Темные изумрудные волны
Шрифт:
— Молодые были, ничего не понимали.
Передумав петь, Вадим отложил гитару и подошел к столу.
— Но до чего она красивая была, мазафака! Ух, я бы её прожарил до самой печени! Наливай, не будем менять руку.
— Все б тебе прожарить, — отозвался Андрей, разливая спирт. — Извращенец.
Тут в кабинет вошел Шалаев. Заметив реторту, сказал:
— Хулиганите?
От предложения присоединиться он отказался, сославшись на то, что за рулем. Съев три столовых ложки жареной икры и запив квасом, пошёл на выход.
Андрей проследовал за начальником, чтобы закрыть за ним дверь.
На улице уже было не так жарко, но духота стояла, как в парилке.
— Бросай сюда, — сказал Василий Иванович, открывая багажник красной «Нивы».
Андрей аккуратно поместил мешок в багажник и поинтересовался, что это такое. На лице Василия Ивановича заиграла довольная улыбка.
— Золотистый мускат, черенки. Целый год за ним гонялся. И еще специальное удобрение.
Он извлёк из объёмистой сумки бутылку вина и вручил Андрею:
— Держи, это из моего погребка.
Пожимая руку на прощание, Василий Иванович широко улыбнулся и пожелал удачного дежурства.
Андрей уже поднялся по ступенькам, когда его окликнул Антон Шавликов, сотрудник салона ритуальных услуг «Реквием». Это был полнеющий 26-летний обладатель постной физиономии, носитель всех известных речевых ошибок и жертва массовой культуры.
— Здравствуйте, молодой юноша!
— А, это ты, ходячее надгробие.
— Пройдемте выпить к нам, — предложил Антон, кивая на свой вагончик.
Вспомнив про икру, Андрей ответил, что должен находиться на рабочем месте, в регистратуре.
— Ты услышишь, если кто позвонит — вон у тебя окна распахнуты нараспашку.
— У меня дел полно, дубина! — прикрикнул Андрей и замахнулся рукой.
Антон вскинул руки и отскочил назад.
— Чего пугаешься, я пошутил! — успокоил его Андрей.
— Клиенты будут, направляй их сразу к нам.
Они уже осилили реторту спирта и съели почти всю икру, когда заметили, что нет ни овощей, ни хлеба, ни любой другой закуски.
— Лучшее — враг хорошего, — заметил Вадим. — Ты помнишь Костенко?
Андрей кивнул, — Олег Костенко был их одноклассник.
И Вадим вспомнил случай школьных лет, когда они с Костенко пошли в гараж, в подвале которого отец Олега хранил домашнее вино, тушенку, сухофрукты и варенье. У них не было ни хлеба, ни воды. Они не подготовились к походу, просто не догадались ничего с собой взять, кроме гаражных ключей. Через час после начала пиршества они были готовы отдать за глоток воды и кусочек хлеба половину гаражных запасов.
Андрей вскинул брови:
— И ты хочешь сказать, что если бы ты завоевал Наташу, то стал бы от неё гулять?
— А чем я хуже её мужа? Он ведь гуляет.
Андрей молча пожал плечами. Вадим доверительно шепнул:
— Я б отомстил за нас, дружище! Она ведь нас обидела.
И, неожиданно хватил друга по плечу так, что тот чуть не упал со стула.
— Ведь ты не изменял своей Машке!? Ну и что? Получил пилюлю!?
— Ну-у, Маша. Маша, это была моя страсть.
Их разговор прервал входной звонок. Усиленный динамиками, он был слышен и на первом этаже, где находился
траурный зал, физико-техническое отделение, отделение экспертизы живых лиц, и кабинеты экспертов, и на втором этаже, где были секционные залы и лаборатория, и даже в подвале, где находились холодильники и «гнилая секционка». Андрей вышел из кабинета, длинным коридором дошел до вестибюля и, сняв с петель уголок, открыл дверь. На пороге стоял Калугин Валерий, оперуполномоченный Центрального РОВД.— Здравствуй, доктор-некролог!
Поприветствовав таким образом Андрея, он ввалился в вестибюль и уставился на доску объявлений.
— Уберите вы эту хохму! — тыкнул он указательным пальцем в прейскурант. — Или подпишите снизу: цены в тысячах долларов.
— Руководство не велит — блюдет приличия перед общественностью.
— Руководство… — пробурчал Калугин. — Зови свое руководство — на происшествие поедем. Кто сегодня дежурит?
— Второв.
— А-а! Вадимка! — просиял милиционер.
И, заломив набекрень фуражку, направился по коридору в экспертную.
Войдя в кабинет, он, оглядывая цепким взглядом стол, сказал вместо приветствия:
— Не откажусь!
Вадим развел руками:
— Поздно приехал, выпили всё!
От Калугина не так-то просто было избавиться. Шумно сопя, он тяжело прошелся по кабинету. Остановившись возле большого железного сейфа, подбоченился и ехидно спросил:
— И оттуда все выпили?
— Вымогатель, оборотень в погонах! — ругнулся Второв и нехотя полез за ключами в карман.
После трех стопок Калугин вспомнил, за чем приехал:
— Я ж при исполнении, а вы меня пытаетесь напоить… Собирайся, Вадимка, дела поедем делать.
— Да я уже понял, что на происшествие, — проворчал Вадим, вынимая из шкафа свой портфель. — Ты ж разве просто так заедешь.
И, показывая, что готов идти, спросил, что случилось. В ответ Калугин мрачно отмахнулся:
— На месте сам увидишь.
Провожая Второва и Калугина, Андрей увидел в вестибюле Шавликова.
«Прилипчивый, зараза!» — мысленно выругался он.
Поздоровавшись с милиционером и судмедэкспертом, сотрудник похоронной службы спросил у дежурного санитара, не было ли поступлений.
Вадим ответил за Андрея:
— Всех отправляем конкурентам вашим — они нам откатывают, а вы нас только задуриваете, как…
Тут он запнулся, но быстро нашелся:
— …как извращенец малолетку!
Лицо Шавликова побагровело и сделалось похожим на гранатовую кожуру. Он смог собраться с мыслями и ответить, когда милицейский УАЗик, на котором Калугин увез Вадима, уже отъехал от здания СМЭ.
— «Реквием» не сказал еще своего последнего слова. Положение наше прочно, потому что мы чувствуем почву под ногами. И мы в ответе за тех, кого похоронили. Откаты тоже выкатим, лишь бы удержался на высоком уровне приток мертвых душ.
Так бормотал Антон, наблюдая, как Андрей, открыв ключом регистратуру, проверял папки, журналы, и содержимое сейфа.
Машинально сравнивая записи в журнале с тем, что хранится в сейфе, Андрей услышал чьи-то несмелые шаги.
Подняв на звук свой взгляд, он увидел долговязого сутулого молодого человека в брезентовой спецовке и задал дежурный вопрос: