Темная сторона Швеции (сборник)

Спетт обернулся.

– Вон! – завопил он. – Всем пора спать. И грешникам, и святым. Приходите завтра после дознания.

После ухода посетителей Спетт обратился к Пеккари:

– Теперь, когда Бог простил тебя, может, расскажешь, где остальные деньги?

Бьёрнфут, занятый чисткой сапог, оторвался от занятия и посмотрел на подозреваемого. Но юный Пеккари не отвечал. Он снова забился на нары и повернулся спиной к полицейским.

На следующее утро прошло дознание. Снег перестал идти. Но за ночь ветер усилился и теперь свирепствовал на улице. Он поднимал снежные вихри и швырял в лицо прохожим. Не видно было ни зги. Даже дыхание перехватывало. Но, несмотря на погоду, зал суда был переполнен. Слухи уже расползлись по городу. Все хотели увидеть убийцу и узнать подробности чудовищного преступления. А заодно и полюбоваться на униформу служителя закона с блестящими пуговицами и покупные сапоги, о которых бедняки могли только мечтать. Местные жители носили самодельную обувь из оленьей кожи, набитую для тепла сеном. Председатель суда Манфред Бруландер оглядел собравшихся. Даже в сенях столпились люди. В зале было жарко и душно из-за толпы и хорошо натопленной печи. От мокрых пальто и шуб шел пар. Снег со штанов превратился в лужи на полу. Пахло застарелым жиром, потом и псиной от собак, жавшихся к ногам хозяев. В зале пахло бедностью. Манфред Бруландер вытер пот со лба и ударил молотком о стол, объявляя заседание открытым. Женщин, детей и молодежь он попросил удалиться, что те неохотно сделали. Но при этом свободнее в зале не стало, поскольку люди из сеней теперь прошли внутрь. Женщины и дети тоже не ушли и остались ждать в сенях.

Среди собравшихся стояли похожие на воронов лестадианцы в темных одеждах. Восточные лестадианцы недобро поглядывали на западных. Возмущенная общественность состояла из шведов, саамов, финнов, и все они хотели увидеть убийцу.

Пер-Андерс Ниеми с приятелями заняли первую скамью. Они поймали убийцу и теперь благосклонно принимали благодарности и хлопки по спине. Кто-то даже давал им деньги и угощал солониной.

– Когда начнем? – крикнул Ниеми, прекрасно знавший, что его как свидетеля никто из зала не удалит.

Кируна, подумал судья Бруландер. Город провокаторов и бунтарей. В зале ощущалось нечто подобное электрическому напряжению, и в любую секунду мог произойти взрыв. Люди были взбудоражены до предела. Один вид убийцы приводил их в раж. Судья посмотрел на начальника участка Бьёрнфута и полицейского Спетта. Они были при полном параде, причесанные и в начищенных сапогах. Рука ленсмана лежала на пистолете.

– Один крик, и я попрошу освободить зал, – предупредил Бруландер, не отвечая Ниеми.

В качестве обвинителя выступал Сванстрём. Адвоката у обвиняемого не было. Тем более что он выразил готовность сознаться в содеянном. Ввели преступника в кандалах на руках и ногах. Звеня цепями, Пеккари занял свое место на скамье подсудимых. В тюремной одежде он выглядел еще хрупче и болезненнее. Начался допрос. Сванстрём привел доказательства обвинения, свидетельствовавшие против Пеккари: пистолет Юханссона, найденный в его доме, то, что он был в курсе почтовой отправки, и мешок с деньгами, найденный на чердаке.

– Вы сознаетесь, – спросил судья, – в том, что пятого декабря без разрешения взяли сани у Бэкстрёма, поехали в направлении Гэлливаре, и там по пути хладнокровно застрелили почтальона Юханссона и ударили его помощника Оскара Линдмарка топором? И что вы забрали деньги, которые перевозила почта?

Пеккари прошептал что-то неразборчивое.

– Громче! – крикнул судья.

Пеккари молчал. Тогда из публики поднялся человек. Это был отец Оскара Линдмарка. Он ничего не сказал. Только стоял и смотрел на Пеккари, пока судья не приказал ему сесть на место.

И тут Пеккари открыл рот.

