Телохранитель

— Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал! — воскликнула она, всплеснув руками. — Хилья, заходи, пожалуйста! Давно же тебя не было. Сегодня видела из окна, как ты бегаешь под дождем в спортивном костюме. И как ты только не простужаешься?

— Ну почему это я должна заболеть от дождя? — улыбнулась я, заходя в квартиру.

— Ты очень вовремя. Я только что испекла сдобный пирог с брусникой. Мы с родственниками вчера ходили в лес по ягоду, добрались аж до Нууксио. Подожди пять минут, он должен еще немного зарумяниться. Кофе будешь?

Она провела меня в гостиную. Я огляделась. Хозяйка увлекалась росписью по фарфору, повсюду стояли ее произведения. Она с удовольствием их дарила, у меня в комнате тоже было несколько расписанных ею тарелочек. Старушка любила рисовать птиц и цветы, весь украшавший ее квартиру фарфор был яркой веселой раскраски. Я пробежала взглядом по стенам и замерла, заметив новую картину.

— Эту вещь ты купила у русского паренька, про которого мне рассказывали? — поинтересовалась я.

Хозяйка семенила за мной. Эта женщина, ростом не более полутора метров, так же излучала радость, как и ее фарфоровые безделушки.

— Тетя Элли, не стоит пускать в дом незнакомых людей.

— Ты что, считаешь меня совсем беззащитной? Уж поверь, я разбираюсь в людях. Этот Юрий очень хороший мальчик. Мы сразу нашли с ним общий язык. Он рассказал, что днем работает водителем мусоровоза, а ночами рисует. А все полученные деньги отправляет семье куда-то в Мурманскую область, откуда сам родом. Я напоила мальчика кофе и накормила пирогом с ветчиной — у бедняжки был такой голодный вид…

— Элли, почему ты выбрала эту картину?

— Юрий сказал, что она мне прекрасно подойдет по стилю. И действительно, посмотри, она отлично сочетается по тону с обоями и диваном. На самом деле мне больше понравилась картина с лебедями, но Юрий уговорил меня купить эту. Подожди, пойду посмотрю пирог и накрою на стол.

Я подошла ближе. В углу полотна стояла размашистая подпись «Юрий Транков». Вряд ли это было его настоящее имя. Такие полотна продаются у метро в Москве или Санкт-Петербурге. Нельзя сказать, что этот лже-Транков плохой художник: картина была написана смелыми и уверенными мазками, в сюжете чувствовалась динамика. Полотно было небольшого размера — где-то сорок на тридцать сантиметров — и в другое время очень бы мне понравилось: рысь перед прыжком на фоне темных заснеженных скал. Но сейчас я поняла — это не просто картина, это предупреждение, угроза. Я вспомнила хриплый голос в телефоне: «Ты понятия не имеешь, кто стоит за убийством твоего шефа, если не хочешь закончить так же, как рыси, из которых сшили ту шубу…»

За чашкой кофе я задала несколько вопросов о художнике. Соседка вспомнила, что свои картины он возит в сумке на колесиках и просит за каждую пятьдесят евро. Она дала ему шестьдесят, поскольку в кошельке нашлось три купюры по двадцать евро.

— На каком языке вы общались? Он говорит по-английски? Ты же вроде по-русски не понимаешь.

— Нет, мы беседовали по-фински. И он весьма неплохо знает язык, особенно учитывая, что приехал в Хельсинки только прошлой осенью. Очень способный молодой человек.

У Элли Вуотилайнен не было детей, и она с удовольствием брала под крыло молодых людей, с которыми ее сводила жизнь. Я поинтересовалась, не оставил ли Юрий номера телефона или другого способа с ним связаться. Но, кажется, парень был настолько беден, что не мог позволить себе даже мобильника. Я пожурила соседку за то, что она так легко впустила в дом чужого человека, а она обвинила меня в черствости, сказав, что бедняга унес только три куска пирога с ветчиной, да и те она всучила ему почти насильно. Честно говоря, я тоже не думала, что парень когда-нибудь вернется с намерением ограбить пожилую даму. Он должен был передать мне весточку, и ему удалось отлично выполнить свою задачу.

Элли прекрасно рисовала, и я попросила ее набросать портрет Юрия Транкова. Она покачала головой:

— Детка, ты слишком подозрительная. Наверное, это все твоя профессия.

В свое время я рассказала ей ту же байку, что и соседкам по квартире: будто занимаюсь сопровождением ценных грузов и охраной промышленных объектов. Немного поворчав, она все же взяла карандаш, и через некоторое время на бумаге появилось изображение молодого мужчины славянской внешности: худощавого, с длинным лицом, запавшими щеками, высокими скулами и узким носиком, с бородкой, даже скорее щетиной, и короткими бакенбардами.

