Телохранитель

Франческу душили слезы, и она умолкла. Миссис Хэмптон нарушила наступившую тишину:

— Ваш отец любил Карлу, ей очень повезло в жизни. Вы не знаете, какая она была, и не можете понять все тонкости. Она во всем была достойна старого Чакки. Ни его, ни ее нельзя было любить. Старина Чакки был просто чудовищем.

— Мне надо идти, — пробормотала Франческа, поднимая чашку и одним глотком допивая чай. «Совершенно очевидно, — сказала она себе, — что Квинни Хэмптон не отдает отчета в собственных словах».

Но старушка не унималась:

— Но я не оправдываю и Карлу. Старина Чакки к тому времени был уже в могиле, так что она была свободна, но такое поведение выходило за все рамки приличий! Завести роман с собственным шофером! Едва успел забыться скандал в семье Рокфеллеров из-за интрижки Рокфеллера-младшего с горничной-норвежкой. Пошли даже разговоры о неминуемой женитьбе, но дело как-то замяли. Поэтому про Карлу и ее шофера сплетничали на каждом углу. А старый Себастьян Тартл просто терпеть не мог этих итальянцев-эмигрантов с того самого момента, как они здесь поселились. Он тогда служил в поместье садовником.

— Миссис Хэмптон, — настойчиво произнесла Франческа. — Я чрезвычайно признательна вам за приглашение, мне было очень приятно познакомиться с вами, но сейчас мне надо идти.

Но хозяйка дома, похоже, не слышала ее. Она сидела в кресле, слегка склонив голову набок, словно прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Потом сказала задумчиво:

— В те времена старый Себастьян как-то сказал Мак-Элрою, что та женщина, которая приехала с Ванни, вряд ли была его женой. «Почему Тартл так считает?» — спросила я Мак-Элроя, когда он мне об этом рассказал. И Мак-Элрой сказал, что их почти не видят вместе, они живут отдельно друг от друга и поэтому Тартл решил, что она ему не жена. Не говоря уж о том, что, если бы она была его женой, Карла бы ни минуты не потерпела ее присутствия в «Доме Чарльза».

Франческа поднялась с софы.

— Прошу вас, велите проводить меня, — твердо и решительно произнесла она.

— Да, конечно, дорогая, — кивнула миссис Хэмптон.

Она подняла с чайного столика серебряный колокольчик и позвонила, вызывая своего дворецкого.

— Во второй половине дня я очень устаю, а после чая всегда хочется спать. Вы обратили внимание на мои фотографии? У меня отличный снимок Айседоры Дункан, совершенно обнаженной. Его сделали в Лондоне, она приезжала туда в 1912 году, была тогда замужем за фабрикантом швейных машинок. Должна сказать, ужасное было зрелище, когда она бегала по сцене почти нагая и называла это классическим греческим танцем. Кстати, голову Афродиты, что стоит над камином, подарила мне именно она. С ней произошла такая ужасная история, она трагически погибла. Сидя в автомобиле, сказала: «Je vais a la gloire» [6] , — забросила назад длинный шарф, тот намотался на колесо и задушил ее.

6

Jevaisalagloire — ухожу к славе (фр.).

— Миссис Хэмптон, — нетерпеливо произнесла Франческа, делая шаг к двери.

Старушка в упор посмотрела на нее.

— Дорогая моя, — сказала она едва слышно, — спасибо, что выслушали откровения старухи. Мне уже восемьдесят девять лет, я мудра как черепаха, но я даже не знаю, что сказать вам на прощание.

Потом посмотрела по сторонам и добавила:

— Позаботьтесь о прекрасном доме, который построил Чарльз, не дайте ему погибнуть. Теперь вы его хозяйка. — Квинни Хэмптон снова позвонила в колокольчик. — Я теперь принимаю очень редко, но всегда буду рада видеть вас у себя.

— Благодарю вас, — смущенно пробормотала Франческа.

