Тёмные дни

Устав который час дрожать без сна, Юта решила вставать. Почти в полной темноте она выбралась под бурое небо. Лагерь ещё спал. Лишь кое-где слышались тихие разговоры. Юта направилась к общей кухне лиатрасцев в поисках еды. Она аккуратно обходила кривые тканевые палатки, выплывающие из темноты, словно утлые судёнышки, затерявшиеся в море. Внезапно откуда-то справа послышался знакомый голос.

— Они не могут! Слышите! Мы не можем им этого позволить! — голос глухо оборвался.

Юта подошла ближе. Она наткнулась на несколько десятков человек, стоявших и сидевших на песке. Не было слышно ни ругани, ни споров. Наоборот, люди были очень тихи. Каждый был погружён в собственные думы, словно в кокон.

— Что случилось? — тихо спросила Юта, но никто не обратил на неё внимания.

Не встретив сопротивления, жрица Амальрис прошла дальше, туда, откуда доносились самые громкие голоса.

— Ты не можешь так поступить! Ты… вы нужны нам. Нужны Утегату!

Знакомый голос странно ломался. Сцена, представшая перед Ютой, тоже была какой-то изломанной, неправильной, гротескной. В песке, на коленях, стоял правитель Утегата. Его спина была сгорблена.

Сколько Юта знала его, Гвирн всегда держался идеально прямо. Настолько, что иногда казалось, у него в позвоночнике проходит железный штырь, который не даёт ему согнуться. Но сейчас этот штырь лопнул. От непривычной позы спина Гвирна выглядела неестественно. Она не казалась согнутой. Она казалась сломанной.

В недоумении Юта подошла ближе и заметила то, чего не разглядела раньше. Гвирн стоял на коленях перед сидящим мужчиной. Точнее, это был пожилой старец. Его худое тело утопало в многочисленных слоях одежды. Тёмное лицо было испещрено морщинами, совершенно белые волосы собраны в тугой узел. Но несмотря на возраст и видимое измождение, старик держался прямо, хоть это и стоило ему видимых усилий.

— Мы приняли решение. Так нужно для Утегата. Чтобы народ продолжил жить. — Водянистые глаза старца смотели куда-то мимо лица Гвирна.

— Нет, нет! Это неправильно! — Молодой правитель в отчаянии схватил мужчину за руки. — Ты делаешь это не для народа! Ты делаешь это для себя! Потому что ты устал. Я знаю. Но подумай… подумай обо мне, хоть раз! Отец!

Холден поджал губы, и его дряхлое лицо обрело суровые черты. Он выдернул руки из ладоней Гвирна.

— Хватит, сын! Веди себя, наконец, как подобает Кангу и мужчине. Веди себя достойно твоих предков! Перестань позорить меня перед людьми, хныча, как какой-то сопляк!

Гвирн вздрогнул. Его голова была опущена вниз, волосы закрывали лицо. Воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь хриплым, со свистом, дыханием старика. Спустя долгие минуты, бесконечно медленно, спина Гвирна начала распрямляться, пока железный штырь снова не встал на место. Юте показалось, что в этот момент она услышала щелчок.

— Прости, отец, — очень тихо выговорил Гвирн. — Мы исполним вашу волю. Я займусь приготовлениями.

После чего взвился на ноги и, ни на кого не глядя, почти бегом скрылся в темноте.

Сердце Юты обливалось кровью. Она не понимала, в чём было дело, но этот старик — отец Гвирна — обошёлся с ним жестоко. Юта взглянула на Холдена. Он был таким худым, что казался почти прозрачным. Подумалось, сними с него всю эту одежду, и его тщедушное тело осыпется на песок, потеряв опору. Но то, как прямо держался Холден… Юта наконец поняла, от кого у Гвирна такая выправка. Старец сидел молча и неподвижно, глядя блёклыми глазами в пространство перед собой. Но от него исходила такая аура силы и власти, что хотелось вслед за Гвирном преклонить перед ним колена.

