Темные отражения. Темное наследие

– Так это те, кто помешался на теории заговоров, – буркнул агент Мартинес, покачав головой.

Конечно. И как я сама не догадалась! Несколько выпусков недавних новостей были посвящены паникерским настроениям, которые пыталась распространять группа «На страже свободы»: дескать, множество «пси»-детей были захвачены врагами Америки, которые собирались использовать их против нашей страны.

К несчастью, эти слухи, похоже, утихнут не скоро. Джозеф Мур, бизнесмен и соперник временного президента Круз на выборах, как-то раз, не думая о последствиях, повторил одно из основных требований группы: «пси»-молодежь должна обязательно служить в армии. И рейтинг его популярности взлетел буквально за сутки. Теперь он просто зачитывал их лозунги. Не удивлюсь, если именно его пиарщики запускали эти репортажи как пробный шар, чтобы проверить, какую реакцию может вызвать его следующая речь.

– А как же снимки… – начала я.

Мэл с брезгливым видом покачала головой.

– А это их новый ход: они скачивают фотографии из интернета и нанимают людей, чтобы те будоражили общественное мнение: дескать, правительство не справляется с задачами. Сеют сомнение и страхи. Но мы, по крайней мере, знаем, что это не так.

Я нахмурилась и кивнула.

– Извини. Они просто застали меня врасплох.

Я прижалась лбом к окну, когда нашу машину встретила новая толпа протестующих.

– О боже, – пробормотал агент Купер и наклонился вперед, всматриваясь в лобовое стекло. – А теперь что?

Перед нами на пешеходном мосту двое мужчин разворачивали баннер, напоминавший старый флаг. У обоих на предплечье были повязаны синие банданы со знакомыми белыми звездами. И я невольно поежилась.

ЖИЗНЬ, СВОБОДА И ПРЕСЛЕДОВАНИЕ УРОДОВ ДО КОНЦА.

ЕСЛИ ОНИ НЕ ЛЮДИ – ЭТО НЕ УБИЙСТВО.

– Как мило, – бросила Мэл, закатив свои темные глаза, когда мы проехали под мостом.

Я потерла пальцем верхнюю губу, взяла в руки телефон, открыла последнюю цепочку сообщений и набрала: ТЫ ЖЕ ПРИДЕШЬ СЕГОДНЯ?

В ожидании ответа я не отводила взгляда от экрана. Краем глаза я заметила, как в зеркале дальнего вида сверкнули блестящие темные очки агента Купера – он наблюдал за мной. Когда он прочитал слоган на плакате, его бледное лицо побелело еще больше.

У агента Купера не было причин волноваться. Слез не будет. Не придется справляться с моей истерикой. Большая часть ядовитых слов, которые извергали эти люди с помощью плакатов, радиошоу, новостных программ, была ложью, а остальное – полным абсурдом. «Урод» – кого только так не обзывали. И когда ругательство звучит столь долго и столь часто, на него уже не реагируешь. А может, я и сама наконец-то стала такой толстокожей, что эту прочную броню не разрезать никаким ножом. Мое сердце больше не кровоточило так, как раньше – такими словами меня уже не сразить.

Я сглотнула ком в горле, сжимая в ладонях трубку.

«Если они не люди…»

Я снова откашлялась и выглянула в окно. Количество протестующих на какой-то момент уменьшилось, но когда мы выехали из зоны дорожных работ, народа снова прибавилось.

– У всех есть право совершить глупость, но эти люди несколько увлеклись, не так ли?

На это Мэл слабо усмехнулась, заправляя мне прядь обратно в скрученный узел.

– И всe же лучше их приструнить, – бросил агент Купер и подкрепил свои слова, пихнув агента Мартинеса в плечо. – Это не прямая угроза, но они должны понимать, что балансируют на грани.

– Согласен, – кивнул агент Мартинес. – Мы должны начать фиксировать всe, даже мелкие эпизоды. Собрать дело.