Ей казалось, что не два часа, а несколько лет провела она в этой душной комнате, наполненной призраками далекого прошлого.

— И не забывайте об «Ассоциации землевладельцев Палм-Бич», — напомнила ей хозяйка. — Мы все должны держаться друг друга.

9

— Кончится когда-нибудь эта жарища? — простонала Баффи Амберсон.

Франческа, глядевшая через сильный бинокль в морскую даль, ничего ей не ответила. Ее подруга опустилась на лежак из красного дерева, стоявший в тени большого куста олеандра, так, чтобы ее голова оказалась в тени листьев, а ноги загорали на солнце. Устроившись, Баффи поправила солнечные очки, чтобы они не беспокоили еще не зажившую переносицу.

— Никто не остается в Палм-Бич на лето, — продолжала Баффи. — Если бы я не сидела на мели из-за этой операции, то уже удрала бы к маме. В Милуоки нет такой жары. Но у меня нет денег даже на автобусный билет. Чертов Джок — бросил меня тут и отправился к своей Барбаре и к детям! Правда, долго там он не выдержит, в очередной раз поругаются, он не захочет смотреть на жену, а потом дети начнут ему действовать на нервы, он сядет на самолет и вернется в объятия Баффи, поющего и танцующего чуда Палм-Бич. Сволочь!

Неподалеку от того места, где они лежали, большой фонтан рассыпал в воздухе мелкую водяную пыль, на которой играла радуга. Косильщик газонов, вызванный из городка, катил свою стрекочущую машинку по зеленой траве, окружавшей большой бассейн.

«Я, Карла Бладворт Бергстром, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим завещаю…»

Франческа снова подняла бинокль и принялась всматриваться туда, где маневрировала «Фрейя», ловя парусами ветер. Хотя Франческа слабо разбиралась в подобных вещах, но все же понимала, что это исключительно красивое судно, судя по всему, очень дорогое. Поймав яхту в поле зрения, она снова и снова разглядывала ее длинный низко сидящий корпус, рассекающий воду.

Франческа перечитала завещание Карлы, которое было составлено два года спустя после ее замужества с Куртом Бергстромом и засвидетельствовано банкирами из Палм-Бич и юристами из Майами. В нем не было ни слова о «Фрейе». И вообще суть завещания стала известной только после смерти Карлы, когда оно было найдено в сейфе банка в Палм-Бич вместе с несколькими ювелирными украшениями и деловыми бумагами. Как же оно попало туда? И когда было составлено и засвидетельствовано, если Карла была прикована к постели?

Франческа увидела, что «Фрейя» взяла курс на пролив к озеру Ворт и потеряла ветер, паруса ее безжизненно повисли.

Баффи внезапно села.

— Черт возьми, Франческа, — сказала она, понизив голос. — Я совсем забыла, что твой телохранитель все время торчит неподалеку. Как ты думаешь, он слышал что-нибудь из нашего разговора?

— Наверное, — безразлично пожала плечами Франческа.

Высокая мускулистая фигура Джона Тартла маячила совсем рядом, Франческа видела дымок, поднимающийся от его самокрутки.

— Неужели нужно держать при себе телохранителя даже дома? — прошептала Баффи. — Мы же загораем, я почти все с себя сняла. Ты что, совсем не бываешь наедине?

— Почти нет, — призналась Франческа. — И потом, это ведь всего лишь Джон Тартл. Я к нему так привыкла, что почти не замечаю.

Она подкрутила окуляры, пытаясь различить Курта Бергстрома на борту «Фрейи».

— Только не говори мне, что он за нами не подсматривает, — фыркнула Баффи. — Какой настоящий мужик пропустит такое зрелище! Погляди, он смотрит на тебя! Все время смотрит только на тебя! — Она перевернулась на живот. — Слушай, а ведь он красавчик. Неужели ты никогда этого не замечала?