Телохранитель для мессии

Этот коридор тоже услаждал слух мирной тишиной, а взор – пустынностью. Дверей еще больше, чем наверху. Нужная мне нашлась всего за двумя поворотами. Руна растерянно мигнула, не в состоянии определиться в отношении меня, и решила на всякий случай дверь не открывать. От греха подальше.

«И что теперь?» Надо подумать.

Я устало сползла по стене и уткнулась в подобранные колени лбом. Тело настоятельно требовало отдыха, Сила – восстановления. Злые слезы неудержимым потоком побежали из глаз, впитываясь в плотный материал юбки. Столько всего преодолеть, чтобы сейчас тупо рыдать перед закрытой дверью!

«Можешь еще тихо скончаться, после чего твой скелет станет украшением коллекции местных страшилок».

– Ы-ы-ы… – Я зарыдала в голос от жалости к себе после такого «оптимистичного» утешения.

Рыдание быстро перешло в заикающиеся всхлипы, которые не думали смолкать.

– Кто тебя обидел, бедняжка? – Знакомый сочувствующий голос кувалдой ударил по макушке.

Я ошеломленно подняла заплаканное лицо.

– Лия?! – ужаснулась, узрев мою распухшую физиономию, Айда.

Пока я громко предавалась жалости к себе, оплакиваемая дверь уже успела открыться и впустить камеристку Велиссы.

– Айда! – Я бросилась к женщине, радостно повиснув у нее на шее.

Айда от неожиданности и под весом моего обрадованного тела села прямо на пол.

Мягкие, добрые руки слегка отстранили меня, чтобы еще раз недоверчиво заглянуть в мои глаза. Полное лицо расплылось в ошеломленной улыбке.

– Ты что здесь делаешь, девочка?

– Из дворца выбираюсь, – без обиняков повинилась я.

– И не получается, – полувопросительно сказала она.

Мой тяжкий вздох стал подтверждением ее сообразительности.

– А попытаться выйти не через дверь для слуг высшего уровня? – Если бы это сказала не Айда, я бы с уверенностью утверждала, что надо мной издеваются.

– Да меч хотела свой забрать… – Признаваться, так сразу во всем.

Моя исповедь не произвела видимых губительных изменений в поведении Айды. Она не спешила вскакивать, срывая голос в созыве Императорской охраны.

– Это та железяка, что ли, о которую успели порезаться все горничные Ее сиятельства? – просто уточнила она.

Я энергично закивала. Точно, это могла быть только Неотразимая.

– Ее сиятельство приказала снести оружие капитану Лассену.

В глазах у меня помутнело, нос вновь предательски зашмыгал.

– Но эта лентяйка Майла сызнова пропустила все мимо ушей, – поспешила остановить начинающийся потоп Айда. – Твой меч так и лежит в чулане гардеробной.

Умоляюще сложенные руки и мой обожающий взгляд помогли женщине принять правильное решение.

– Сейчас принесу. – Она вздохнула. – Да ключи заодно уж прихвачу.

Моментально вскочив на ноги, я помогла ей подняться.

– Жди меня здесь. Я быстро, – наказала она.

Я схватила ее за рукав. Айда удивленно остановилась.

– Айда, почему ты мне помогаешь?

– Почему бы не помочь девушке, которая не побрезговала разделить со мной трапезу, – спокойно ответила она и ушла.

Я вновь уселась на пол, веки смежились, погружая меня в утомленную полудрему.

…Вокруг сдвигает стены отвратительное мне до рвоты подземелье. Горящая на земле гексаграмма угрожающе топорщится двенадцатью лучами. Люди в капюшонах занимают на них свои места, готовясь к болезненному ритуалу. Оно тоже здесь. Мастерски притворяется одним из двенадцати, пряча от других под капюшоном красные угли глаз. Мне нечем дышать. Кто из них?.. Кто?.. Еще мгновение – и я пойму… еще секунда… Мерзкий, полный довольства собой смех настороженно смолкает – Оно меня почуяло. Оно ищет, скрупулезно, сантиметр за сантиметром обшаривая помещение расплескавшейся вязкой Силой, которая подползает ко мне все ближе, и ближе, и ближе…

Я очнулась от собственного вскрика и прикосновения Айды, которая тут же оказалась на полу благодаря доведенной мной до автоматизма самообороне. В моей голове прояснилось, стоило глазам увидеть блеск лезвия меча, выскользнувшего при падении из ножен на два пальца. Я подхватила Неотразимую, прижав оружие к груди как любимое дитятко. Показалось на мгновение, будто старая добрая подруга ободряюще обняла меня за плечи: мол, не волнуйся, прорвемся, вместе нам все по силам.

«Может быть, нашей благодетельнице не стоит лежать на холодном полу?»

Я смущенно помогла Айде встать на ноги. Извинения пополам с бессвязными словами благодарности срывались с моих губ.

– Пустое, – отмахнулась она. – Нам пора.

Я послушно пошла следом за охающей Айдой, которая так держала ушибленную спину, что угрызения совести набросились на меня с удвоенной силой. Помня предыдущий опыт общения с винтовой лестницей, я спускалась очень медленно и осторожно, изо всех сил уцепившись за перила и при первых признаках опасности повисая на них всем телом.

– Нужно тебя переодеть, – определила Айда цель нашего путешествия. – Не хочу знать, где ты раздобыла эту одежду, но в ней незаметно дворец не покинуть. Эти молоденькие вертихвостки думают, раз получили высший уровень, так все можно, и уже не выходят в город без охраны. Да разве ж они откажутся покрутить задом перед стражниками!

Айда сокрушалась о падении нравов современной молодежи, пока мы не прошли лестницу до конца. Ступеньки, привычно ложась под ноги моей спутницы, норовили сбежать из-под моих. Я медленно ползла по перилам, уберегая от перелома свои конечности и шейные позвонки.

Первый этаж, к сожалению, был не столь малолюден, как его верхние собратья. Две служанки в добротных коричневых платьях, весьма отличающихся от наших по покрою и качеству материала, понукали худосочного мужичонку, тащившего корзину с грязным бельем размером как раз с него. Бедняга молча нес свое бремя, не рискуя огрызаться на мучительниц, бывших в несомненном большинстве. Троица почтительно посторонилась, пропуская нас. Мы постарались как можно быстрее скрыться с их глаз, свернув в первый попавшийся коридор.

Еще минут десять брожения по однообразно серым коридорам – и цель была достигнута. Айда затащила меня в дверь, которую предварительно по-простому открыла ключом, вычлененным из внушительной связки. Вопреки ожиданиям дверь не думала категорично захлопываться перед моим носом. Айда зажгла два огарка, закрепленных в подсвечнике. Комната осветилась неярким, изменчивым светом, который позволил опознать по соответствующим орудиям труда гладильную. На перекладине висело всего три чистых, отутюженных форменных платья коричневого цвета. Айда, критически осмотрев каждое и сравнив с оригиналом, то есть со мной, со вздохом выбрала то, что поменьше.