Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Филипп IV Французский очень тепло принял его в Париже и даже обещал выслать крестовый поход, но дату оного назвать воздержался. Придворные поведали Раббану Саума, что в данный момент Филиппа более всего занимает континентальная война с Эдуардом I Английским. Английский же король, пребывавший в Бордо, тоже встретил монгольского посланника весьма добродушно, предавшись с ним воспоминаниям о странствии крестоносцем в Святую Землю в младые лета. Эдуард благожелательно высказался о крестовом походе, но не изрек ничего конкретного, так что доложить своему монгольскому господину Раббану Саума было опять-таки нечего.

В феврале 1288 года, получив известие, что на папский трон взошел новоизбранный Папа Николай IV, Раббан Саума побросал все дела и поспешил в Рим. И снова его ждал теплый прием, скользкие речи и неискренние, смутные заверения в заинтересованности. Папство увязло в войнах, пытаясь восстановить на Сицилии анжуйское правление, обошедшееся ему в кругленькую сумму. И спустя пару недель Раббан Саума вернулся на родину к ильхану Аргуну, совсем пав духом, удрученный принесенной дурной вестью, что надеяться на союз монголов с христианами не приходится, да и уповать на новый крестовый поход нечего.

Два года спустя Аргун предпринял новую попытку, разослав христианским монархам Европы личные письма с предложением начать кампанию против мусульман в январе 1291 года. А в награду за помощь людьми и снабжением обещал уступить христианам всю Святую Землю. Но не добился ровным счетом ничего. Столь же безответными остались его воззвания к католикам крестоносных держав, хотя Аргун ясно видел, какая суровая угроза нависла над ними. Католики не хотели даже знаться с ним и вовсе не жаждали никаких войн. Тихо-мирно наживаясь на прибыльной торговле с мусульманами, они никоим образом не желали расстроить налаженный ход дел, питая непоколебимую уверенность, что мусульмане разделяют их воззрения, и вполне довольствуясь своим письменным соглашением с Калауном.

Но затем, в самом начале 1289 года, Великий Магистр Вильям де Боже получил тревожное секретное послание от эмира аль-Фахри – сановника египетского двора в Каире, состоявшего у тамплиеров на содержании. Аль-Фахри уведомлял орден, что Калаун отправил в Сирию изрядную рать в приуготовлении штурма Триполи. Не мешкая, поделившись сведениями с главами Триполи, Великий Магистр посоветовал проверить и отремонтировать фортификации крепости, а также созвать людей и наполнить склады, дабы встретить нападение мусульман во всеоружии. Никто ему попросту не поверил, никаких мер не приняли, но Великий Магистр, безоглядно полагаясь на полученные сведения, направил отряд тамплиеров готовиться к скорому неминуемому нападению. И только время, драгоценное время, которого почти не осталось в запасе, покажет, достоверны ли сведения разведки тамплиеров.

27. Падение Акры 1289-1291.

еликий Магистр тамплиеров знал о ситуации куда больше, чем осмелился открыть гражданам Триполи. Он ведал, что султан Калаун даже пригласил участвовать в нападении на город группу христиан, – вот уж воистину наглядный пример хитросплетений местной политики. Боэмунд VII скончался в октябре 1287 года, и законной наследницей стала его сестра Лючия, проживавшая в Италии. Но местным владыкам правление отсутствующей государыни было совершенно не по нраву, и графство предложили вдовствующей княгине Сивилле Армянской. Согласившись, та сразу же попыталась вернуть губернатора, которого назначала, когда еще отправляла обязанности регентши. Таковым оказался люто ненавистный Варфоломей, пресловутый епископ Тортозский, своими деяниями некогда навлекший на себя гнев Великого Магистра тамплиеров де Божё. Но преклонить слух к возражениям местных баронов и негоциантов Сивилла не пожелала. В ответ местные владыки провозгласили, что королевская династия низложена, а править отныне и впредь, как и в Акре, будет община. Тамплиеры, ненавидевшие епископа, поддержали их безоговорочно. Бургомистром избрали Бартоломео Эмбриако. Симпатии с его стороны к роду Боэмунда опасаться не приходилось, поскольку его брат Гильельмо и был двоюродным братом Гвидо Джебельского, по приказу Боэмунда VII обреченным на смерть и зарытым в землю по шею.

В 1288 году законная наследница графиня Лючия прибыла из Италии, дабы предъявить права на Триполи. Однако расстаться с новоприобретенной властью община не пожелала, подав прошение дожу Генуи принять Триполи как генуэзский протекторат, предоставив правление городом общине. Генуэзцы, восхищенные возможностью прибрать к рукам столь важный центр торговли, прошение одобрили и тотчас снарядили пять военных галер общине в помощь. Как и следовало ожидать, Венеция, перечившая Генуе во всем, поддержала графиню Лючию. Тамплиеры же приняли сторону своих союзников-венецианцев.

