Темные Фейри

— Ну, я думаю, это может способствовать групповому сексу, — рассмеялась я.

Совместное проживание в комнате с парнями на самом деле помогало мне в моих планах сблизиться с Королями, так что у меня не было с этим проблем. При условии, что они не поймут, что я задумала и не убьют меня во сне, то есть…

Мы поднялись на двадцатый этаж и Леон свернул налево по коридору. Он продел руки обратно в рубашку и пиджак, но не потрудился их застегнуть.

— Это твоя комната. Комнаты закрыты на магический ключ и открываются только для своих обитателей, — объявил он, когда мы подошли к двери с надписью 666. Зловеще. — Там ты найдешь свои школьные учебники, расписание и Атлас, а также форму. Это все, что тебе понадобится.

— Так это конец моего тура? — спросила я, прислонившись спиной к двери. Он не показал мне и четверти академии, насколько я могла судить.

Леон вяло потянулся, подняв руки над головой и выгнув позвоночник таким кошачьим образом, что я не могла не засмотреться. Его черные брюки сместились ниже на бедрах, открывая глубокий V образный вырез под поясом, который направил мое воображение по грязной дорожке. Мне пришлось немного с силой отдернуть голову.

— Солнце светит, — сказал он, пожав плечами. — Я показал тебе важные места. Мое наказание отбыто.

— Это было наказание? — спросила я.

— Отсюда и форма. Что я могу сказать? Я плохой мальчик, — пошутил он и я фыркнула в ответ.

— Ты определенно что-то из себя представляешь.

— Хочешь позагорать со мной и узнать, что это за нечто, маленький монстр? — спросил он, опираясь предплечьем на дверной проем над моей головой и заглядывая мне в глаза.

— Спасибо за предложение, но я лучше проверю свое расписание и выясню, где мои занятия будут проходить завтра. У меня был ужасный гид и если я не буду осторожна, то заблужусь, — поддразнила я.

Леон рассмеялся, глубокий гул раздался в его груди, когда он покинул мое личное пространство.

— Хочешь вернуть это? — он протянул полпачки вишневой жвачки, четыре ауры и тринадцать центов (это были все деньги, которые у меня сейчас были в мире), нарисованную от руки карту, которую он дал мне и пару солнцезащитных очков — авиаторов, которые были на моей голове. Короче говоря, все, что было у меня в карманах и на мне, не сшитое вместе.

— Как, черт возьми, ты их достал? — спросила я, скорее пораженная, чем раздосадованная. Я даже ничего не заметила, пока он их снимал.

Леон усмехнулся.

— Может быть, я не просто симпатичная мордашка, — сказал он, все еще протягивая мне мои скудные пожитки. — Но я чувствую себя щедрым, поэтому решил вернуть их тебе, учитывая твою сексуальность.

— Вау, я польщена, — промолвила я, возвращая себе свои вещи.

Леон снова захихикал и я дернулась от улыбки в ответ.

— Думаю, мы еще увидимся, маленький монстр.

— Может быть, — согласилась я.

Он пошел прочь от меня, а я успокоила дыхание, прислушиваясь, нет ли кого-нибудь в комнате общежития передо мной. Я мгновенно уловила три удара сердца и приготовилась к тому, что последует дальше.

Я уже столкнулась со своим первым Королем, но следующие два были до бесконечности страшнее.

Я сделала еще один глубокий вдох, изо всех сил прогоняя страх. Фейри сражались за свое положение. Я должна была быть сильной.

Ради Гарета. Ради мамы. Ради себя.

Я приложила руку к двери и почувствовала, как магия пронеслась по моему телу, прежде чем она с щелчком открылась, впуская меня.

Пристегнись, сучка. Здесь ничего не произойдет. 

3. Данте

Я перевернул медальон из чистого золота, который лежал на моей обнаженной груди, черпая силу из глубин металла, чтобы пополнить запасы магии. На одной стороне было написано "Клан Оскура" и наш символ — волк. Они были моей бандой, моей семьей, моей жизнью. На другой стороне было написано "a morte e ritorno". Что означало "к смерти и обратно" на моем родном языке.

Я вздохнул, скучая по своей семье. Особенно после того, как мой двоюродный брат обнаружился мертвым. Похоже, что он свалился с ног на Киллблейзе, а затем вонзил себе в грудь ледяной клинок. Это дерьмо было очень сильным и вызывало больше смертей в городе, чем банды в наши дни. Я точно знал, что от него можно сойти с ума. Я видел это своими глазами.

Я сторонился его с тех пор, как он начал употреблять, пытаясь заставить его бросить эту привычку. Но он не бросил. И теперь посмотрите, что произошло. Часть меня винила себя в его смерти. Как будущий лидер клана Оскура, я был как проклятый бог для своих подчиненных. И я знал, что он был бы изгнан. И теперь я должен был нести тяжесть этого решения. Мы даже не были близкими родственниками. Он был мне вроде троюродного брата по отцу. Но я отвечал за всю свою семью и за остальных членов моего клана тоже. И я должен был сделать больше, чтобы избавить его от этого высасывающего душу наркотика.

Я лежал на своей нижней койке, укрытый простыней, которую я повесил с той стороны, которая не прижималась к серой стене. Простыня затрепетала, когда кто-то прошел мимо, перья зацепились за нее и оторвали один конец, так что она упала на полпути вниз.

— Габриэль! — воскликнул я, откинув простыню и обнаружив его на другом конце комнаты, сидящим на своей верхней койке и смотрящим вдаль. Его татуированная грудь была выставлена напоказ, а огромные черные крылья были невинно сложены за спиной. Я поджал губы, когда он не встретился с моим взглядом.

Я знаю, что это был ты.

Парень говорил дюжину слов в месяц и никогда тогда, когда ты этого требовал. Он был гарпией с серьезными проблемами в отношении себя. Он всегда ходил в полусмещенном состоянии и хлопал своими огромными крыльями. Клянусь, он делал это, чтобы позлить меня.

Другая наша соседка, Лейни, высунула голову из койки под его койкой и смотрела между нами, как будто собиралась вмешаться. На самом деле она никогда так не поступала, но при этом всегда делала строгое лицо.

Я вскочил с кровати, из носа повалил дым, когда я схватил конец простыни и зацепил ее обратно за койку. — Если залезаешь через окно, убери свои гребаные крылья, прежде чем волочить их по моим вещам, capisce (прим. пер. понятно) ?

Габриель не признал меня и он был единственным ублюдком в академии, которому это могло сойти с рук. Он был самым могущественным фейри в этом месте и имел два элемента, больше, чем кто-либо другой в этой школе.

Вот с каким дерьмом мне приходится здесь иметь дело. Папа бы в гробу перевернулся, если бы его не похоронили на десять частей. Но я готов поспорить, что хотя бы одна из них дергалась.