— Мы понимаем и принимаем ваше решение, мудрый. Всё будет исполнено.

Один из атлургов низко поклонился старцу, и люди начали медленно расходиться. Юта тоже тронулась с места. Когда атмосфера торжественности была развеяна, и атлурги отмерли, Юта решилась снова задать свой вопрос.

— Скажи, — тронула она за плечо одного из атлургов помоложе. — Что случилось?

Юноша сильно хмурился и выглядел не по годам строго и торжественно.

— Холден с другими стариками решили остаться, — ответил он.

— Остаться? — не поняла Юта.

Молодой атлург кивнул.

— Чтобы не тратить воду и еду народа, чтобы они достались молодым. Завтра утром старики не двинутся в путь вместе с нами. Они останутся здесь.

Юноша печально побрёл прочь. Возможно, разносить эту новость по лагерю. А может, прощаться со своими стариками. Юта осталась стоять, поражённая.

Она знала, что атлурги отличались от лиатрасцев. Это проявлялось во всём: в их мировоззрении, верованиях, отношении к жизни. В том, как они создавали семьи, молились богам, растили детей, как одевались и как говорили. Прожив среди них некоторое время и даже став атлургом сама, Юта думала, что узнала о народе всё. Думала, что поняла их, что разгадала их душу.

Но это было не так. И сегодня атлурги оставались для неё так же непостижимы, как в её первый день в Утегате. Можно ли было оправдать тех людей, что смирились с таким решением своих стариков? Юта думала, что нет. Но было ли это решение правильно? В сложившейся ситуации — да. Но даже понимая это, анализаруя логическим умом, Юта не могла принять этого. Она до сих пор не могла уместить в своей голове, что на свете существовал народ, способный принять подобное решение.

Атлурги были непостижимы. Прекрасны и ужасны в равной мере. Как и это решение — величественно и отвратительно одновременно.

Юта наконец очнулась и, не разбирая дороги, побежала через лагерь. Добравшись до стоянки Корта, она упала на колени. Мужчина ещё спал, завернувшись в какие-то тряпки. Юта тронула горячее плечо и позвала:

— Корт.

Ругат моментально открыл глаза, как будто вовсе и не спал, и хрипло спросил:

— Что случилось?

Корт привстал на локте и принялся тереть глаза.

Юта долго молчала, глядя в песок. А потом ответила:

— Не могу уснуть. Холодно.

Корт нахмурился. Он чуть подвинулся в своём ложе и приподнял край тряпки.

— Ложись.

Юта послушно устроилась рядом, и Корт заключил её в горячие объятия.

— Давно бы пришла, — сонно пробурчал он. — Я думал, хилт Утагиру греет.

Юта поёжилась. Остатки холода, поселившиеся глубоко внутри, никак не хотели покидать тело.

— Корт, мы все умрём? — тихо-тихо спросила Юта. Она не собиралась говорить этого, но слова сами, помимо её воли, сорвались с губ.

Корт крепче прижал к себе её худое тело.

— Мы не умрём. Ты не умрёшь. Я обещаю.

— Но, что если… — Юта помедлила, не решаясь затронуть болезненный для Корта вопрос, — что если ты так и не найдёшь горы? А даже если найдёшь, что будет потом? У нас больше нет подсказок.

— Я найду их, Юта, — так же тихо выговорил Корт, зарываясь губами в её волосы. — Я найду их ради тебя. А потом я найду Город Богов. Как и обещал тебе и всем остальным. А ты, как и обещала, откроешь его и спасёшь людей.

Дыхание Корта грело кожу. Слова баюкали. Он крепко прижимал Юту к себе. Жар, исходивший от него, всё же начал проникать под одежду, согревать продрогшее тело. От тепла, волнами расходившегося внутри, мышцы стали расслабляться. А за ними постепенно растворялись мысли, словно краска, облитая скипидаром.