Телохранитель Генсека. Том 4
Шрифт:
— Отвезите Юрия Михайловича домой, — распорядился я. —. Пусть пока отсыпается.
— Не имеете права, я генерал! Замминистра внутренних дел! — едва ворочая языком, попытался возмутиться Чурбанов. Он сделал шаг вперед, но покачнулся и едва не упал. Ясно, почему не убегал с остальными — не смог дойти до лестницы, вот и спрятался в ближайшем укрытии.
Оперативник увел зятя Брежнева, едва не волоча его на себе.
Майор Трошин, не вмешивавшийся в наши вопросы с Чурбановым, все это время изучал обстановку.
— Здесь много интересного ожидается, — довольно сказал он, потирая руки.
— По остальным делам — это вы уже без меня. А пока давайте снова займемся
Я вернулся в зал, где на диване болел и страдал' Яша Ювелир.
— Встаньте с дивана, пожалуйста, — попросил я Бронштейна.
Яков встал, но тут же рухнул на диван, схватившись за сердце и думая при этом: «Отлично! Пусть ковыряются в диване. Настоящий тайник никогда не найдут. У мусоров ума не хватит смотреть на самом видном месте».
Я улыбнулся. Напрасно Яша Ювелир так нас недооценивает!
Поманив за собой следователя, я вернулся в комнату, где Яша принимал посетителей ломбарда. Сотрудницы работали с документами, сверяя вещи из шкафа с актами. Витрина, где были выставлены на продажу недорогие ювелирные изделия была уже проверена. Я внимательно осмотрел ее — нет ни одной лишней выпуклости, никакого намека на тайник.
Подошел Трошин, тоже осмотрел витрину, но потом вдруг нажал неприметный гвоздик сбоку. В тот же миг верхняя панель отъехала в сторону и мы увидели «правильную» витрину для «правильных» покупателей.
Следователь присвистнул удивленно. Майор Трошин усмехнулся и сказал:
— Не благодарите!
Бриллианты Бугримовой тоже были здесь — на первый взгляд скромный бархатный мешочек, но его содержимое стоило миллионы.
Следователь прокуратуры довольно потер руки.
— Отлично! И бриллианты здесь, и вижу много украшений, проходящих по другим делам. Это все будем проверять, будем работать…
Раз нашлась последняя недостающая часть драгоценностей Бугримовой, мне здесь делать больше нечего. С остальным коллеги справятся сами. А меня сейчас больше интересовал Чурбанов. Заместитель главы МВД Цинева, муж дочки Генсека, советский генерал… и оказался замешан в такой грязной интриге! Думаю, Галине Брежневой вскоре предстоит еще один очередной развод. Правда, зная ее любвеобильный характер, думаю, одинокой она будет недолго. У Галины Леонидовны никогда не было проблем с поклонниками.
А Джуну сейчас даже в клевете не обвинить. Да, я прочел ее мысли, но их с понятыми не запротоколируешь и к делу не пришьешь. Сейчас аферистка будет настаивать на том, что просто хранила драгоценности Бронштейна, а сама знать ничего не знает. Бронштейн же будет подобное отрицать, а может даже заявит, что приобрел бриллианты у Джуны, не зная о том, что они ворованные. Но даже если Давиташвили к самому ограблению не имеет отношения, и следователи этому поверят, основной тайник все-таки находился в ее квартире. И потому вряд ли она выйдет сухой из воды. Специалисты работают опытные, смогут убедить ее, что «крыши» у аферистки больше нет и для собственного же блага лучше начать сотрудничать со следствием. Даже если и не посадят, то «карьера» будущей «ассирийской принцессы» уже наверняка закончена. Чему я, разумеется, весьма рад.
Моя ласточка быстро домчала до Лубянки. Удилова на месте не оказалось. Хотел узнать от его аналитиков, где сейчас Вадим Николаевич, но не получилось. Мне быстрее ответил бы стол или стул, но эти… гениальные — чтоб их перекосило! — кажется даже не заметили, что я заходил.
