Темная Башня
Шрифт:
— Спасибо, сэи. — Осипший голос Роланда еще и дрожал. — Я благодарю вас, и так же поблагодарили бы вас мои друзья, если б были здесь, чтобы говорить от себя.
— Они говорят в наших сердцах, Роланд, — ответила Мариан. — И в твоем
Мозес Карвер улыбался.
— В нашем мире, Роланд, такой подарок, как золотые часы, несет в себе особый смысл.
— Какой же? — спросил Роланд. Он поднес часы (само собой, таких красивых он никогда не видел, не то чтобы держал в руках) к уху, прислушался к негромкому и точному тиканью.
— Золотые часы, преподнесенные в подарок, означают, что человек закончил работу и теперь может отправляться на рыбалку или играть с внуками, — ответила Нэнси Дипно. — Но мы подарили вам эти часы по другой причине. Чтобы они отсчитывали время, приближающее вас к вашей цели, и подсказали вам, что она близка.
— И как они смогут это сделать?
— В нашей команде «светлого разума» в Нью-Мексико есть один особенный парень, — пояснила Мариан. — Его зовут Фред Таун. Он многое видит и редко ошибается, если вообще ошибается. Эти часы — «Патек Филип», Роланд. Они стоят девятнадцать тысяч долларов, и фирма-производитель гарантирует полное возмещение заплаченной суммы, если они будут спешить или отставать. Заводить часы не нужно, они — электронные, с питанием от батарейки, которая будет работать сто лет. Батарейка эта, будьте уверены, изготовлена не «Северным центром позитроники» и не одной из дочерних компаний. Но Фред убежден, когда вы окажетесь в непосредственной близости от Темной Башни, часы тем не менее остановятся.
— Или пойдут в обратную сторону, — добавила Нэнси. — Следите за ними.
— Я уверен, ты будешь следить, не так ли? — спросил Мозес Карвер.
— Да. — Роланд положил часы в один карман (после еще одного долгого взгляда на золотую крышку с выгравированными на ней розой, ключом и башней), а шкатулку в другой. — Я буду следить за ними очень хорошо.
— Вы должны следить за кое-чем еще, — предупредила Мариан. — За Мордредом.
Роланд ждал продолжения.
— У нас есть основания верить, что он убил человека, которого вы зовете Уолтером. — Она помолчала. — И я вижу, вас это не удивляет. Могу я спросить почему?
— Уолтер наконец-то исчез из моих снов, как исчезла боль из правого бедра и головы, — ответил Роланд. — Последний раз он появился в них в Калье Брин Стерджис, в ночь лучетрясения. — Он не стал рассказывать, какими ужасными были эти сны, в которых он брел, потерянный и одинокий, по сырому коридору замка, где паутина постоянно липла на лицо; торопливый перестук чего-то приближающегося доносился из темноты сзади (а может, сверху), и перед тем, как проснуться, он увидел блеск красных глаз, услышал шепот нечеловеческого голоса: Отец.
Они мрачно смотрели на него. Наконец Мариан нарушила затянувшуюся паузу:
— Остерегайтесь его, Роланд. Фред Таун, которого я упоминала, говорит: «Мордред голоден». В прямом смысле. Фред — парень смелый, но он боится вашего… вашего врага.
Моего сына, почему ты не можешь так и сказать? — подумал Роланд, но решил, что знает и так. Она щадила его чувства.
Мозес Карвер встал, прислонил трость к столу дочери.
— У меня есть для тебя кое-что
еще, да только это твое. Ты должен это носить, и положить там, куда лежит твой путь.Роланд не понимал, о чем речь, пришел в еще большее замешательство, когда старик начал медленно расстегивать пуговицы рубашки. Мариан потянулась к нему, чтобы помочь, но он отстранил ее взмахом руки. Под рубашкой оказалась майка под горло, на родине стрелка такие называли слинкам. Очертания предмета, который выпирал из-под майки, стрелок узнал сразу, и сердце, похоже, на мгновение замерло. Он словно перенесся в дом у озера, дом Бекхардта, где рядом с ним за столом сидел Эдди, и услышал собственные слова: Надень крест тетушки на шею, и когда вы встретитесь с Карвером, покажи ему крест. Возможно, тебе потребуется пройти долгий путь, чтобы убедить его в своей правоте. Но первым…
Крест висел теперь на золотой цепочке. За нее Мозес Карвер вытащил его из-под слинкама, посмотрел на него, потом на Роланда, чуть улыбаясь, снова перевел взгляд на крест. Дунул на него. И тут же раздался едва слышный (но волосы на руках Роланда все равно встали дыбом) голос Сюзанны: «Мы похоронили Пимси под яблоней…»
Голос смолк. На какое-то мгновение воцарилась тишина, и Карвер, теперь уже хмурясь, набрал полную грудь воздуха, чтобы снова дунуть на крест. Но нужда в этом отпала, потому что голос Джона Каллема зазвучал и так, не из креста вроде бы, из воздуха над ним.
— Мы сделали все, что могли, партнер, — па-а-артнер, — и я надеюсь, работа наша принесла плоды. Я всегда знал, что крест мне дали только на время, поносить, и вот он возвращается к тому, у кого ему положено быть. Ты знаешь, где он закончит свой путь, я… — Голос начал стихать на словах «вот он», а тут стал неслышным даже для острого слуха Роланда. И однако он услышал достаточно. Взял крест тетушки Талиты, который обещал положить к подножию Темной Башни, и надел себе на шею. Крест вернулся к нему, так чего не надеть? Разве ка не колесо?
— Я благодарю тебя, сэй Карвер. От себя, от моего ка-тета, каким он был, от женщины, которая дала его мне.
— Не нужно благодарить меня, — покачал головой Мозес Карвер. — Благодари Джонни Каллема. Он дал его мне на смертном одре. Этот парень был крепче кремня.
— Я… — начал Роланд, но продолжить не смог. Эмоции переполняли сердце. — Я благодарю вас всех, — наконец сказал он. Наклонил голову, приложил ладонь правой руки ко лбу, закрыл глаза.
Когда открыл, Мозес Карвер протягивал к нему высохшие старческие руки.
— Теперь нам пора идти нашим путем, а тебе — твоим. Обними меня, Роланд, поцелуй меня в щеку на прощание, если хочешь, и подумай при этом о моей девочке, ибо и ей я говорю: прощай.
Роланд сделал все, как его просили, и в другом мире Сюзанна, которая дремала в поезде, направляющемся в Федик, поднесла руку к щеке: ей показалось, что папа Моуз пришел к ней, обнял, попрощался, пожелал удачи и доброго пути.
Выйдя из кабины лифта в вестибюле, Роланд не удивился, увидев женщину в серо-зеленом пуловере и слаксах цвета мха, стоящую перед садиком. Зверек, не совсем собака, сидел у ее левой ноги. Рядом еще несколько человек наслаждались общением с розой. Роланд пересек вестибюль, коснулся локтя женщины. Айрин Тассенбаум повернулась к нему, с широко раскрытыми от удивления глазами.