Телохранитель ее величества: Противостояние

– Это была наша первая победа!
– воскликнула она, подскочив. Глаза ее сияли.
– Первая победа в войне за то, чтобы королевская власть осталась королевской властью, а не фикцией. Рудиментом, который не нужен, но от которого недосуг избавиться. После этого Серхио и дон Бернардо воевали с сеньорами не один год, все более и более подключая к войне Лею. Которая, наконец, отошла от депрессии и принялась вгрызаться в политику. А затем и ее сестру. Но начало было положено именно тогда, моей безумной выходкой по наглому беспрецедентному отстрелу аристократичных ублюдков.

...Я кивнул про себя. Дело было не только и не столько в Диего, боевом капитане, не защиту которого встали другие капитаны, рискнувшие всем и примкнувшие к определенной партии. Дело было еще и в том, что этот самый дон Густаво, командир четвертой эскадры, был другом Жана Тьерри, отца Мишель, тоже боевого капитана, ушедшего в облако Оорта с научной миссией. Именно дон Густаво защитил маленькую сиротку Мишель, не дал социальным работникам забрать ее в приют. А когда его приперли к стенке, правдами и неправдами впихнул подоечную вместе с юной Леей в корпус телохранителей. И именно его небольшая эскадра, базировавшаяся на Меркурии, первая зависла над городом в трудный момент, когда после "наглого отстрела" в стране ощутимо пахло переворотом. А не третья и пятая, базирующиеся на гелиоцентрических станциях недалеко от Венеры, примкнувшие гораздо позже. Она видно забыла, что я прохожу здесь курсы истории "не для непосвещенных", оттого и озвучила хоть и сдобренную реальными фактами, но все же версию произошедшего.

Мишель - связующее звено королевы с флотом, именно поэтому она осталась на своем месте (точнее, не "поэтому", а "и поэтому тоже"). А после сегодняшнего разговора я понял, что действительно, недооценивал возможности влияния королевского флота. Как обстоят дела сегодня - не знаю, но могу привести пример - на ежегодный выпускной бал высшего военного училища королевского флота автоматически приглашаются все-все ангелы, от восемнадцати лет и старше. И там на них смотрят не как на ряженых кукол, а с уважением. И многие из ангелочков выскакивают замуж именно за представителей флота, даже чаще, чем за армейских, хотя последних количественно гораздо больше. Это важный союз, и мне, как человеку с амбициями, стоит иметь это в виду на будущее. Мишель не просто менеджер, она менеджер со связями, несмотря на то, что наверняка за эти годы королевой были приняты меры к окорочению флота - слишком много власти в руках адмиралов тоже не комильфо, возгордятся. Вот такие здесь творятся дела.

– А почему твой Диего до сих пор летает как простой смертный, рядовой капитан?
– задал я давно мучивший вопрос.
– С его положением и положением жены? Почему до сих пор не возглавил что-то там важное?

Мишель рассмеялась, напряжение разговора начало спадать.

– Если он возглавит "что-то там важное", его сожрут, кабинетная война не для него. Он слишком прямолинеен для этого. Поверь, я хорошо его знаю. Лучше быть хорошим капитаном, чем плохим адмиралом.

С этим утверждением трудно спорить.

– Он любит космос, любит полет, - продолжила она с теплом в голосе.
– Я предлагала выбить для него пост главы третьей эскадры, когда была возможность, но он не захотел. А после ему и без меня предлагали, но уже пост командующего первой, самой мощной и боеспособной на сегодняшний день эскадры. Он тоже отказался. И я не могу его винить - каждому свое.

Вздох.

– Так что я по-прежнему вынуждена периодически от полугода до года, соблюдать целибат.
– Она печально улыбнулась.
– Но как видишь, нисколечки не тягощусь этим. Ведь самое сложное не это, Хуан. Самое сложное ждать. Провожать и ждать, и надеяться, что они прилетят все, целые и невредимые.

