Телохранитель

— Но искусственный корабельный мозг сказал, что груз в порядке.

— Искусственный корабельный мозг «думает», что груз в порядке, — поправила меня моя пассажирка. — Но наверняка не знает, потому что встроен где-то в панель.

— Черт.

— Да, — согласилась она. — Ну ладно, это прогноз. Я Лони. А ты?

— Макс. Макс Максон.

— Рада познакомиться, Макс. Ты не можешь оказать мне услугу?

Я выругался, чуть не налетев на идущего впереди мула, когда тот неожиданно остановился. Когда мул снова пошел, я двинулся следом.

— Конечно, что тебе нужно?

— Я устала от темноты, Макс. Расскажи мне, что ты видишь.

И тут я вдруг понял, чего не понимал раньше. Я понял, что чего бы ни лишился я, другие потеряли больше. Мозг Лони был цел, но она лишилась глаз, ушей, рук и ног — из-за несчастного случая или по своему собственному желанию. Я подумал о темноте, царящей в ее ящике, о полной изоляции от остального человечества, и поежился. Переведя термостат на один зубец, я постарался, чтобы голос звучал весело.

— Ладно, но я все больше под ноги глядел, поэтому начну с ботинок. Они четырнадцатого размера, здоровые такие, ну прямо линкоры, и покрыты красноватой марсианской пылью.

Лони засмеялась, и я продолжил, ободренный. Описывая слепой пассажирке то, что видел, я неожиданно понял, как красиво все вокруг. Время полетело быстрее. Казалось, прошло каких-то пять минут, а Докинс сообщил, что пройдена половина пути, и объявил небольшой привал.

Мулы разбрелись в поисках места. Болтать с Лони было приятно, но мысль о Саше не давала покоя. Поэтому я подождал, когда «зеленая» устроится на камне и, не торопясь, подошел к ней. Лони рассказывала, как их обучали водить ходоков, но я прервал ее на середине фразы.

— Прости, Лони, у меня тут кое-какое дело. Дорасскажешь гафорнк.

«Зеленая» повернула ко мне шлем, но не ушла. Места на камне хватало, я сел рядом и с глухим стуком прижал свой шлем к ее. С поврежденным мозгом трудно быть деликатным. Я и не был.

— Ты стреляла в нас.

— Да, — прямо ответила она.

— Почему?

— Что почему?

— Почему стреляла в нас?

— Потому что приказали.

— Кто?

— Отстань.

— А девочка? Что с ней?

Женщина пожала плечами. Скафандр был ей как раз и пожал плечами вместе с ней.

— Понятия не имею. Газ меня вырубил.

Я чертыхнулся. Женщина просунула пальцы под лямки рюкзака. Ее глаза сквозь ободранную лицевую пластину были едва различимы, но она как будто смотрела с сочувствием. Или мне показалось?

— Ты в самом деле ее любишь, а?

Я растерялся.

— Кого люблю?

— Девочку.

— Да, я в самом деле ее люблю.

— Тогда подумай о ней, прежде чем спускать с привязи нового технологического черта, над которым ты там работаешь.

— Я ни над каким чертом не работаю.

— Неужели? — спросила женщина. — Тогда зачем ты здесь?

Какая-то часть меня хотела сослаться на очевидное, сказать о защите клиентки, но в целом я знал, что женщина права. Происходило что-то посерьезнее, а что — надо спрашивать у Саши. Саша — та хоть что-нибудь понимает. Разумеется, если она жива.

— Встали, — приказал Докинс. — Нам идти еще миль двенадцать, а воздуха в обрез. Потащились.

Следующие два с половиной часа оказались трудными. Возможно, кто-то догадался катетеризоваться перед уходом, но я нет. И теперь мне хотелось в туалет. Прибавь к этому страх перед неопределенностью — ведь неизвестно, что мы найдем на месте катастрофы, — и беспокойство о Саше и поймешь, какой тяжелый, холодный ком мучил мои кишки остаток дня. Уже наступили сумерки, когда мы вышли на ровную местность, и мул по имени Сванго увидел первый обломок. В его голосе звучала тревога, смешанная с восторгом.

— Докинс! Я нашел! Кусок!

— Хороший мальчик, — невозмутимо отозвался Докинс. — Теперь отойди от него, пока я не взгляну. Он может оказаться опасным.

— Или с чем-нибудь полезным внутри. Вроде кислорода, — добавила Лони по нашей личной внутренней связи.

А ведь верно, подумал я. Мне это не пришло в голову, но если бы мулы наткнулись на О2, власть полевого надсмотрщика сильно пошатнулась бы. И хотя бунтовщикам некуда было бы идти, Докинса они наверняка бы прихлопнули.

Опасения не оправдались. Обломок представлял собой огромный двигатель, один из четырех, которые удерживают челнок в разреженной атмосфере планеты. Он весь блестел, покрытый похожими на алмазы кристалликами. Видно, когда двигатель оторвался, какая-то жидкость вылилась, мгновенно испарилась и замерзла.

Теперь мы были близко к цели и невольно ускорили шаг. Из-за меньшей силы тяжести след крушения оказался намного длиннее, чем был бы на Земле. Судя по обломкам и огромным вмятинам, оставленным в каменистой почве, после столкновения челнок кувыркался еще пару миль, прежде чем окончательно остановиться.

Я описывал Лони то, что мы находили.

— А здесь вроде как кусок крыла с частью двигателя.

— Но фюзеляжа нет? — обеспокоенно спросила киборг.

— Нет, пока нет.

— Хорошо. Ходоки способны выдержать грубое обращение, но лучше бы им оставаться в грузовом трюме.

Куски и кусочки попадались все чаще, пока наконец идущие в голове не увидели основную часть корабля.

— Вот он! — закричала женщина. — Прямо вперед.

Я подошел туда через пять минут и ахнул, увидев размеры рухнувшего челнока. Его корпус уходил на сотни футов в обе стороны и возвышался над головой этажа в три. И никаких следов пожара, что, впрочем, неудивительно: ведь в атмосфере практически нет кислорода. Все повреждения были только от удара. Боковую стенку челнока украшал огромный круг с буквой «М» — «Марсокорп» — в центре. Как раз посередине этого круга корпус и раскололся, так что люк искать не потребовалось.

Приказав нам ждать, Докинс вошел через трещину внутрь. Я проверил кислород. Осталось минут на восемнадцать. Корпы рассчитали правильно: мы добрались за шесть часов. Теперь надо надеяться, что удастся раздобыть кислород из обломков и что хотя бы несколько ходоков будут целы. И тут меня осенило. Не имело значения, вернемся мы или нет. Если борги попадут на место катастрофы и Докинс установит их в машины, корпы уже будут считать миссию успешной. Вот почему «зеленых» и меня выбрали на роль мулов. Нами можно было жертвовать.

Я вдруг увидел Докинса в новом свете. Он с самого начала знал то, что до меня дошло лишь сейчас, и намеревался не только выполнить задание, но и спасти наши шкуры. Нам повезло, чертовски повезло. Но я спросил себя, как долго продержится это везение?

К моему огромному удивлению, Докинс вышел, сообщил, что уцелело шесть ходоков, и распорядился искать герметичный отсек. За десять минут поисков мы ничего не нашли. Пришлось накачать одно из аварийных убежищ, которые есть во всех челноках.