– Сознаюсь, – заявил он.

– Это серьезное преступление. Отвечайте на вопросы правдиво, – предупредил судья Бруландер. – Вы совершили убийство в одиночку?

– Да, – последовал ответ.

– С вами кто-нибудь еще был в санях?

– Никто, кроме дьявола.

По залу прокатился гул. Кто-то всхлипывал, кто-то всплеснул руками. Кто-то приподнялся на скамье. Люди заметно волновались, как волнуется море перед бурей. Манфред Бруландер слышал о том, что у лестадианцев в быту религиозный экстаз, они называют его лиикутуксия. Но раньше он никогда не видел, как это бывает. В этом вороньем гнезде явно что-то происходит. Он занес молоток над столом, но передумал и положил обратно.

– С вами никого не было? – повторил он.

– Никого, кроме дьявола, – повторил Пеккари еще громче. Он будто произносил проповедь. – Он говорил мне что делать. Я хотел повернуть у Туоллувары, но он шептал мне на ухо, чтобы я ехал прямо. Толкал меня вперед. Кровь агнца не дала мне спасения.

Вороны жались друг к другу на своих скамьях. Обнимались. Утешали друг друга.

– Я это сделал! – крикнул Пеккари, вознося руки в кандалах к небу и потрясая ими. – Юный Оскар Линдмарк. Он стоял передо мной на коленях и умолял сохранить ему жизнь. Говорил о матери, сцеплял руки, заглядывал мне в глаза, а я убил его. Зарубил топором.

Бьёрнфут дернул Спетта за рукав:

– Давай выйдем!

На улице он ускорил шаг. Ветер бил в лицо, забивая рот снегом. Спетт крикнул Бьёрнфуту подождать его. На ходу он поднимал воротник, спасая от снега шею. Кайса семенила следом.

– Он этого не делал! – крикнул Бьёрнфут.

Его слова унесло ветром. Спетт изо всех сил напряг слух.

– Что ты говоришь? – крикнул он.

Бьёрнфут втянул подчиненного в ворота, где не было ветра. Они уже были с ног до головы в снегу. Мокрый снег быстро превращался в ледяную корку. Кайса обрывала зубами снежные комки.

– Пеккари невиновен, – задыхаясь, произнес Бьёрнфут. – Ты же видел Оскара Линдмарка. Он был в варежках. Он не мог стоять на коленях, сцепив пальцы.

– Пеккари, наверное, преувеличивает, ему лестно внимание толпы…

– Вот именно, – сказал Бьёрнфут. – Ему нравится внимание. Оскара Линдмарка ударили сзади, размозжили затылок. Если бы он стоял лицом к убийце, у него был бы разбит лоб.

И он ткнул себя в лоб.

– Пеккари лжет. Он не знает, где остальные деньги.

– Наверное, он их спрятал. Надеется получить пожизненный срок, а потом сбежать.

Бьёрнфут покачал головой, от чего льдинки, образовавшиеся на усах, звякнули.

– Все проще. Он не знает.

– Но зачем тогда сознаваться? – спросил Спетт.

– Понятия не имею, – прошипел Бьёрнфут. – Кто еще знал о транспорте? Кто?

– Кто нашел оружие дома у Пеккари? – спросил Спетт. – Пер-Андерс Ниеми.

Перед глазами у них возникла сцена, как Ниеми с приятелями передают избитого Пеккари полиции.

– Я ему голову оторву, – прорычал Спетт. – Он будет умолять о том, чтобы дать ему сознаться. А его дружки….

– Сперва нужно осмотреть его дом, – сказал Бьёрнфут, выходя из ворот.

Кайса посмотрела на мужчин как на сумасшедших. «Как можно торчать на улице в такую погоду?» – словно вопрошала она.

Служащий почты Пер-Андерс Ниеми жил в кирпичном доме на Чюркегатан.

– Он снимает ее с приятелем, – пояснила хозяйка квартиры, открывая им комнату.

– Позавчера вечером он был дома? – спросил Бьёрнфут, входя внутрь.

– Не думаю, – ответила хозяйка. – Он чаще бывает у своей невесты. Она снимает комнату одна, – эти слова она сопроводила многозначительным взглядом.