Она подалась вперед, обняла меня, потянула назад, на кушетку.

– На чем мы, говоришь, остановились?

Резкий переход. С романтической лирики тут же на животный трах. Я аж застыл в ступоре. Видя мое смятение, она засмеялась:

– Ты ему не конкурент, малыш. Ты для меня мальчик, не мужчина даже. Так что это не измена.

– Что-то не больно ты спишь с другими мальчиками в его отсутствие!
– попытался я поддеть, но она была непробиваема.

– Ты - часть корпуса. А корпус - семья. Сама по себе. Для каждого из нас. Так что нет, я не воспринимаю это как измену, можешь не отлынивать. То, что происходит в корпусе, остается в корпусе. Да и что там сегодня осталось спать, подумаешь! Всего ничего!

Говоря это, она неспешно приводила меня в состояние боевой готовности. Я не выдержал, сгреб ее в охапку, издал рычащие звуки и повалил, нависнув сверху. Ее молочно-белое тело и золотые волосы возбуждали так, как не возбуждало ничего на свете. Это была женщина-диковинка, женщина-сказка, ничего подобного в моей жизни не было, и я просто шалел.

Конечно, логики в ее словах было столько же, сколько правды в предвыборных обещаниях премьер-министра. Тоже мне, "корпус-семья"! Я нужен ей, и она пошла на контакт почти не раздумывая, умело воспользовавшись ситуацией. Потому, что так надо, так легче держать меня под контролем. Добрая мудрая тетушка Мишель, не просто глава боевого ордена, а ЛИЧНАЯ наставница во многих, в том числе щекотливых вопросах - что может быть ближе?

Но мне она нужна не меньше. Эта монета с двумя сторонами, и так же, как я буду нужен ей в будущем, к которому она меня начнет готовить с завтрашнего дня, она необходима мне в настоящем. Детали, как именно использовать связь с нею, обдумаю потом, но что нужна - это однозначно.

Так что наш с нею сегодняшний героический трах - всего лишь политика, один из ее инструментов. Самый обычный инструмент влияния в нежных женских руках. Специфика заведения. Но кто сказал, что я при этом не могу получить свою порцию удовольствия?

* * *

Сигнал браслета жужжал настойчиво, один раз, второй, третий, практически без перерыва. Тот, кто жаждал меня слышать, нажимал и нажимал вызов не переставая, без отдыха, приводя меня в состояние неистовства. Потому, что отключить функцию внутренней связи на браслете я не мог - не положено. Снять сам браслет мог, и убрать куда подальше, где сигнал не будет так слышан, но для этого придется проснуться, чего в данный момент мне делать не хотелось. Так что приходилось лежать и слушать завывание вызова, надеясь, что этот кошмар когда-нибудь кончится, и вызывающий меня субъект пойдет на все буквы алфавита.

Я перевернулся на другой бок, но это не помогло - ничего не изменилось. Да кому там неймется! Достали!

Сигнал продолжал жужжать, все больше и больше действуя на нервы. И я понял, что несмотря ни на какие ухищрения придется просыпаться и отвечать. Иначе эта каторга не закончится. Вынырнул из полудремы и все-таки нажал кнопку приема.

– Слушаю...

Ответом мне стал не крик, шепот, но произнесенный таким тоном, будто на том конце кричали:

– Porca Madonna! Шимановский, ты совсем охренел?!

– А что такое?
– сразу подобрался я, сон начал слетать с меня со скоростью звука.

– Что?
– Пауза.
– Ты спрашиваешь, что такое? На часы глянь, вот что!

Далее шла грозная тирада на непереводимом итальянском, сдобренная аналогичными выражениями всех языков и диалектов диаспор родины Цезаря и Гарибальди.

Я разлепил веки и глянул на хронотабло, расположенное на браслете чуть выше иконки связи. Произнес с ноткой удивления, все еще ничего не понимая: