Темная вода. Сборник

***

Алексей посмотрел на мрачного отца. Когда он сильно злился, то на лице у того проступали желваки, и перечить ему было совершенно невозможно. Хорошо еще, что это было очень редко. За всю жизнь он лишь несколько раз видел его в таком состоянии.

– Наигрался? Или нет ещё?
– тихо спросил он, записывая в хозяйскую книгу расходы.
– Или что? Ты всё—таки решил притащить её в дом?

– Зачем же так? Поселюсь с егерем и все дела.

– Он убьет тебя.

– Сядет. Это тот человек, который боится тюрьмы.

– А я не тот человек, который боится его. Послушай, сынок. Ты ведь не любишь эту девку. Ты не будешь с ней. Зачем ты её дразнишь? Она же не игрушка, не зверь. Тебя же обучали в университете. Ты же грамотный. Человечный. Вас же там учили человеколюбию. Так ведь?

– Что ты от меня хочешь?

– Чтобы ты уехал. Пройдет время, вернёшься.

– И куда я поеду?

– На вот, посмотри. Я достал тебе место на паруснике, они в кругосветное путешествие плывут. Правда, должность небольшая, но год поплаваешь в море. Уж там ты точно со всеми русалками перезнакомишься.

Алексей замер. Отец прекрасно знал, о чём сын мечтал с самого детства, и что несколько раз отцу еле удавалось его выхватить из повозки, едущей в Петербург, где он, совсем ещё несмышленыш, хотел пробраться на один из кораблей и юнгой уплыть в путешествие.

– Это нечестно.

– Честно или нет - решать тебе. Они уплывают через три недели. И я очень советую не говорить ей об этом. Скажи, что просто вы не будете никогда вместе. Это проще принять, нежели то, что ты выбрал океан, а не её.

Отец встал и, взяв с большого стола листок, протянул ему. Это было письмо капитана, который обещал принять его на борт. С печатью, как положено. Алексей вдруг почувствовал, как бьётся его сердце. Мечта обретала черты. Оставив его одного, отец вышел. Он был неглуп и прекрасно понимал, что выиграл.

***

А вечером приплыла она. Алексей в этот момент сидел на небольшом помосте, свесив ноги к воде, пока легкое нежное касание не вывело его из привычного состояния задумчивости. Опустив голову вниз, он увидел её. Большие карие глаза, нежные скулы, мягкие ямочки на щеках. В ночи они выглядели особенно прекрасно. Коснувшись его ног, она немного отплыла в сторону. Вода стекала по её черным волосам, как нечто единое, красивое, цвета темного серебра.

Алексей прикрыл глаза. Его не покидало чувство сказки, которое он ощущал, когда бабушка вечером, под огнём старой свечи, рассказывала ему сказки, в которых было много королев, царевичей, невообразимых чудовищ и, естественно, красавиц.

– Ты скучал по мне?
– спросила она, улыбаясь.
– Я скучала.

Затем, не дождавшись ответа, она поплыла, делая небольшие волны руками. Уродливая крестьянка была похожа на ребенка, только что получившего возможность поиграть с взрослым, но при этом совершенно не знающего, как это делать.

– Скучал, конечно. Скучал, как же не скучать, - Алексей посмотрел по сторонам, но различить что—либо в такой тьме было просто нереально.

– Здесь так хорошо. Знаешь, я никогда не заплывала так далеко, но я нисколько не боюсь. Я почему—то знала, что встречу здесь именно тебя.

– А ты давно здесь?
– как можно мягче спросил Алексей, смутно догадываясь о причине такой удачной встречи.

– Нет, - ответила Алена и отвернулась.

Молодой граф напрягся. Ему стало понятно, что она врёт. Немного неумело, немного по—детски, но именно врёт.

– А твой отец, он выпустил тебя?

– Да. Но не будем об этом, лучше расскажи, как твои дела, как день провёл, что делал?
– быстро перебила его Алена.

Ее нетерпеливость передавалась от слов к рукам, хвосту. Снова сделав круг, она подплыла к нему и, сделав сильный взмах, вынырнула из воды, сложив руки прямо перед ним.

– Скажи, а у тебя есть девушка?

Алексей похолодел. Странный холодный страх парализовал его. Сейчас, ночью, когда эта девушка с уродливо сросшимися ногами смотрела прямо ему в глаза. Не зная, что ответить, он сказал правду.

– Нет. Папенька ещё ничего не говорил по этому поводу.

– Ах, папенька, - весело сказала она и плюхнулась обратно в воду.
– Ох уж эти папеньки, всё они решают.

Исчезнув под водой, она словно испарилась. Гладь воды стала ровной, и лишь небольшие круги напоминали о том, что здесь когда—то плавала девушка. Алексей непроизвольно вытянулся, всматриваясь в темную воду и дожидаясь её появления.

«Она со мной заигрывает или играет?» - спросил он сам себя. И, как оказалось, этот простой вопрос так и не смог найти ответа у столь знатного ловеласа, покорителя сельских и светских сердец. Он не знал, не понимал, как надо вести себя в такой экзотичной ситуации, когда перед тобой девушка, возможно, видевшая в своей жизни лишь одного человека - отца.

– Поцелуй меня, - тихо сказала Алена, снова подплывая к нему.

Скорее от непонимания происходящего, чем от самого желания или чего—то ещё, Алексей исполнил её просьбу. Как оказалась, это были самые простые, немного сладкие губы, отдающие вкусом речной воды и какими—то травами.

– Как приятно, и так странно. А ты раньше целовался с кем—то?
– снова спросила она, вертясь в воде.

– Нет.

– И я нет.

Странная, наивная, немного пугающая - теперь в ночи она казалась совершенной иной. Ночь как бы скрашивала все те страшные уродства, которые были в ней, выставляя на свет лишь самое главное - её интересную невинную добрую душу.

– А что ты будешь делать завтра?
– голос её звучал настолько влюбленно, что даже полный идиот смог бы догадаться о её чувствах.

– Я ещё не решил. Не знаю.

– А давай вместе поплаваем?

И тут у Алексея в глазах потемнело. Встреча, поцелуй, всё ещё как—то укладывалось в сложную логическую цепочку, но вот плавание с этими необъятными по своей мерзости ногами, с этими получеловеческими конечностями, было выше его сил.

– Я… Я не могу завтра, я слишком занят. Прости. Завтра я должен буду помочь своему отцу.

– Тогда, может, послезавтра? Когда ты будешь свободен?
– не унималась она.

– Можно, конечно. Давай послезавтра, - выдохнул молодой граф.

И тут его спас оклик его любимой нянечки, по старой доброй традиции не ложившейся спать, пока он не вернётся домой.

***

Весь следующий день он провел в своей комнате, наблюдая за тем, как мухи облепили стекло. Не хотелось ни есть, ни пить, лишь наблюдать за тишиной в полном её величии, периодически прерываемом шарканьем старых ног. Няня не спускала с него глаз, но всё же каким—то чудным образом научилась скрывать свое пристальное наблюдение.