература, в силу ее упомянутой выше симптоматичности, также не может быть свободна от ТАКОГО табуирования.
Повествование, «что удовольствия от опиума перевешивают все остальное», стирает грань между нормой и патологией, а если оно еще и «оставляет впечатление, что… ужасы… не выходят за границу удовольствий», то тем самым нарушает литературное табу, поскольку эту область «общественное мнение и этика с давних пор относят к области патологии».
Вспомним европейскую историю XIX века. Очередной «лихорадочный период», сотрясавший тогдашний социум, а не поиски Вечного Блаженства и Абсолютной Истины выбросила в литературу «Исповедь англичанина, употребляющего опиум». Он же, по большому счету, и является главным героем этого романа. «Имеющий уши да услышит», как говорит исследователь мистического сознания У. Джеймс.
Последнее. Социальные кризисы порой сопровождаются ниспровержением старых, пусть даже ложных, богов. В поисках новых весьма заманчивым и необременительным занятием представляется реанимация ВСЕХ гонимых прежним режимом. При определенной неразборчивости обычный уголовник может предстать на время политкаторжанином. В смутные времена и ярлык «выброшен Историей за ненадобностью» переменить на «литературный памятник эпохи романтизма» не зазорно.
Опять же прав пророк Экклезиаст: «Ничто не ново под луной»!
О чистоте. Что мыть перед едой — руки или консервные банки?
Летняя пора дарит человеку не только радости отпускного безделья. Возбудители кишечных инфекций, будь то холерный вибрион или самая рядовая дизентерийная палочка, тоже любят и воду, и тепло. Не вынося прямого солнечного света, они тем не менее прекрасно существуют где-нибудь в тенечке, подолгу поджидая очередную жертву собственной жажды или нетерпеливого любителя свежих овощей и фруктов. И вспышки кишечных инфекций столь же характерны для летнего периода года, как простудных — зимой.
«Мой руки перед едой!» — эти слова ребенок усваивает едва ли не сразу после «мама — папа» и «можно — нельзя». Однако в наше время этой простейшей гигиенической процедуры оказывается недостаточно. Кто не видел стайку молодежи с разноцветными баночками пепси, спрайта или пива в руках? Ну кому придет в голову, изнывая от жажды, сначала тщательно помыть такую баночку и только потом, щелкнув патентованным запором, присосаться к ней, постанывая от наслаждения? Или, беззаботно вскрыв на ходу только что купленный в ларьке пакетик с орешками или чипсами, упакованными в «предохранительной атмосфере (Е 951)», кто задумывается о том, что атмосфера эта существует ВНУТРИ пакетика, а снаружи на нем могут со всеми удобствами обитать бациллы кишечных инфекций, переселившиеся туда с рук неведомого вам грузчика, а то и самого продавца ларька? Мой приятель, который много лет проработал журналистом в Африке, привез из своей командировки вместе с тропической лихорадкой и амебным гепатитом неукоснительную привычку мыть не только руки, но и все консервные банки, бутылки и прочую тару перед подачей еды на стол.
Микробы и вирусы, вызывающие различные заболевания желудочно-кишечного тракта, могут попадать туда не только в процессе принятия пищи. В известной русской сказке сестрица Аленушка предупреждает братца: «Не пей, Иванушка, из козлиного копытца!» Искупавшись в ином пруду, а то и в речке, где до вас весело барахталась собачья свадьба, вы, конечно, не превратитесь в ротвейлера или овчарку, но, глотнув водицы, можете свободно заполучить и желтуху, и боткинский гепатит. А так как большинство купающихся у нас не привыкли стеснять себя ни в чем, то и дизентерия с тифом для вас не заказаны, если рядом полощется кто-нибудь из уже переболевших. Способствует такому быстрому заражению еще и то обстоятельство, что в жару несколько нарушается процесс выработки полноценных пищеварительных ферментов, которые сами по себе препятствуют проникновению бактерий в организм. Уж лучше потерпеть до дому, где ждет прохладная, а самое главное, чистая вода в душе или на худой конец просто в ведре, чем соблазниться обманчивым очарованием таких рассадников заразы, особенно в черте большого города.