Темные отражения. Немеркнущий

«Возможно, я смогу найти способ оставить его с Бартоном», – размышляла я, потирая лоб. Вот только… откуда мне знать, не был ли Бартон на стороне Роба в споре о способах нападения на лагеря? Откуда мне знать, что кто-нибудь из его товарищей по команде не пустит мальчишке пулю в голову?

– Все будет отлично. Все будет круто. – Папка с деталями операции, которую выдали Джуду, была заляпана пятнами того, чем он поужинал накануне вечером. Вид у парня был раскисший.

Мне хотелось кричать. Кричать. Лишний рот, лишняя спина, которую придется прикрывать. Джуд был воплощением всего, что могло мне помешать. Но что я могу с этим сделать? Отправить его обратно в эту дыру, надеясь, что он доживет до моего возвращения, а Коул сумеет привести в действие свой план?

Нет. Джуд был лишним грузом, который мне предстоит нести на себе всю дорогу, благо я стала сильнее. Я сделаю это. Найду Лиама и буду защищать их обоих – потому что другого варианта все равно не было. И я была готова его принять.

– Бартлет. Как ты думаешь, чем он занимается? – спросил Джуд. Страницы летали под его пальцами. – Здесь еще много тех, кого я знаю. Фрэнсис милая – как-то угостила меня шоколадным батончиком. Лебровски, Голд и Филлиен мне тоже нравятся. Крутые парни. Научили меня раскладывать пасьянс. И командир мне тоже нравится. Я рад, что выдвинули Бартона. Но кто, черт возьми, этот Бартлет?

– Не знаю и знать не хочу, – заявила я, фокусируясь на стоящих перед нами ящиках с лекарствами. Вообще-то я знала, кто такой Бартлет, – новичок, которого перевели к нам из Штаба в Джорджии. В раздевалке я подслушала каких-то Зеленых девочек, обсуждавших, каким он был «прекрасным экземпляром». Заметив меня, они разбежались, прежде чем я смогла узнать хоть что-нибудь полезное.

Теперь Джуд что-то мурлыкал себе под нос, отстукивая одной ногой безумный ритм по лежащим на полу матам. Компас, висевший у него на шее, выбился из-под рубашки и раскачивался в такт. Похоже, все пять часов, что мы проведем в воздухе, мальчишка не успокоится.

– Бартлет учился в Вест-Пойнте – как думаешь, значит ли это, что он хорош в деле?

– В твоей папке есть все личные дела, почему ты спрашиваешь меня?

– Потому что люди – это не только документы или файлы. То, что Бартлет специализируется в ножевом бою, мне неинтересно. Хочу сказать… не пойми, блин, меня превратно, но я бы предпочел знать, почему он присоединился к Лиге и что думает об этом решении сейчас. Что любит есть…

Я повернулась к нему, наполовину удивленная, наполовину встревоженная его словами.

– Ты считаешь, его любимая еда важнее того, какой он выберет способ убить тебя в бою?

– Ну да, это что-то вроде…

Я сама не понимала, что заставило меня так разозлиться, но остановиться уже не могла.

– Хочешь больше узнать о команде «Бета»? – Я слышала, как мое сердце бьется где-то в ушах. – На ближайшие двенадцать часов эти шестеро – единственные, кто не станет пытаться тебя убить. Но и защищать не будут, тем более если это помешает операции. Поэтому слушай приказы командира и, блин, не высовывайся. Это все, что ты должен знать.

– Господи, – моргнув, пробормотал Джуд. – Не каждый же взрослый мечтает о нашей смерти.

Я прикусила язык. «Думаешь, худшее, что могут с тобой сделать, это убить?»

– Мне просто хочется больше знать о людях, – объяснил он. – Что тут такого?

– Ну извини, – буркнула я. – Мало кто из них захочет что-то узнать о тебе.

– Нет, я хочу сказать… – Мальчишка замахал руками, словно так ему было легче донести до меня важную истину. – Просто в наше время люди сразу спешат разобрать тебя на примитивные, понятные схемы и встроить в какую-то систему, понимаешь? А я думаю: никто и никогда не узнает другого человека, пока по-настоящему не обратит на него внимания.

