Телохранитель поневоле

При виде этой картины у меня аж ноги подкосились. Ощутив мгновенный прилив дурноты, я на подгибающихся ногах кое-как добралась до кровати и, без сил, свалилась на нее рядом с Диллоном, не отрывая взгляда от побагровевшей, местами аж до черноты, и сочащейся прозрачной влагой поврежденной кожи. Когда он попал под выстрел?! И сколько вот это терпел??? Переведя взгляд на валявшийся рядом с моей рукой тонкий свитер парня, скорее футболку с рукавами, я тяжело сглотнула: на скомканной мягкой ткани черного цвета четко проступало набухшее от пропитавшей его влаги пятно.

– Когда?.. – сил договорить вопрос полностью не хватило.

Диллон раздраженно вздохнул:

– Еще когда скейтбордист на нас напал. По-дурацки получилось: одежда задралась, когда падал, а лазерный луч прошел слишком близко к незащищенной коже. Вот и припалило. Милена, не сиди! Встряхнись! У тебя в руках аптечка. В ней обезболивающее, обеззараживающее и заживляющий гель. Или ты хочешь, – в усталом голосе парня вдруг проскользнула тень былого ехидства, – чтобы я подох здесь от заражения крови?

Мне будто кто-то подзатыльник отвесил. Опомнившись, я принялась суетливо разворачивать сверток, который мне всучила размалеванная деваха-администратор, и который я до сих пор бездумно мяла в руках. Внутри оказалось два инъектора, заряженных прозрачной жидкостью, знакомый тюбик с заживляющим гелем, аэрозольный баллончик с незнакомыми каракулями вместо надписи и несколько спонжей для обработки раны.

На инъекторах не было этикеток с надписями. И выглядели они совершенно одинаково. Но Диллон каким-то образом понял, для чего каждый предназначен. Отбросив один на кровать, он взял второй и сам приложил его к обнаженному плечу. Поймав мой взгляд и нажимая кнопку на устройстве, чтобы жидкость впрыснулась в организм, кратко пояснил:

– Обезболивающее. Милена, не сиди! Я сам не смогу обработать рану – неудобно. А в обезболивающее здесь добавляют слоновью дозу снотворного. Минут через пять-семь максимум меня вырубит. До этого времени нужно обработать ожог и лечь. Сама ты меня на кровать не затащишь.

Диллон говорил спокойно, уверенно, серьезно. Но и от этого его авторитетного тона у меня дрожали губы и руки. Я схватилась за спонжи и вскочила на ноги, намереваясь бежать, искать воду, но меня остановил усталый голос Диллона:

– Ты куда?

– Найти воду… – Голос предательски дрогнул, и я недоговорила.

Но Диллон понял меня и так:

– Возьми спрей! Он лучше, чем просто вода. Обеззаразит и размочит то, что присохло. 1426194

У меня сильно дрожали руки, когда я снимала защитный колпачок с баллончика. Даже кнопку распылителя удалось нажать не с первого раза. Наблюдавший за мной Диллон хмыкнул:

– Не дрожи. Лекарство уже подействовало, я сейчас вообще ничего не чувствую. Плюс у спрея должен быть дополнительный замораживающий эффект. Просто возьми и обрызгай всю раневую поверхность. Увидишь, что будет.

Мне никогда раньше не приходилось с таким сталкиваться. Мелкие раны у меня заклеивались пластырями или замазывались заживляющим гелем. Когда однажды я поранилась очень сильно, отец отвез меня в клинику, и врачи лечили мою несчастную руку с помощью какого-то прибора. Так что я даже не подозревала, что существуют такие вещи, как этот спрей: под его действием поверхность ожога будто бы растворялась. Увидев это, я чуть не выронила спонж и прикрыла рот свободной рукой. Меня снова замутило.

– Милена, – Диллон тяжело вздохнул, – соберись, пожалуйста! Я не справлюсь без твоей помощи, понимаешь? Просто не смогу завести руку за спину! А время уходит, я скоро засну! Поторопись!

