Темная Империя. Книга 2
Шрифт:
В парке, возвращающийся оборотень Ааран, захрипев, повалился на колени, сжимая горло и прикрывая ладонью сердце…
Давящее ощущение усиливалось. В носу защекотало, я поднесла пальцы и с удивлением поняла, что идет кровь.
— Найри! — воскликнул Герман.
Алех молча протянул платок. Торопливо прижала к носу, сжала переносицу, подумала, что срочно нужен лед и не удержалась от мысли, что ранее со мной никогда не случалось подобного, а потом…
Серость!
Она
Видение было настолько дикостью «что я сразу поняла — случился обморок» видимо от усталости. А все это видение, рожденное воспаленным сознанием и…
— В тебе есть тьма, — голос юноши прозвучал странно.
В нем слышалось грустное удивление.
— Сильный, очень сильный дар тьмы, — продолжило мое видение, и он поднялся.
Шагнул, и полы халата, распахнувшись, продемонстрировали черную одежду, до этого мига полностью сокрытую под белизной плотной ткани. И когда он сделал шаг, весь этот мир из серого марева, словно шагнул вместе с ним… Шаг за шагом, надвигаясь неотвратимо, нависая, искажаясь, корежа силуэты гор, выплескивая море, лавиной хлынувшее на равнину…
— Но свет, — продолжил жуткий юноша, — столь много света, затмевающего всю тьму…
И он остановился в шаге от меня. Остановился, повиснув в воздухе!
А я переводила взгляд с его фигуры, на творящееся позади него — гибнущую под потоками воды долину, рассыпающиеся на осколки горы, иссушенное, поднимающееся грядой скал море…
И слова вырвались сами:
— Кто вы?
— Я? — на липе юноши вдруг появилась улыбка.
Странная, чуть мальчишеская, немного хулиганская. И знакомая. До боли в груди знакомая мне.
— Дедушка, — мягко ответил молодой, невероятно молодой, на вид не более семнадцати лет человек.
— Чей? — выдохнула, и испугалась того, с какой жадностью этот меняющийся мир поглотил мое дыхание.
— Твой, — юноша присел, внимательно меня разглядывая, — уже даже нет сомнений, что твой, Найриша.
И он улыбнулся, своими невероятными глазами, вглядываясь в мои.
— Светлая девочка, — голос прозвучал, но губы юноши не пошевелились. — Но тьмы много, грани пьют жадно. Излечи себя.
И теплая ладонь коснулась моего лба. Голова закружилась, кровь потекла сильнее.
В следующее мгновение реальный мир обрушился на меня запахами, цветами, шумом, стуком копыт, пением птиц и требовательным:
— Найри, Найри, ты меня слышишь? — Алех повторно встряхнул меня за плечи.
Я непонимающе взглянула на него, затем на свои руки в крови, платок, тоже окровавленный, прикоснулась к носу указательным пальцем и прошептала:
— Ашшата.
И кровь остановилась в тот же миг. А по моим венам, артериям, мышцам, заструилось то, на что я уже не надеялась — магия. Моя магия. Родная, привычная, по которой я безумно соскучилась. Магия исцеления…
— Найри? — недоуменно позвал старший Шилли.
Я молча вытерла кровь с пальцев, и почувствовала
уже подзабытое раздражение — рядом больной. Повернулась к Алеху, наклонилась, прикоснулась к его ноге, и раздражение усилилось — повязка была не достаточно тугая, кость сместилась.— Герман, дай нож, — сухо приказала я.
Он протянул молча, рукояткой вперед, я схватила, затем поднявшись с сидения, переложила ногу Алеха так, чтобы она была вытянута, и начала резать бинты практически на ощупь.
— Найрина… — братья не мешали, но и вели себя напряженно.
Ничего не отвечая, я дорезала бинты, обнажила кожу, затем наложила обе ладони. Треск вставших на место костей, вспышка боли, которую я погасила без усилий, и процесс естественного заживления, усиленный мной в сотни раз.
— Пошевели пальцами, — снова приказ, но теперь я закрыла глаза, глядя иным зрением и на иное — нервные волокна.
Алех повиновался.
Я улыбнулась, отчетливо видя, что исцеление прошло успешно.
— Найри, — старший Шилли убрал ногу с сидения, встал, перенес вес с ноги на ногу, — к тебе вернулась магия.
— Да, — прошептала я, медленно опускаясь. — Да…
В душе росло нечто волшебное, удовлетворенное осознанием существующей справедливости. Что-то исполненное гордости. Значит профессор Лориес и профессор Девенур правы в своей идеологии и проповедовании идеи о том, что магия вернется к достойным. Сегодня был тяжелый день. Безумно, бесконечно, удручающе тяжелый — но я справилась.
И магия вернулась! Значит, я достойна. Поверить не могу… просто не могу поверить…
Огляделась, мы не отъехали еще от городского парка, а стоило его пересечь и…
— Возвращайтесь домой, — я торопливо покинула двуколку.
— Ннайри! — воскликнул Алех.
— Все хорошо, — я улыбалась, действительно улыбалась и чувствовала себя безмерно счастливой, — возвращайтесь, я попозже приду.
— Сама? — возмутился Герман.
— Сама, — ощущение собственной силы переполняло.
И помахав братьям на прощание, я устремилась к ближайшему входу в городской парк, восстанавливая собственные силы, снимая стресс и горечь, после увиденного в парке поцелуя лорда Эллохара с теми… женщинами. И боль уходила, выливалась, оставляя свет высшего предназначения в душе. Оставляя приверженность идее, этике, морали, мировоззрению.
И единственное, что пугало меня, стремительно идущую по мощенным плитой дорожкам, это ощущение, что я стала сильнее. Значительно сильнее, чем была.
Еще шаг… раздражение. Легкое, словно ножом по стеклу или тарелке, вынуждающее сжать зубы. Остановилась, огляделась — под деревом лежал мужчина. И сила потянулась, исследуя ножевое ранение.
Повреждена шея, основной удар на трахеальный треугольник, рассечена грудино-ключично-сосцевидная мышца, длина лезвия не менее ладони. Больной — мужчина средних лет, крепкого телосложения, без признаков алкогольного опьянения, но легкая дымка в головном мозге, явный признак наркотического воздействия. Удар нанесла женщина. На лезвии в момент удара были остатки губного блеска, соответственно он присутствует и в ране. В данный момент острая кровопотеря, смертельный исход с вероятностью в 90 %.