— Жаль, что у тебя нет его адреса. Ему бы понравился этот портрет. Продашь мне его?

— Что значит «продашь»? Возьми так, если нравится, и отнеси, пожалуйста, половину пирога Йенни и Риикке. Кто из них сегодня так колобродил ночью, что перебудил половину дома? Думаю, что Йенни, ох уж эти мне артистки…

У Риикки был копировальный аппарат, и я сняла несколько копий с портрета Транкова. Сама Риикка мгновенно узнала того, кто недавно стучался в нашу дверь.

— Если еще раз увидишь его, сразу скажи мне. И, ради бога, ни за что не пускай на порог. Передай это Йенни, когда проснется.

— Но почему? Что случилось?

— Не самый приятный тип. К тому же слишком активно бегает за юбками. Лучше держаться от него подальше.

— Он сделал тебе что-то плохое?

— Пытался. Послушай, я не могу всего рассказать. Извини, служебная тайна.

— Ну и работа у тебя. Сначала за тобой гоняется полиция, потом бандиты!

Я попыталась перевести разговор в шутку, намекая на будущую профессию Риикки: дескать, надеюсь, услуги священника мне понадобятся еще не скоро. Потом я отправилась в магазин за продуктами, а вечером решила немного прогуляться в районе вокзала, в надежде узнать что-нибудь интересное. К счастью, Риикка взяла шефство над Йенни и вытащила ее в кино, чтобы немного отвлечь от головной боли. Подружки приглашали меня с собой, но я решила посвятить вечер благому делу и отправилась в город, перевоплотившись в свое альтер эго — Рейску Рясянена. Я придумала этот образ пару лет назад на курсах актерского мастерства. Курсы вел приятель моей американской подруги, Дилан Монро. Однажды я узнала, что он собирается провести мастер-класс в Финляндии, и тут же записалась к нему. Он поставил задачу: придумать некий образ и постараться в него перевоплотиться. Многие принялись воображать себя эстрадными звездами, знаменитыми хоккеистами и генеральными директорами крупных компаний. А я решила стать простым финским парнем, одним из тех, с кем любой из нас в детстве учился в одном классе, гонял в хоккей и дрался во дворе. Рейска носил длинные белобрысые волосы, зачесывая их таким образом, чтобы скрыть небольшую лысину, а для надежности обычно нахлобучивал сверху бейсболку. Завершали образ зеркальные очки, как носили в семидесятые, и пышные бакенбарды. Чтобы брови казались гуще, я мазала их специальным кремом, а еще наносила особое средство, чтобы подчеркнуть поры на носу. По поводу одежды особо ломать голову не приходилось: мы с моим героем по жизни носили спортивные кроссовки, футболки унисекс и обычные джинсы либо растянутые тренировочные штаны. В дядином шкафу я нашла толстовку в серо-коричневую клетку, в которой Рейска выглядел просто неотразимо. В Москве и Петербурге его принимали за финского туриста среднего класса, и женщины определенного пошиба наперебой предлагали свои услуги. У Рейски была необыкновенная походка: уверенная, призванная демонстрировать, что у него на пути лучше не становиться.

Особенно я переживала из-за голоса. От природы у меня довольно низкий голос, тем не менее его трудно выдать за баритон. Поэтому Рейска говорил мало, немного сипел и заикался, но по произношению его было ясно, что он родом из Восточной Финляндии.

Дилан как-то поинтересовался, почему я решила стать именно Рейской — простым финским парнем. Я ответила, что он не представляет ни для кого особого интереса и поэтому не привлекает внимания. По таким парням не вздыхают женщины, а мужчины не считают их опасными соперниками, хотя мой персонаж просто излучал самоуверенность. Он не внушает зависти, а из-за сильно выраженного провинциального выговора производит впечатление деревенщины. При таком, ничего не опасаясь, можно свободно разговаривать на любые темы.

Завершить образ полагалось подходящим запахом. Рейска считал себя модным парнем и пользовался дезодорантом и туалетной водой от Феррари. Поверх парфюма — легкий запах сигарет. Для этого по дороге на остановку я выкурила пару, хотя меня всегда мутило от табачного дыма. Я частенько брызгала на одежду Рейски чем-нибудь вроде бензина, чтобы он как можно сильнее отличался от меня по запаху. Разумеется, я ничего не могла поделать с отпечатками пальцев, но стоило наступить холодам, как Рейска надевал кожаные автомобильные перчатки и почти никогда не снимал их.