Диллон был прав, умом я это понимала. Но пересилить себя оказалось почти невозможно. Первое прикосновение к ране далось с таким трудом, что в какой-то момент мне показалось, будто я не свою руку направляю, а заставляю чужую конечность двигаться и орудовать спонжем. Но как ни странно, дальше дело пошло на лад. Помогло ли то, что Диллон даже не вздрогнул, когда я первый раз провела спонжем по ожогу, или то, что, очистив небольшой участок, я увидела вместо страшной кровавой раны целую, но сильно воспаленную кожу. Так или иначе, но после первого движения спонжем я смогла серьезно ускориться.

Закончив со спреем, я тщательно смазала все, что было хоть немного воспалено, заживляющим гелем. На это ушел почти весь тюбик, но Диллон отмахнулся от моих переживаний:

– Хватит и одной обработки! Вот увидишь! Не о чем беспокоиться. Лучше сделай инъекцию.

Под руководством Диллона я нащупала какую-то точку у него на пояснице и приложила к ней инъектор, сразу же нажимая кнопку. К этому времени Диллон уже смотрел перед собой стеклянным взглядом и почти не реагировал на меня. Он даже не сразу понял, что я от него требую, когда я, убрав остатки распотрошенной аптечки с кровати, почти силой заставила его лечь так, чтобы не задеть раненый бок. Заснул он мгновенно. Кажется, еще до того, как голова коснулась подушки.

Глава 6

Убедившись, что Диллон заснул мертвым сном, я медленно попятилась ко второй кровати и присела на нее, глядя на парня не отрывая глаз. Меня накрыло очень странное, какое-то отрешенное состояние: будто бы я смотрела галапостановку в сети. Будто все происходило не на самом деле и не со мной. Словно я была всего лишь сторонним наблюдателем.

Тело ныло от усталости и ушибов, требовало отдыха, ухода, еды и воды. И совершенно не верилось, что всего лишь несколько часов назад, этим утром я была у себя дома, а единственной моей проблемой было то, что отец обручил меня с тем, кто ему выгоден, совершенно не считаясь с моими желаниями и чувствами. И самое главное, что во всех своих бедах я была виновата сама.

Вот чего мне стоило на вопрос телохранителя пожать плечами и согласиться, что ему лучше перенести встречу? Нет же, мне захотелось глотнуть хотя бы глоток свободы! Так стоит ли на кого-то обижаться, что в ответ на мои глупые и необдуманные действия судьба скрутила меня по рукам и ногам, и напоила меня этой свободой досыта? Еще и Чад пострадал по моей вине, и Диллону тоже досталось… Кстати, о Диллоне!

Парень уснул, как был: в одних только штанах и поверх одеяла. И сейчас под моим взглядом его кожа медленно покрывалась пупырышками от холода и мелко-мелко подрагивала. Кажется, его знобило. Осознав этот факт, я вскочила, позабыв про собственную усталость и немощность, и заметалась по комнате. Гель уже впитался, ожог покрылся защитной пленочкой, Диллона можно было укрыть. Вот только ни одеяла, ни даже завалящей простынки я на кровати у него не видела. Разве что, оно находилось под ним. И что теперь делать?

От нахлынувшей паники я не знала, куда деваться, и уже готова была звонить администраторше с раскрашенной как на карнавале физиономией, когда взгляд мой упал на собственную кровать. И я обругала себя дурой и паникершей. Страх улегся, голова начала соображать, а мне захотелось самой себе отвесить затрещину! Это ж надо быть такой тупицей, чтобы совершенно забыть о наличии в номере, кроме кровати, на которой уснул Диллон, еще трех! Вот прав парень: я – беспомощный тепличный цветочек! Меня лишили привычной среды обитания, и вот я уже и не знаю, что делать и как. А если придется сопровождать мужа в поездке?