Тэмми и ледяной дракон

Вернувшись в замок, волшебник и его юные друзья просто валились с ног от усталости. Когда Мо с несколькими другими старшими мальчиками пошли искать подходящую комнату, в которой можно было бы сторожить Оловянного Носа с Ледокусом, Оллимун повел остальных вверх по лестнице. Каш, широко зевая, карабкался вместе со всеми со ступеньки на ступеньку. Он слишком устал, чтобы лететь, но не хотел упускать из виду Тэмми — мало ли, вдруг появится еще один волк или дракон!

С крепостной стены открывался прекрасный вид на окрестности, залитые сереющим светом садящейся луны.

— Смотрите, там кто-то шевелиться, — воскликнул Оллимун, протягивая руку.

Внизу, среди огромных сугробов, суетились копуши. В своих темных очках они выглядели очень забавно. Маленькие, как дети, они сновали по следам гоблинов и подбирали все, что те выронили во время своего панического бегства. Копуши работали молча, ветер трепал их тонкие волосы, а отпечатки их ног на снегу были такими мелкими и маленькими, что различить их было очень трудно.

За их спинами, на горе лежала огромная и страшная Гримскалка. Сон ее был беспокоен, снова и снова она поднимала голову и смотрела в сторону замка, ноздри ее странно подергивались.

— Наверное, ей сниться, что она летит, — решил наблюдавший за ней Тэмми. — Каш тоже так делает, правда, малыш?

Каш вразвалку подошел к нему и сонно повилял хвостиком, а Тэмми потрепал его за ухо.

Со стороны нижнего дворика раздался громкий голос. Это кричал Мо.

— Вы нашли хорошую крепкую комнату для наших пленников? — спросил Оллимун.

— Да, в основании второй башни. Окон там нет, а трое наших лучших парней остались сторожить дверь. Не беспокойтесь.

— Вот и хорошо, — кивнул Тэмми. — Оловянный Нос, наверное, злился, когда вы показали ему его камеру?

— Да нет, — ответил Мо. — Совсем наоборот. Он поклонился и поблагодарил меня.

— Поблагодарил тебя?! — не поверила своим ушам Агна. Она нахмурилась. — С чего бы это? Знаете, мне становится не по себе, когда Оловянный Нос делает что-нибудь хорошее.

— Наверное, он просто понял, что проиграл, вот и все, — пожал плечами Тэмми. Если бы он только знал, как горько пожалеет о своей беспечности!

Но Агна все равно не успокоилась.

— Оловянный Нос слишком надменен, такая мысль ему и в голову не придет. Нам нужно быть настороже, Тэмми. Я не удивлюсь, если Оловянный Нос сейчас замышляет какую-нибудь гадость.

Тэмми снисходительно улыбнулся.

— Ты просто замерзла, вот и видишь все в мрачном свете. Ну что теперь может случиться? Успокойся. Пойдем, посмотрим не погас ли наш костер. Тебе надо немножко оттаять.

Костер, который они оставили много часов назад, почти погас, но они быстро разожгли его заново. Агне было приятно, что Тэмми беспокоится о ней — он достал побольше шкур, укутал ее, и только потом лег сам. Оллимун уже похрапывал, а Каш, свернувшись клубочком, превратился в живую подушку.

— Пойду, разыщу Мо, — прошептал Сой, отходя от костра. — Знаю я его, опять забудет принять лекарство!

Тэмми хотел пожелать ему доброй ночи, но только широко зевнул. В следующий миг он уже спал.

Тэмми проснулся, словно от толчка, и сел так резко, что даже голова закружилась. Разбудивший его рев все еще звенел в ушах.

— Оллимун, что этобыло? — воскликнул он, хотя сам прекрасно знал ответ. Только дракон мог издать такой рев, от которого содрогается земля, трещат стены и просыпаются все живые существа на много миль вокруг: даже те, что спят глубоко под снегом.

Агна тоже села, подтянув шкуру, которой укрывалась, к подбородку.

— Гримскалка сердится. Она кричит так, как будто злится на кого-то. Но ведь не на нас, правда? Мы же не сделали ей ничего плохого.

— Ничего плохого, если только… — раздался мрачный голос волшебника. — Если только кто-то не ослушался меня!Какой-то глупец забыл о проклятии и что-то похитил у драконихи.

Оллимун немедленно вскочил, поднял с пола свою волшебную палочку и засветил ее. Даже не взглянув на остальных, он выбежал из комнаты. Агна и Тэмми выбрались из своих постелей и побрели следом. Каш заворчал, ощетинился и отправился за ними.

В главном дворе они едва не столкнулись с Мо и Соем.

— Гримскалка разозлилась на нас! — кричал Сой, показывая на кружащую в небе дракониху.

— Мы знаем, — резко перебил его Оллимун. — В нашем лагере вор. Оповестите об этом всех. Тот, кто взял что-нибудь из сокровищ Гримскалки, должен немедленно избавиться от них! Иначе никто из нас не выйдет живым из этого замка.

Он сказал об этом так уверенно, что у Тэмми волосы зашевелились.

Мо схватил Соя за руку, и они бросились бежать.

— Мы все сделаем, волшебник, — прокричал Мо на бегу.

Дракониха начала снижаться — молчаливая и угрожающая. Глаза освещали ей дорогу. В следующий миг дворик озарился зеленым светом: все разрушенные колонны по его сторонам вспыхнули во тьме, все темные уголки внезапно ярко озарились. Гримскалка снова зарычала, струи ледяного пара вырвались из ее пасти и из ноздрей и мгновенно застыли в воздухе. Огромные, в человеческий рост, сосульки ледяной бородой повисли на подбородке драконихи.

— Бегом в укрытие! — скомандовал Оллимун, и слова его мгновенно унесло прочь ураганом, поднявшимся от хлопанья огромных крыльев, которые в один миг подняли столько снега, что воздух затянуло пеленой, словно дымом лесного пожара.

Теперь дракониха летала прямо над двором, лучи ее глаз были направлены на маленькую группку людей. Она смерила расстояние, а затем хлестнула хвостом по башне. Раздался треск, длинная трещина пробежала по башне, устремляясь к земле, где стоял Тэмми и его друзья.

Камни обрушились вниз, разбиваясь о стены.

Тэмми, Агна и Каш бросились в ближайший проход, Оллимун замешкался. Остроконечная крыша башни рухнула последней. Оллимун не добежал всего одного шага до комнаты, в которой укрылись остальные. Падающая черепица ударила его по голове, и волшебник упал на землю прямо к ногам Агны. Затем огромное облако пыли взлетело в воздух, и громадный камень влетел на кучу щебня, намертво замуровав дверь.

— Оллимун!

Тэмми бросился к волшебнику и с ужасом заметил кровь на его голове. Агна опустилась на колени с другого бока и прижала ладони к щекам. Глаза Оллимуна медленно открывались и закрывались. С каждым разом они все дольше оставались закрытыми.