Телохранитель для мессии. Трилогия

— Но, Ваше Императорское Величество, вы просили напомнить... Совет... — проблеяли из-за двери.

— Просил. Вы напомнили. А теперь прочь. — Каждое слово Императора будто тяжелый камень, падающий в глубокий колодец.

— Но...

— Давно не было в столице показательных казней, — произнес Дэрриш в сторону, однако достаточно громко, чтобы его слова услышали в приемной.

Там испуганно пискнули и предпочли ретироваться, как говорится, несолоно хлебавши. Император глубоко вздохнул, будто пытаясь вернуть утраченное спокойствие, сцепил длинные смуглые пальцы в замок и отвернулся от двери.

— Так на чем мы остановились? — Секундная заминка. — Ах да. Будь как дома, Лия.

ГЛАВА 15

Как-то еще на заре моего обучения в Ордене ради скуки, а также повторения пройденного материала Лэнар попыталась просветить меня в магии Предсказывающих, а именно инициировании Пророчеств. Практика закончилась довольно быстро и весьма плачевно — одновременно с изматывающими кошмарами. Такими, когда просыпаешься от собственного крика и вся в поту. И после ничего не помнишь, но туманные, малопонятные обрывки этих сновидений мучают тебя весь следующий день, внушая ужас перед грядущей ночью и очередным пророческим видением. Бодрствование превращается в пытку, существование — в ожидание боли: от вспышки до вспышки сумбурных картин чужого будущего. Думаю, не нужно объяснять, почему практиковать мазохизм истых Пророчеств мне быстро надоело. Лэнар восприняла мой отказ со свойственным ей фатализмом и, не настаивая на продолжении, предложила заняться чем-нибудь другим, попроще.

Вопреки опасениям, теория составления таблиц индивидуальных предсказаний пришлась мне по сердцу. Очень уж она напоминала дикую помесь до боли знакомых астрологических прогнозов, гаданий на картах, кофейной гуще, нумерологии и прочих инструментов по облапошиванию доверчивых граждан адептами народной медицины и доморощенными прорицателями в оставленном мной родном мире. Моя ближайшая подружка Наталья являлась горячей поклонницей всей этой «хиромантии» — именно благодаря нашим с ней походам по разнообразным гадалкам и целительницам я легко могла отличить расклад «Мадам Ленорман» от банального пасьянса «Четыре туза». Однако при наблюдении за увлеченно копающейся в груде свитков со всякими данными, схемами, звездными картами и таблицами Лэнар мысль о шарлатанстве дохла в зародыше.

Чтобы получить достоверное предсказание, требовалось знать имя того, для кого составляется прогноз. Ведь оно дается человеку при рождении и сопровождает его всю последующую жизнь, и не имеет значения, короток или длинен отмеренный небом путь.

— Имя — это ключ к ауре. — Лэнар заучивает вслух отрывки из внушительного тома, лежащего у нее на коленях. Она сидит на моей кровати, поджав под себя одну ногу и свободно болтая второй. — А аура — это жизнь.

Волосы цвета опавшей листвы собраны в высокий хвост, сосредоточенный взгляд скользит по строчкам, то и дело приостанавливаясь. Обветренные пальцы осторожно переворачивают пожелтевшие от времени пергаментные странницы старинной книги. Если хорошенько приглядеться к отблескам почти вытертой позолоты на обложке, можно прочитать тисненное на коже переплета название — «Именницы».

— Имя — это Слово, Мелодия, Руна. Оно столь же значимо для судьбы, как час и место рождения. А иногда и весомее. — Ее голос звучит почти распевно. — Особенно если наречение произошло на таинстве посвящения Единому, ибо Бог — это судьба Мира...

— А Мир — это удел Бога, — заканчиваю я за Лэнар один из первых постулатов магии Предсказывающих.

Девушка отводит взгляд от листа, чтобы внимательно посмотреть мне в глаза.

— Верно. Ты уже читала «Именницы» раньше?

— Нет. — Мотание головой в отрицание. — Но мы же с алной совсем недавно по «верхам» Школы проходили, а сейчас просто в памяти само всплыло.

— Вот бы завтра на испытании у меня тоже так «само всплыло», — вздыхает подруга. — Жаль, что вероятность наступления этого события много ниже порога сбываемости.

Свиток с таблицей соответствия написания имен их произношению выскальзывает у меня из рук и с тихим шорохом падает на покрывало.

— Это как?

— Да накидала давеча схему благоприятных исходов на испытательную седмицу — глухо, как у магов-дознавателей в застенках, — безрадостно поясняет Лэнар. — Так что не отлыниваем, учим дальше.

Взгляд карих глаз вновь возвращается к исписанным убористым почерком страницам:

— Имя есть суть вещи, ее предназначение...

Даже если абстрагироваться от вышесказанного, собственное имя — это второе по предпочтениям (после «я», разумеется) слово в лексиконе каждого человека. И первое из тех, что ему важно слышать из чужих уст как можно чаще. Особенно в сочетании с лестными эпитетами. Даже сам факт, что кто-то знает, как тебя зовут, поднимает собственную значимость и самооценку.

Однако бывают моменты, когда свое имя, что бы там ни утверждали психологи о его притягательности для человеческого слуха, — это последнее, что ты хочешь услышать...

— Будь как дома, Лия, — повторил Император и изобразил правой рукой широкий приглашающий жест.

Не сон, а один сплошной стресс.

— Ты меня видишь? — Мой робкий голос отразился от белоснежного потолка и эхом вернулся ко мне.

— Нет, только чувствую. — Дэрриш обратил на меня невидящий взгляд. — Но если ты захочешь, то увижу.

«Хочу!» — неожиданно подумала я.

Мягко скажем, это было очень неумно, а также крайне недальновидно.

Никаких видимых и ощутимых результатов моего решения не последовало — не засверкали молнии, не загрохотал гром, даже волнения Силы не лучилось. Только взор Императора стал куда осмысленнее.

— Прекрасно выглядишь, — серьезно заметил он, не выказав ни малейшего удивления при моем внезапном проявлении. — Путешествие пошло тебе на пользу.

«Да уж, действительно! » Польстил, так польстил. Но откуда Дэрришу знать, какова «блистательная» внешность его венценосной супруги на данный момент?

Честно сознаться, выглядела я неважненько...

После того как наша небольшая компания отобедала в придорожной корчме, остановиться на ночлег пришлось задолго до заката по причине резко ухудшившегося самочувствия. Мы с Эоной провели «весьма приятный и интересный» вечер (каждая у своего куста), полный незабываемых впечатлений и едких комментариев Верьяна. Вследствие чего женская часть команды услаждала взгляд омерзительно здорового спутника черными тенями под глазами и приятным зеленоватым оттенком кожи на измученных физиономиях. Что конкретно не понравилось нашим желудкам — сказать затруднительно, но я грешила на маринованные опята: грибы — это всегда подозрительно.

Мало того, вместо роскошных кос у меня на голове красовался результат моего же продвинутого парикмахерского искусства, метко охарактеризованный Верьяном «оплешивевшим ежиком, сбрендившим на старости лет». Видимо, когда я вечером взялась за стрижку, на почве отравления у меня в мозгах помутилось.

А что уж говорить об одежде, выглядевшей после последних событий так, будто я сняла ее со скончавшегося в дороге калики перехожего раза в полтора толще исхудавшей донельзя Избранной.

«Интересно, выдержало бы ваше с Императором «светлое чувство» такую проверку на прочность? » Не уверена — на меня в нынешнем состоянии даже Верьян не позарился. Да еще обзывается «мешком с костями», язва такая!