Спустился в секретариат.
— Владимир Тимофеевич! Вы очень вовремя, — обрадовался моему появлению
Виктор Иванов. — Уже хотели разыскивать вас. Ждем генерала Рябенко, должен подъехать с минуты на минуту. Цинев с Удиловым тоже очень хотят вас выслушать. Они у Цвигуна сейчас. Все в некотором шоке по поводу ареста Чурбанова…«Болтун — находка для шпиона», — хотелось пошутить в ответ, но здесь я был бы неправ: говорит Иванов много, но лишнего никогда не ляпнет.
— Какой арест? Вы что-то путаете. Не арест, а задержание. Во время проведения следственных мероприятий он оказался в ненужное время в ненужном месте, — поправил я Иванова. — И пускай его непосредственное руководство сделает нужные выводы. А мы с вами, Виктор Николаевич, таких выводов сами делать не будем.
Более чем прозрачный намек был мгновенно понят. Пока шли до кабинета Цвигуна Иванов больше не проронил ни слова. Это он только внешне такой душка, на самом же деле прожженный аппаратный волчара. Просидел при двух председателях Комитета и собирается сидеть дальше.
Я вошел в кабинет, и в очередной раз поразился тому, как органично смотрелся здесь Андропов и как диссонирует с обстановкой Цвигун. Новый хозяин выглядел эдаким добрым барином, вальяжно раскинувшимся на стуле. Семен Кузьмич всегда был холеным, сытым и самодовольным, но сейчас просто лучился от радости. Удилов сидел напротив него, собранный и подтянутый, с прямой спиной, руки на столе, перед ним неизменная папка с документами. Мимоходом я обратил внимание, что на корешке папки виднелась красная наклейка. Тут же находился Цинев, который на контрасте с крупным Цвигуном казался еще мельче, чем был на самом деле. Маленький, невзрачный, с большими ушами и хитрым выражением на лице, он напоминал мне тролля из детской сказки.
Буквально следом за мной в кабинет вошел генерал Рябенко.
— Прошу прощения за опоздание, — сказал он, устраиваясь за столом рядом с Циневым. Как-то так исторически сложилось, что на подобных совещаниях я всегда оказывался рядом с Удиловым, а Рябенко садился напротив. Я кивнул, поприветствовав своего бывшего начальника. Тот в ответ тоже ограничился легким кивком.
— Ну что, Владимир Тимофеевич, вот уж порадовали вы нас сегодня! — с довольной усмешкой обратился ко мне Цвигун. — Новости впереди вас бегут. Отличились вы сегодня.
— Работаешь и за себя, и за того парня! — хохотнул Цинев. — Пока управление не сформировано, за всех пашешь. Но это правильно! Сначала ты работаешь на дело, потом дело работает на тебя.
Молчавший Удилов поморщился — его всегда коробила чужая фамильярность, а обращения на «ты» к кому бы то ни было он не переносил вовсе. Я как-то слышал, как он обращался на «вы» к ребенку, которого привела чья-то супруга, ожидавшая на вахте, пока пригласят ее мужа.
— Вам бы все шутить, Георгий Карпович, — посерьезнел и Цвигун, считавший что в его кабине веселиться дозволено лишь ему самому. — Ситуация-то серьезная.
— Да я понимаю, Семен Кузьмич… — Цинев миролюбиво улыбнулся во всю свою вставную челюсть. Лицо его от этого еще сильнее сморщилось, глазки стали щелочками. Георгий Карпович был доволен ситуацией, и я догадывался, почему. В своей прошлой жизни я прочел множество мемуаров и воспоминаний, и во многих книгах отмечалась неприязнь Цинева к Чурбанову. Генералу Чурбанову и так можно посочувствовать, но, учитывая характер министра внутренних дел, уверен, что Цинев постарается спустить с проштрафившегося зама семь шкур. Хотя здесь, конечно, все зависит от того, что скажет Брежнев. Если он заступится за зятя, то как бы Цинев не исходил ядом, сделать он ничего не сможет.