Темнейшее прикосновение
Шрифт:
Все давнишние обиды, которые Кили питала к Торину бесследно исчезли, а стертая книга стала белой как снег. Проблема была лишь в том, что она потеряла свою единственную защиту против его привлекательности. Создание связи уже не остановить.
Он выйдет из себя – возненавидит ее.
Не могу этого допустить.
Кили склонила голову на бок и начала обдумывать свой следующий шаг.
– Я не понимаю тебя, – призналась она.
Взгляд Торина опустился на ее губы, вспыхнул и зажегся.
– Это хорошо, потому что я тоже не понимаю
Это "пожалуйста" почти убедило ее.
Наслаждаюсь моментом. Живу одним днем. Беру что могу и когда могу.
– Хочешь знать, что нужно дабы убедить меня помочь тебе с поиском твоих друзей? – спросила Кили. – Прекрасно. За каждого, найденного мной, ты ко мне прикоснешься. Удовлетворишь меня. Когда я скажу, и как я скажу. – Он ей не должен – но будет.
Торин целеустремленно пытался устоять перед ней, и это, в конце концов она понимала… но не станет терпеть. Торину нужен толчок, и Кили собиралась предоставить его ему.
Заполучить Кили в свои руки? Да, пожалуйста.
Удовлетворить ее? Тысячу раз "да".
Торин с удовольствием заплатил бы за такую привилегию, и все же сейчас она готова была платить ему. Неужели жизнь стала лучше? Или хуже?
Действуй осторожно – или как-то так.
– Ты хочешь меня?
Она медленно кивнула.
– Почему меня? – спросил Торин. Он должен узнать.
– Почему нет?
Действительно, почему нет. Он сжал челюсти.
– Хочешь десять основных причин – большинство из которых мы уже проходили – или одной – двух будет достаточно?
Кили откинулась назад, постукивая пальцами по ручкам своего кресла. Он почти слышал как крутятся колесики в ее голове, пока девушка размышляла над надлежащим ответом.
– Ты раздражительный и даже неполноценный? – сказала Кили. – Да. Но ты еще и горячий. И да, я просто немного легкомысленна. И еще я доведена до отчаяния.
Слово "неполноценный" стало отравой для его ума, заражая все к чему прикасалось.
– Ты доведена до отчаяния? – Это я уже знаю. Так почему так расстраиваюсь из-за этого? – Ух ты. Я польщен.
С видом маленького ребенка, который только что довершил свой творческий проект и не знает создала она халтуру или шедевр, Кили произнесла:
– Мне не стоило в этом признаваться, что ли?
– Нет! Парню нравится думать, что он особенный. – Торин провел рукой по лицу. Неужели эти слова и правда только что вырвались из его рта?
– Ты меня не так понял. Ты особенный, – серьезно заметила Кили. – Разве я не упоминала как мне нравиться на тебя смотреть?
Он усмехнулся.
– Неужели ты думаешь только о внешности?
– Разве я не упоминала, что являюсь легкомысленной? – парировала Кили. Дразнящие нотки, появившиеся в ее голосе, немного охладили его гнев.
– Но, я пытаюсь сказать тебе, – продолжила Кили, осторожно взвешивая каждое слово будто не хотела
открывать слишком многого, – так это то, что хоть ты и олицетворяешь все вышеперечисленное, но ты также силен и яростен, даже кровожадный. И хоть ты жесткий как гвозди, ты еще и милый. Ты ходячее противоречие и это завораживает меня. Иногда я уверена, что тебя влечет ко мне, в другое время я не так в этом уверена, но из-за твоего демона, даже если и так, я уверена, что ты никогда ничего не сделаешь по этому поводу. Что передает всю ответственность в мои руки. Я хочу удовольствия. Ты здесь. И можешь мне его дать.Первая часть ее речи разогрела Торина. Вторая – охладила его пыл. Он был удобством и ничего более.
– Скажи мне, – прорычал он сквозь сжатые зубы. – Почему я должен хотеть доставить удовольствие женщине которая не только раздражает но еще и неполноценна?
Кили резко вдохнула и заговорила:
– Я полноценна.
– Принцесса, из-за своих истерик ты столь же бракованная как презерватив с дыркой. – Он не смог устоять и добавил: – Но ты веселая и умная, хрупкая и все же на удивление смелая. Ты опасна для каждого установленного мной для себя же правила. И ты также чертовски горяча. И еще мне тоже нравиться на тебя смотреть.
У Кили отвисла челюсть.
– Что? Если ты скажешь, что никто и никогда не ударялся в лирику по поводу твоей красоты, я лично выслежу каждого встреченного тобой человека и назову их идиотами.
– Чертовски горяча? – Рука девушки взлетела к шее, где бешено стучал пульс. – Правда?
Нужно вернуть этот съехавший с рельс поезд обратно на прямую.
– Но я вынужден отказаться от твоего ох как щедрого предложения. Процедуры с поцелуями, не важно сколь умеренными, поставят под угрозу твою жизнь. – Как будто он мог быть с ней умеренным. – И мне не нужно напоминать тебе, что ты едва оправилась от первой болезни.
– Но…
– Никаких "но". Ненавижу смотреть как ты извиваешься от боли. Ненавижу слышать твои мольбы о пощаде, которой не будет. Теперь тебе лучше, но кто знает оправишься ли ты во второй раз.
Кили поерзала в своем кресле, не отрывая от Торина холодного взгляда.
– Ты пытаешься вежливо сказать мне, что тебе не понравилось ко мне прикасаться?
Демон забился об его череп, выкрикивая ругательства и настаивая на том, чтобы покинуть ее.
– Нет. Я не пытаюсь вежливо ничего тебе говорить. Я не вежлив. Разве ты не заметила? – Ситуация была бы намного проще если бы Торин мог избавиться от своей совести и солгать ей, но нееет. Кому-то другому, без проблем. Но не ей.
Сквозь окно пробился луч солнечного света.
– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы прикоснуться ко мне? – нерешительно спросила Кили.
Да. Все. Чертово. Время.
– Принцесса, я горю для тебя. – Пусть между ними не останется никаких недоразумений по этому поводу.
Кили сползла со своего кресла, пока не задела Торина коленями, и ему пришлось подавить почти звериный рык. Пришлось вцепиться в столешницу лишь бы не потянуться к ней… но край стола тоже отломился.
Из Кили вырвался очередной вздох… то ли удивленный то ли даже возбужденный.