– На самом деле, – вмешалась Мэл, – лучше всего сейчас дать этому пламени задохнуться без кислорода. «На страже свободы» хочет именно этого: чтобы мы запретили их группу, и тогда они начнут повсюду трубить о том, как мы нарушаем право на свободу слова. Наша работа – рассказывать правду о «пси», а опросы показывают, что с этим у нас никаких проблем нет. Люди на нашей стороне, – добавила она, проведя ладонями по заколкам, которые не позволяли ее волосам выбиться из строгой прически.

Это было слабое утешение, но оно помогало. Иногда мне казалось, что я говорю одновременно со всеми сразу и ни с кем. Я никогда не замечала, чтобы слова, вылетающие из моего рта, влияли на аудиторию – положительно или отрицательно. Люди просто поглощали их. Усваивали они сказанное или нет – это был уже другой вопрос.

Я снова взглянула на свой телефон.

Нет ответа.

– Пока мы еще не доехали, я должна тебя кое о чем предупредить. – И Мэл развернулась в мою сторону. По ее щеке скатилась капелька пота, блестящая на темной коже. Женщина потянулась к решетке кондиционера, чтобы направить на себя поток воздуха. – Сегодня утром я получила письмо от главы администрации временного президента Круз. Там было сказано, что для твоей речи скоро пришлют какие-то новые формулировки. Не знаю точно, когда я их получу, так что, возможно, мне придется добавить их прямо в телесуфлер.

Я раздраженно вздохнула, но сдерживать свои эмоции не собиралась. Они должны понимать, насколько это всe утомительно.

– Им еще не надоело ее подправлять? – Меня взбесило, что я не успею отрепетировать новый текст и придумать, как лучше всего подать дополнения. – И что это за новые формулировки?

Мэл убрала ноутбук в потрепанную кожаную сумку, из которой начали вываливаться набитые бумагами папки.

– Судя по всему, речь идет о нескольких более дипломатичных формулировках. Я знаю, что сейчас, разбуди тебя ночью, ты сможешь повторить эту речь от начала и до конца и обратно, но все же не забывай посматривать на телесуфлер.

Я повторяла разные версии одной и той же речи сотню раз и в сотне мест – о природе страха и о том, как «пси»-дети без особых проблем смогли снова стать частью общества. Но возросшая ответственность была хорошим знаком – значит, мне доверяют больше и больше. Может, мне даже добавят еще мероприятий в расписание, и моей помощью воспользуются и осенью, перед главными выборами.

– Ладно, – вздохнула я. – Но…

Я отреагировала скорее на резкое движение, чем на само появление этой женщины. Она отделилась от группы демонстрантов, которые, выстроившись плечом к плечу слева от нас, как всегда, размахивали лозунгами и кричали в мегафоны. Длинные спутанные седые волосы, выцветшая рубашка в цветочек, кусок синей ткани, украшенной белыми звездами, повязан на белой, как кость, руке. Она могла показаться просто чьей-то бабушкой – если бы не горящая бутылка, которую она сжимала в руке.

Я знала, что мы несемся невероятно быстро и такое вообще невозможно, но время может причудливо растягиваться, если необходимо, чтобы вы получше что-то разглядели.

Секунды замедлились, тикая в такт ее шагам. Женщина сжала губы, на ее лице отчетливо проступили морщины, она занесла бутылку над головой и бросила в наш внедорожник, выкрикивая слова, которые мне не удалось расслышать.

Бутылка с зажигательной смесью ударилась об асфальт и полыхнула с громким, гулким хлопком. Она вспыхнула, пожирая остатки бензина и масла на шоссе – на мое окно обрушилась жаркая взрывная волна, и оно треснуло с высоким жалобным визгом.

Машина резко вильнула вправо, и ремень безопасности впился мне в грудь. Я вытянула шею, всматриваясь в красно-желтую стену огня, взметнувшуюся вверх позади нас.

– Вы в порядке? – резко спросил агент Купер, надавив на педаль газа.

Нас с Мэл отбросило назад и прижало к сиденьям. Я протянула руку к ручке двери и вцепилась в нее, чтобы удержаться на месте.

Одна из полицейских машин, ехавших впереди, свернула в сторону и включила сирены. Толпа протестующих рассыпалась и трусливо растворилась в окрестных лесах и полях. А они и были трусами.