Темные отражения. Темное наследие

– Ну, в общем да, – признался Роман, потирая испещренную шрамами ладонь. – Я… потерял сестру. Сначала мы с ней потеряли мать, а потом я потерял и ее тоже. Я заботился о ней, но все оказалось напрасно. У мужчины, который нас вырастил, было сердце змеи, и я не смог уберечь от него сестру. Моей семьи больше нет – я не смог ничего сохранить.

Я попыталась сглотнуть комок, застрявший в моем горле.

– Мне жаль.

– Скорее всего, ты даже не поймешь… Ты не бросила Приянку, и для меня это правда значит очень много. В этом ты можешь мне поверить.

– Я понимаю. – Слова сорвались с языка. – Возможно, лучше, чем ты думаешь.

Мне тоже не удалось сохранить свою семью.

Может, это и был хорошо разыгранный спектакль, часть глобального плана – привлечь меня на их сторону с помощью тонко просчитанной эмоциональной манипуляции. Но я сразу же отбросила эту мысль. Я видела их настоящих, когда ситуация выходила из-под контроля, и они оба сбрасывали маски. Эти крошечные проблески их настоящей сущности, которая пробивалась наружу – двое подростков, которые до последнего дрались друг за друга – заставили меня поверить, что они не хотят мне навредить. Во всяком случае я надеялась на это.

Погруженная в свои размышления, я не сразу заметила, что наше молчание затянулось.

Впервые за долгое время я наслаждалась этим состоянием. Я не должна была утешать кого-то или убеждать. Успокаивать или ободрять. Грузовик мчался вперед, а я позволила себе отключиться от этой действительности, чтобы снова собраться, чтобы снова поверить в свои силы и вздохнуть полной грудью.

Но я не ожидала, что и Роман, похоже, так же нуждается в этом.

Многие боятся тишины. Они готовы на всe, чтобы ее заполнить: болтают всякий вздор, задают бессмысленные вопросы, просто чтобы услышать ответ. А есть и такие, кто воспринимает тишину как личную неудачу: как доказательство того, что они никому не интересны или что их отношения с другими недостаточно крепкие. А может, просто боятся того, что узнают о самих себе, оставшись с собой наедине.

– Хочешь передохнуть? – тихо спросил парень, заметив мой взгляд.

– Нет, я в порядке, – быстро сказала я.

За руль я никого из них точно не пущу. Пусть хотя бы контроль за нашим передвижением остается в моих руках.

Я уже приготовилась услышать, как он начнет спорить со мной, убеждать, что он отдохнул, а я устала, но Роман просто кивнул – поверил.

– Почему ты перестала петь? – спросил он.

– Да я просто пыталась не… отвлечься от разных мыслей, – сказала я. – И песен я знаю мало, тем более современных.

– Я тоже. – Парень выглядел так, будто мои слова его порадовали.

Ладно. Сделаю вид, что купилась. По крайней мере, наш разговор прогонит сон, и я смогу оставаться настороже.

– Что ты обычно слушаешь? Или ты обычно вообще не слушаешь музыку?

Размышляя, Роман легонько постукивал кулаком по подбородку.

– Ну… Приянка говорит, что у меня устаревший вкус. Мне нравится классика. То, что было написано давно. Никак не могу вспомнить название.

– Классику в смысле симфоническую музыку или джазовую?

– Точно, джаз! – воскликнул парень, и его лицо осветилось. – Синатра, Билли Холидэй, Нина Симон… Я слушаю их, и это помогает мне учить английский. В доме, где я вырос, другой музыки не было. А еще я их люблю за простоту.

Я выгнула бровь.

– В каком смысле?

– Я сейчас не об исполнении. Их голоса такие глубокие и звук потрясающий, да? – медленно объяснял он. – Но само содержание песен такое понятное: они поют о том, что любят, о чем скучают, о том, что не хотят прощаться. Когда я их слушаю, мне хочется, чтобы в жизни было все так же, как и в песнях.

И вдруг Роман прямо-таки подскочил на сиденье, а я принялась вглядываться в ночной пейзаж, пытаясь увидеть, на что же он так отреагировал.

– Что случилось?! – заволновалась я. – В чем дело?

– Эту я знаю, – ответил парень, делая громче звук.

Так вот он о чем?!

– Быть такого не может, – недоверчиво сказала я.

Роман поднял палец в ожидании, когда начнется припев, и тут же начал подпевать.

Его голос отдавал хрипотцой, но все же был красивым и глубоким. Роман пел уверенно и чисто. И это было так не похоже на того Романа, которого я успела немного узнать. Потрясенная этой метаморфозой, я не сразу разобрала, что именно он поет.

– Come on, Eileen, I swear what it means, – негромко, чтобы не разбудить Приянку, распевал он. – In this moment you need everything / You are the best / Oh, I swear you are the best / Stop your hurting / Come on, Eileen. [3]

Я издала нервный смешок. Парень был настолько доволен собой, что я не сразу решилась опустить его на землю:

– Там другие слова [4] . О чем, по-твоему, эта песня?

3

Давай же, Эйлин, я знаю, что это значит… сейчас тебе нужно всe / Ты лучше всех / О, я клянусь, ты лучше всех / Не нужно страдать / Давай же, Эйлин.

4

На самом деле в припеве группа Dexys Midnight Runners поет в припеве следующие слова, которые Роман неверно расслышал:

Come on Eileen, oh I swear (what he means) / At this moment, you mean everything / You in that dress, my thoughts confess / Verge on dirty

Давай же, Эйлин, клянусь (о чем это он) / Сейчас ты всe для меня / Ты в этом платье, и я признаюсь, что мои мысли / На грани приличий.

Роман сосредоточился.

– Она разочарована, а он пытается ободрить ее. Придать ей смелости.

– На самом деле он пытается убедить ее с ним встречаться, – пояснила я. – Иначе говоря, он к ней клеится.

– Не может быть! – возмутился Роман. – Правда, что ли?

– Именно, – подтвердила я.

Парень наклонил голову, вслушиваясь в следующий куплет. После чего выключил приемник и задумался.

– Моя версия мне нравится больше, – объяснил он, немного помолчав.

– Вообще-то, – задумалась я, – мне тоже кажется, что твоя версия лучше.

Роман пожал плечами и принялся снова смотреть на дорогу, и я тоже уставилась в лобовое стекло. В кабине снова воцарилась тишина, но по мере того, как километр за километром исчезали в зеркале заднего вида, вместе с ними испарялось и ощущение легкости. Холодное, пугающее понимание охватывало меня.

Проклятье.

Я просто… допустила оплошность. Роман казался таким искренним, а я настолько устала, что на какой-то момент повелась. Мне хотелось думать, что все это лишь для того, чтобы они оба мне поверили. Поверили в то, что я поверила им. Только кого я сейчас обманываю? Себя.

Мне нужно было помнить только об одном.

Это невозможно, это никогда не станет правдой.

Глава десятая

Было еще темно, когда мы заметили вдалеке вывеску мотеля, на которой горела надпись «СВОБОДНО», озаряя небо фиолетовым свечением. И в голове сразу замелькали обрывки тяжелых воспоминаний о моих скитаниях, о заброшенных местах, где мы находили укрытие, о похожих мотелях.

– Телефонная линия! – воскликнула я, ткнув пальцем на тянущиеся к зданию провода, и торжествующе добавила: – Наконец-то я смогу позвонить.