Темная половина

– А Мари тогда кто? – не подумав, ляпнула я. – Ой, нет, я же помню про прайд. Но не помню, как там все устроено, если честно.

– Мари главсамка, а я просто… – она пожала плечами и отложила почти собранный букет из белоснежных астр с вкраплениями мелких темных цветов, названия которых я не знала. – Я просто жена.

Она встала со стула и подошла к духовке. Простое голубое платье по колено, перевязанное на талии широкой шелковой лентой, туфельки на низком каблуке. Она выглядела как идеальная американская домохозяйка пятидесятых. Но в них всегда было что-то жутковатое, даже до «Степфордских жен», а она была такой светлой и искренней как… как весь этот дом по утрам.

– Ты тоже вампирша? – не могла не полюбопытствовать я.

– Ну конечно! – Уля достала противень с румяными круассанами и ловко стряхнула их на облитое глазурью глиняное блюдо. – Так ты будешь только круассаны?

– Да, спасибо, – я села за стол и автоматически цапнула стоящую там чашку. Уля моментально налила в нее чай.

– Не за что! – лучезарно улыбнулась она. – Мальчики всегда забывают про нужды обычных людей. Поголодать успеешь, когда тебя обратят.

Я вздрогнула.

– Этот голод… он действительно такой ужасный? – это было главным минусом бытия вампиром в моем представлении. Остальные аргументы меня не смущали: отвергнутые богом демонические создания? Я атеистка. Убивать людей плохо? Давайте вы почитаете проповеди главам государств. Проклятие вечной жизни? Пока я переделаю все дела в мире и заскучаю, люди придумают новые. Пережить родных? Да ладно, а в чем подвох? А голод…

Уля улыбнулась. Мне бы насторожиться, напрячься, задуматься о том, что такая светлая девушка в обители мрака и порока – довольно подозрительно. Но она не вызывала вообще никаких опасений. Совершенно.

– Ты когда-нибудь сидела на диете? – она рассмеялась, увидев, как я набираю воздух в легкие, чтобы сказать все, что думаю. – Ну конечно, сидела. Все девочки делают это. Так вот, поверь мне, самый страшный голод по крови не сравнится с третьим днем разгрузочной недели на кефире и яблоках. Мальчики просто никогда не терпели такие вещи добровольно, вот им и кажется, что это – невыносимая жажда. Не бойся!

Эшер точно лукавил. Пиарщика для вампиров он давно нашел. Ни один гламурный вампиризм в духе «Сумерек» не сравнится с умением этой женщины уговаривать. Если бы она предложила мне стать вампиром, а не Люций, не понадобилось бы и темных поцелуев до одури.

Но я решила проверить еще кое-что.

– А почему мне нельзя было рассказывать Апрелю о нашем знакомстве?

Я все-таки цапнула круассан и стала нервно его раскручивать, раздирая по волокнам. Безупречная улыбка Ули все-таки увяла и превратилась скорее в беспокойство.

– Ты заставила его вспомнить? – спросила она, устало садясь за стол и отпивая из второй чашки. Пахло мятой. Я сначала думала, что мята среди цветов, которые она разбирала, но теперь поняла, что это вампирша, которая пьет мятный чай. Ходячий анекдот.

Я кивнула.

– Плохо… – поежилась Уля. – Понимаешь, новенькие – они одновременно очень мощные и очень хрупкие. Они как подростки. Сила бурлит, нервы на пределе, сердце болит, а почему – непонятно. И пока они ничего не помнят, они учатся справляться с эмоциями и силой. А если напомнить – то в стремлении отомстить или даже защитить, они могут натворить дел.

– А почему нельзя было мне это нормально сказать? – разозлилась я.

– Ну посмотри на вещи здраво. Твой статус пока совершенно неясен. Это отдельная проблема с Люцием, мы с ним еще поговорим об этом. Но мы даже не уверены, что ты станешь одной из нас. Хотя я на это очень надеюсь! Ты мне понравилась, такая необычная.

И улыбка вновь расцвела на безупречно-розовых губах сказочной принцессы.

– А Люций… тоже еще молодой? – аккуратно спросила я.

И принцесса вдруг расхохоталась. Конечно, ее смех был похож на серебряные колокольчики и все такое, но смеялась Уля до слез, почти падая со стула, совершенно неприлично.

– Я смотрю, ты не скучаешь, – раздалось хриплое и злое позади меня. Даже солнце словно резко притухло. Да и Уля перестала хохотать, и взгляд ее стал тревожным.

Помянешь дьявола, и вот он.

Я обернулась и вздрогнула: видок у Люция был неважный. Белоснежные волосы потускнели и свисали неаккуратными сосульками, лицо осунулось, под глазами не круги – черные пропасти, скулы проступают так, словно готовы прорезать кожу. И руки такие же – кости скелета едва обтянутые сухой бледной кожей.

Не знаю, что с ним делал Эшер, но то, что ничего хорошего – ясно.

– Что, нравлюсь? – скривился он. – Да уж не похож на нашу сытую прекрасную принцессу.

Надо же, у нас с ним одни и те же ассоциации на тему Ули.

– Люций! – даже когда она обижена, Уля все равно прекрасна. Словно вот-вот расплачется крупными хрустальными слезами.

– На меня не действует, ягодка, – прохрипел Люций. – Мы с моей игрушкой уезжаем.

– Нет.

Эшер проскользнул из-за спины Люция, подхватил с блюда круассан и встал позади стула Ули, положив ладонь ей на плечо. Она по-кошачьи потерлась о его ладонь, по его губам скользнула улыбка, а я смущенно отвернулась. Если бы они занялись страстным сексом на столе, я бы смущалась меньше, чем увидев такую привычную домашнюю нежность.

– И почему? – Люций зашел мне за спину и скопировал позу Эшера. Только о его ладонь я тереться не стала. Впрочем, он сам провел неприятно холодными и шершавыми пальцами по моей шее. Такое извращенное темное отражение их счастливой пары.

– Ты не в состоянии, сейчас день, у нас еще запланирован разговор, – перечислил Эш.

– Не в состоянии я чьими стараниями? – прошипели над моим ухом.

– До ночи – никуда не отпущу, – спокойно подытожил Эшер. – Иди спать. Твоей подруге я тоже дам нормальную комнату. Подвал, как ты понимаешь, потерял всякий смысл.

15. Приход

Люций фыркнул, крутанул меня, сдергивая со стула и, ухватив костлявыми пальцами, поволок к лестнице.

– Для Алины бежевая спальня! – крикнула вслед Уля.

– Хуежевая, – Люций как всегда.

Спальни, разумеется, мне не досталось. Он втолкнул меня в свою комнату. Ощерился, когда я попыталась вывернуться и отнять свое запястье:

– Не беси меня, блять!

– Зачем ты свел меня с Костиком? Что за хрень с его памятью? Почему все-таки я?!

Люций отпустил мою руку, захлопнул дверь и запер ее на ключ, торчавший в замке. И ключ вытащил и убрал в карман. Сложил руки на груди и посмотрел на меня. Молча.

– Ты специально меня искал? Всех остальных подруг Костика ты тоже перебрал?

Я уже ни капли не сомневалась, что моя забывчивость – его когтей дело. Люций смотрел на меня своими блестящими черными глазами, прячущимися в страшных провалах на лице. Губы его были покрыты какой-то неприятного вида коркой, клыки выступали вперед. Даже дыхание казалось нездоровым и слишком шумным.

– Почему ты молчишь? – я не чувствовала сейчас от него опасности или обычного бешенства.

– Раздевайся.