Тёмные плясуньи

Вой, взвившийся к потолку, пронизал коридор насквозь от начала до конца и вернулся слабым эхом жалобного поскуливания. Коршун сказал правду. Состав крови на камне - в том его месте, где проходила линия Мары, оказался по рисунку близким к крови самого Католдуса. Маг рухнул на колени и в ужасе взглянул на коридорный пол, к которому ноги тут же чуть не прилипли: Маровы болота не теряли времени даром, приникнув к плоти и крови своего предыдущего создателя. Пришлось потратить несколько устрашающих мгновений, чтобы подняться с колен и начать действовать.

Католдус, стараясь не глядеть на коридорный пол, вцепился в дверную ручку, благо та была длинной и солидной, и встал. Теперь надо добрести до комнаты Сиг-Дха - той, откуда всё началось и которая стала главной в ритуале умерщвления рода, сумевшего всё же отомстить ему, великому Католдусу.

“Вы всё равно не сразу поняли, что происходит!
– вопил он про себя, потому что на звук необходимы силы, а он не мог сейчас быть таким щедрым - даже для выражения презрения к своим врагам.
– Вы сами тупые, тупые, тупые! Столько времени прошло, прежде чем вы узнали, что происходит! Я велик - и могуществен! Только я могу избавить королевство от Маровых болот… Только я!”

Держась за стену, а порой припадая к ней - отдышаться, Католдус медленно заволочил ноги к комнате Сиг-Дха. Выдохся от мысленных криков на полпути, опустошил самого себя - и теперь все мысли его заняло иное. Сын.

Католдусу было восемнадцать, когда умерла мать и он остался с отцом - в небольшой усадебке на краю города. Отец не сумел удержать должность королевского мага по достижении определённого возраста и жил на нищенское вспомоществование, которое давал дворец своим ветеранам. Но денег на прислугу хватало, если эта прислуга была неопытной. Так в их доме появилась робкая девушка, при виде которой Католдус впервые почувствовал интерес к женщинам. В новой прислуге не было чего-то слишком манящего. Девушка оказалась пугливой и послушной, и в первую очередь Католдуса привлекло к ней именно это - её робость. Старая служанка, которая всю жизнь отдала работе в господском доме, учила её, как мыть полы и посуду, как вытряхать ковры и стирать господское бельё, но не сообразила научить бедняжку тому, как противиться тайным ухаживаниям, а потом и прямым приставаниям молодого господина. И девушка промолчала, потому что не знала, как пожаловаться на это ворчливой старухе. Но, когда тайна стала явной из-за растущего живота юной прислуги, именно отец Католдуса решил проблему своего отпрыска.

Девушка на последнем месяце ушла из “богатого” дома в свою семью, даже не рассчитывая на помощь со стороны молодого господина. Её семья, привычная к нищете и бесправию, тоже покорно восприняла существующий порядок вещей и не стала обращаться к старому магу с требованием помощи… Но отец Католдуса пришёл к родителям девушки сам. И велел отдать ребёнка ему - с вытребованной клятвой вообще не спрашивать и не знать о его судьбе. И, семья, воспрянув духом, поклялась не тревожить богатого (как им казалось со слов вляпавшейся дочери) мага, лишь бы ребёнок вырос в хороших условиях.

А отец, возвращаясь домой, сделал огромный крюк, чтобы, оказавшись в противоположном конце города, выбросить младенца в кусты - на первом же пустыре, благо приехал к любовнице сына без свидетелей - в дряхлой карете, для которой дома давно не было кучера и которой управлял сам. А когда уже дома сын несмело спросил, а не узнают ли, чей это младенец, по тряпкам, в которые он завёрнут, отец молча вынул из-за пазухи пару чистых пелёнок и бросил их на глазах у сына в горящий по осени камин. И, вторя отцу, Католдус выбросил из головы и несчастную девушку, и своего ребёнка.

