Тёмное сердце ректора Гордеева
Шрифт:
Плавные движения переросли в глубокие и мощные, руки растянули меня снизу, сильно притягивая вниз, и следующую секунду мне уже было не до видений и змей – так стало больно. Цепляясь за плечи Демьяна, я втиралась лицом в его мокрые волосы, кусалась и плакала, пока он осторожно растягивал меня, раздвигая нежелающие сдаваться стенки влагалища.
– Всё, уже всё… – успокаивал, прижимая к себе, медленно двигаясь внутри меня и насаживая на свой член все глубже – пока я не почувствовала под попой мышцы его ног.
– Всё горит… – жаловалась,
– Сейчас пройдет… расслабься… расслабь мышцы…
– Не могу… ноги затекли… больно везде…
Душ вдруг кончился. Без лишних слов меня куда-то понесли – прочь из ванной, сквозь какую-то комнату и сквозь нее, и через еще пару шагов под моей спиной была мягкая и душистая простыня кровати. И это было так приятно, так своевременно, что даже боль отошла на задней план.
Пусть всё будет мокрое! – решила я, с блаженством растягиваясь на этой замечательной кровати и закидывая руки за голову.
– Так-то лучше… – ухмыльнулся надо мной Демьян, накрывая и слегка сжимая ладонью мою грудь, и только тут я поняла, что все это время он не покидал моего тела, а боль действительно отошла на задний план!
Он внутри! – осознала уже не со страхом, а с каким-то совершенно иррациональным восторгом. Приподнялась на локтях и посмотрела на него – так же как раньше – не зрением, а чем-то внутренним, не имеющим названия в человеческом лексиконе.
Он вздрогнул, напрягся весь, словно почувствовал.
– Ты снова видишь?
– Нет… – почти не соврала я, тем же шестым чувством начиная различать его эмоции.
– Жаль. Теперь точно жаль.
Чуть оттянул, резко двинул бедрами и напрочь выбил из моей головы всё сверхъестественное.
– Аххх… – я запрокинула голову, глуша громкий вскрик в предплечье. Внутри, внизу все снова скрутилось – горячо и сладко заныло в предвкушении…
– Не больно? – явно с трудом, дрожа всем своим сильным телом, он остановился, зачем-то водя по моей нижней губе пальцем.
– Нет-нет-нет… – нетерпеливо заныла, руками нащупывая перекладины изголовья, вцепляясь в них, предчувствуя, что мне это будет нужно. – Ну же… Пожалуйста… еще так…
– Без… проблем…
Мои ноги закинули на плечи, угол сменился, и его член снова вошел в меня – одним долгим, плавным движением. Словно нож в мягкое масло, и так глубоко, как еще никогда не был…
– Так? Трахнуть тебя? – он снова остановился, чуть двигая бедрами, втираясь в меня медленными, круговыми движениями. Словно знал, насколько я близко к пику и как сильно мне нужны эти несколько сильных, финальных толчков.
– Пожалуйста… – выгнувшись в дугу, я почти рыдала в скомканное покрывало под моей щекой. – Пожалуйста…
– Скажи это… скажи, чего ты хочешь…
Я упрямо мотнула головой.
– Скажи, иначе я сведу тебя с ума.
Его член почти вышел и несколько раз многообещающе, неглубоко толкнулся – недостаточно, все еще недостаточно!
– Сильнее! Ну же… –
задыхаясь, я схватила его за руки, от нетерпеливой злости впиваясь ногтями в его кожу – уже без сомнения покрытую змеиным узором.– Нет. Сначала скажи... Я хочу услышать от тебя… Попроси… трахнуть тебя…
– Не буду!
– Тогда я еще поиграю с тобой…
– Сволочь! – наотмашь я хлестанула его по щеке.
– Дрянь! – зашипев, он вдруг резко перевернул меня на живот, дернул за бедра вверх и грубо, резко ворвался, одновременно хлопая меня по ягодице. – Так? Так ты любишь? Отодрать тебя как шлюху?
О да! Зрачки мои ушли под веки, в голове помутнело. Именно так… именно так я и люблю, черт бы тебя подрал! Чтоб кровать тряслась, и ногти в спину, и член пронзал насквозь, не считаясь с тем, что это первый раз…
– Хорошо… так… только так… – всхлипывала, кусая покрывало, чувствуя, как оно рвется под моими зубами, моля только об одном – чтобы он не остановился, не сбросил темп.
Но он и не собирался.
– Сучка… – рычал, с каждым ударом вбивая меня в мягкую постель. – Маленькая моя дрянь… На! Получи, что заслужила… Всё твое…
Его голос изменился, стал ниже, грубее, толчки участились, рычания стали звериными... Матерно выругавшись, он вдруг замер, наклонился и уткнулся носом мне лопатку, обжигая тяжелым дыханием.
– Давай… Кончи со мной… Не могу… не могу больше…
– О боже… я… о… – меня затрясло, забило в предвкушении.
– Да, сладкая… – он возобновил толчки, с каждым взвинчивая меня всё выше. – Ты близко… так близко… так хорошо в тебе…
– Демьян… о боже… я сейчас… сейчас… о, да, да… Демьян… ахххх…
Такого сильного оргазма у меня еще не было. Рыдая, выгибая спину и почти подскакивая, я теряла себя в острейшем, пронзающем наслаждении, судорожно сжимаясь изнутри и чувствуя, как где-то там, глубоко внутри меня изливается живительное семя.
– Моя… моя ашшштар… – лились мне в уши непонятные слова, пока мужчина надо мной стонал и вбивался в меня несколько последних раз – явно не имея способности членораздельно говорить…
***
А когда все успокоилось, я снова увидела перед глазами огромную черную змею.
Наблюдая за моим удовольствием, змея больше не скалилась, и не шипела. Она облизывалась – довольно проводя по морде длинным, раздвоенным языком.
Глава 24
– Ну, какая же ты мазохистка? Мазохистки любят унижение, боль, страдания. Тебе же просто нравится горячий, немного грубый секс, и в этом совершенно ничего ужасного нет. Мало того, женщин, которым нравится «пожестче», гораздо больше, чем тех, кому НЕ нравится. Уж поверь моему обширному опыту.
Я застонала, падая головой на руки, в очередной раз благодаря бога, что как раз в эту минуту к нам не подошел официант. Иначе я бы просто умерла от стыда – даром, что не увижу ничьей сальной ухмылочки.