Вскоре к египетскому двору явилось загадочное христианское посольство, умолявшее Калауна повлиять на события в Триполи. Послы упирали на то, что завладев городом, генуэзцы подорвут египетскую торговлю в Александрии. Но султан и без того обрадовался их просьбе, ведь приглашение даровало благовидный предлог нарушить договор с Триполи. Загадочность же посольства заключалась в том, что не осталось никаких письменных свидетельств, называющих имена послов или хотя бы стороны, представленные ими. Секретарь Великого Магистра – тамплиер из Тира- отмечает, что имена оных ведомы. А то, что ни он, ни Великий Магистр раскрыть эти имена не пожелали, вероятно, означает, что эмиссары были венецианцами, каковых тамплиеры постарались оградить от обвинений в подстрекательстве к войне.

Великий Магистр де Боже ни на миг не усомнился, что грядет война, и грядет весьма скоро, но не смог убедить в правоте своих слов ни одну живую душу в Триполи. Отцы города свято верили в нерушимость своего мирного договора с Калауном. Увязнув в интриге, выпутаться из которой уже не удавалось, де Боже мог лишь упредить общину и помочь людьми и припасами. Он даже отрядил Маршала ордена – брата Жоффруа де Вандака – возглавить храмовников при обороне Триполи.

Быть может, открой Великий Магистр все, что было ему известно, ему бы и поверили. Правоту же его признали слишком поздно, когда прискакавшие с границы люди объявили, что на Триполи движется неисчислимая мусульманская рать. Как только весть эта разлетелась по всей христианской земле, Гуго Кипрский откомандировал в подмогу отряд рыцарей под командованием своего младшего брата Амальрика. Из Акры прислали французских солдат, более не охранявших замок Одона Пуалешьена. Свои галеры, стоявшие в гавани, венецианцы и генуэзцы отвлекли от прочих дел, чтобы эвакуировать женщин и детей на Кипр.

В марте 1289 года десятки тысяч мусульман окружили город под бой сотен барабанов и рев труб. Разгрузив повозки, очень быстро соорудили девятнадцать катапульт, изготовившихся начать неустанную бомбардировку стен. Наготове стояли и полторы тысячи саперов, вооруженных всеми надлежащими орудиями труда, но, как выяснилось, их услуги не понадобились. Довольно стало и катапульт.

Сначала рухнула угловая башня, а за ней башня между ней и морем. В бегство первыми ринулись венецианцы вкупе со своими солдатами, – но прежде набив свои корабли всеми товарами, какие только удалось туда втиснуть. Вскоре за ними последовали генуэзцы. Оставшиеся буквально оцепенели от ужаса. Корабли итальянцев обеспечивали едва ли не единственный путь к спасению, и теперь он был отрезан. Получив известие, что итальянцы грузятся и отплывают, Калаун не медлил. Ведая, что в Триполи товаров не счесть, султан рассчитывал ими поживиться. Город славился роскошными шелками и золотой парчой, сходившими с четырех с лишним тысяч домашних ткацких станков. Прекрасно зная нрав итальянских негоциантов, Калаун понимал, что их корабли будут спасать шелка, а не души, и постановил прекратить вывоз красного товара, отдав приказ о немедленном всеобщем штурме. Встретив лишь разрозненное сопротивление, мусульмане повалили через рухнувшие стены со всех сторон, чтобы распахнуть ворота для всего войска.

Амальрик Кипрский, прибывший с четырьмя галерами, погрузил на них не только собственных рыцарей, но и воинов, покидающих город, взяв с собой маршала тамплиеров де Вандака, епископа Триполийского и охваченную ужасом графиню Лючию. Командовать тамплиерами де Вандак оставил своего брата Петра де Мокадо, вместе с другими христианскими рыцарями сложившего голову в тщетной попытке сдержать мусульман в уличных боях. Убив всякого, кого встретили на улицах, мусульмане начали обыскивать дом за домом. Разыгралось чересчур знакомое действо: здоровых детей и крепких женщин, пригодных в рабство, связывали и выводили за стены города, а всех прочих безжалостно убивали. Неподалеку от берега был островок с несколькими домишками, обступившими храм Святого Фомы, и некоторые беженцы переплыли туда на лодках. Мусульмане же последовали за ними, разыграв кровопролитное представление сызнова. Присутствовавший там молодой эмир Абу-ль-Фида из Хомса пишет в своем дневнике: «Сам я приехал на остров в ладье уже после резни, но задержаться не смог, ибо смрад от трупов стоял несносный».

Когда горы трофеев вынесли из города, султан повелел не оставить от него камня на камне, разрушив все стены и здания без изъятия. Триполи был стерт с лица земли – вряд ли венецианские эмиссары помышляли о подобном, умоляя Катауна встрять во внутренние распри города. Что же до тамплиеров, они утратили немало опытных бойцов, лишиться которых было для них непозволительной роскошью.

Христиан Акры случившееся потрясло до глубины души. До сих пор они тешили себя иллюзией, что необходимость города для мусульманской торговли ограждает их от опасности, будто некий грандиозный щит. Во что же им верить теперь? Неужто им суждено вот-вот утратить свои богатства, свои семьи, а то и распроститься с жизнью? Куда же теперь податься? И посему они были на седьмом небе от облегчения, когда Калаун по собственному почину предложил королевствам Кипрскому и Иерусалимскому ручательство мира на десять лет.