Он замолчал, вытянув длинную шею, чтобы осмотреться, но наш Наставник в этой операции был занят – играл с Фрэнсис в карты.

– Посмотри, к примеру, на Роба. Его личное дело идеально: учился в Гарварде, был армейским рейнджером, даже немного поработал агентом ФБР. Рост – сто восемьдесят сантиметров, вес – девяносто два килограмма. Он отлично обращается с огнестрельным оружием и неплохо говорит по-испански. Но зная это, мы никогда не догадаемся, что он… – Джуд затих. – Я хочу не просто видеть чье-то лицо; я хочу знать, какова его тень.

Похоже, что Блейк стал для Джуда первой утратой. Конечно, парнишка знал о том, что не все агенты возвращались с заданий, погибая то от выстрела, то от взрыва. Когда ты навсегда разлучаешься с тем, кого знал как самого себя, постепенно приспосабливаешься к этой особой боли и уже не пытаешься с кем-то снова сблизиться.

– Да? – переспросила я. – А мою тень ты видел?

Джуд посмотрел вниз, туда, где пятки его комично больших ботинок подпрыгивали на мате.

– Нет, – сказал он так тихо, что его голос почти потерялся в нескольких километрах прозрачного синего воздуха под нами. – Иногда мне кажется, я и лица-то твоего не видел.

Я никак не отреагировала на это признание. Мои руки застыли, но только из-за холода, а не из-за толщи льда, что намерз между нами за эти несколько секунд. Челюсти сжались, только чтобы не стучали зубы, а не для того, чтобы удержать меня от жалкого бессильного крика. Я не нуждалась в том, чтобы меня любили, хотели или заботились обо мне, не нуждалась в друзьях и определенно не нуждалась в ребенке, который однажды обвалил всю компьютерную сеть Лиги, запутавшись в собственных огромных ногах. А теперь он пытался заставить меня стать той, кем на самом деле я не была. Со мной все было в порядке. Просто немного замерзла.

Я еще глубже зарылась в куртку, уголком глаза наблюдая, как мальчик ерзает, докрасна выкручивая себе руки.

– «Бета» – хорошая группа, – наконец сказала я. – Будешь выполнять их приказы, и они тебя не обидят. «Альфе» на все начхать, и тогда старайся держаться рядом с другим ребенком, который сможет прикрыть твою спину. «Дельтой» руководит Фарбрингер, он любит детей.

– Правда? – переспросил Джуд, но его голос прозвучал безжизненно. Мальчишка изучал обрывок черной ткани, прицепившийся к его колену. – Руби, – произнес он так тихо, что за ревом самолета я с трудом его услышала. – Роб взял меня на операцию, чтобы убить?

Впервые я встретила Роба сразу после того, как Кейт вытащила меня из Термонда. Два агента Лиги договорились встретиться на заброшенной бензоколонке и привести с собой детей, которых сумеют освободить. Роб утверждал, что не смог вытащить своих и, пока его не обнаружили лагерные инспекторы, был вынужден сбежать один. Кейт, у которой с ним закрутился роман, не сомневаясь, ему поверила. Но один промах, одно небрежное касание, и его разум открылся моему. Я увидела правду.

В те ночи, когда я не лежала без сна, изводя себя мыслями о том, что случилось с Лиамом, Толстяком, Зу и девочками, которые остались в Термонде, мои сновидения заполнялись воспоминаниями Роба. Я видела лежащего на земле мальчика в капюшоне, забившегося в конвульсиях, когда агент выстрелил в него в упор. Видела лицо девочки, видела, как дрожат, умоляя о пощаде, ее губы и как сотрясается мусорный контейнер, когда Роб швыряет в него тело. Под конец я просыпалась совершенно разбитой не только потому, что на моих глазах снова и снова погибали люди, но и потому, что чувствовала, будто сама их убила. Так-то, малыш: хочешь «узнать чью-то тень» – попробуй сам побыть его тенью.