Девушка магом не была. Ни малейшей способности. Но что-то случилось после этого случая с Католдусом. То ли сыграло свою роль требование отца забыть о личной жизни, пока Католдус не выучится в магическом университете, причём старик до конца университетской учёбы держал сына в ежовых рукавицах; то ли Католдус сам не находил больше девушки или женщины, на которых бы смог остановить чисто мужской взгляд… Он выучился в университете и пошёл на службу во дворец. Тому поспособствовал не только отец, оставивший на бывшем месте работы крепкие связи с коллегами. Католдус тоже неплохо отличился, учась в университете. Способности к магии были средними, но отец сообразил вовремя, чем может блеснуть сын, и заставил его стать ходячим вместилищем магических знаний. Пока остальные вспоминали заклинания или пытались придумать новые по обстановке и по требованию, молодой Католдус выпаливал их машинально. Вызубренные, они тоже довольно часто были востребованы. Так Католдус без лишних хлопот прошёл в королевские маги и принялся потихоньку продвигаться к главной цели - к званию верховного мага при короле.

Отец вскоре умер, и Католдус, скопивший монеты на ремонт родительского дома, восстановил его в той мере, которая должна соответствовать его званию. Но, по долгу службы, часто бывая в домах коллег, он исходил страшной завистью, что помогало ему держаться на уровне и двигаться по выбранной тропе к заветной цели. Прошло лет десять, как он очутился в тройке лучших. Лет пять, пока он подсидел второго из этой тройки. Плохо дело было лишь с Коршуном. Тот был не просто силён, но настолько могуществен, что Католдус вздохнул, реально глядя на вещи, и смирился с ролью второго. Женщины его и в эти годы не волновали. Он смотрел на самых прекрасных из них, собиравшихся на королевских балах и раутах, но ни одна не привлекала его взгляд надолго. О сыне и первой своей… любви? Возможно - он и не вспоминал, а если и вспоминал, то мысленно благодарил умного отца за разрешение глупой ситуации в жизни своего отпрыска.

Прошло ещё несколько лет - и Католдус получил новый стимул вернуться к своей уснувшей было мечте… На одном из балов он увидел Сиг-Дха, который разговаривал с парой - магом из низшего эшелона и его женщиной, маленькой и хрупкой на вид. Воспользовавшись знакомством с Коршуном, Католдус подошёл к паре. Женщина на него взглянула - и что-то боязливое промелькнуло в её глазах. Она затем улыбнулась, но Католдус ощутил, как страшно больно забилось сердце. Сначала он не понял. И лишь дома, с недоумением перебирая детали пустой беседы, сообразил: эта женщина - дама Этейн - должна была стать его женой, а по недоразумению попала в жёны какому-то магу из тех, кого не замечают. Он начал тайком наблюдать за нею - отец Бриндана, по своему положению, был вынужден часто появляться при дворе, и утвердился в мысли: дама Этейн - его идеальная пара! Лихорадочно стараясь придумать, как получить эту женщину, Католдус сделал поразившее его самого открытие: он может не только получить её, но и все богатства, что она может наследовать, а для этого… Он может… Он должен стать верховным магом!

И начались раздумья и прикидки, что он может сделать, чтобы выполнить увеличившуюся втрое цель всей своей жизни. Не забывая о своих дворцовых обязанностях, Католдус начал вдумчиво изучать книги об особенностях крови и впервые на своей памяти попробовал сделать что-то неожиданное, совершенно новое, используя известные ему заклинания и превращая их в нечто оригинальное. На ритуальную формулу ушло порядочно золота, которое он вплёл в заклинание, но дело того стоило.

В первую очередь с лёгкой руки Католдуса к Маровым болотам отправился муж дамы Этейн - он был в первом отряде королевских магов, которых послали узнать, что собой представляет эта странная природная аномалия. Болото сожрало весь отряд. Потом был ещё один. И, в конце концов, с Маровых болот вернулся лишь один маг, разгадавший лишь, как удержать аномалию, но - увы!
– не уничтожить её. Вернулся Коршун.

Но и этого было Католдусу достаточно на первый раз. Дама Этейн овдовела. А Коршун, который мог её защитить, лежал, добровольно закованный в путы заклинаний, связывающих его с Маровыми болотами.

Католдус начал захаживать в дом дамы Этейн. После первых посещений он понял, что мальчишка Бриндан неправильно воспринял его ухаживания за матерью. И не мешал Католдусу добиваться своего, ведь дама Этейн оказалась из тех женщин, которые пытаются сами справиться с возникшей ситуацией.

А теперь… Католдус, бредущий вдоль стены, остановился отдышаться. До нужной комнаты - ещё десятка два шагов, а он задыхается так, будто взобрался на половину горы.

Где они нашли бастарда?! И кто занимался его поисками, если Коршун не выходил из проклятой комнаты?! Не Бриндан же - этот плохо соображающий мальчишка!

Но что ещё больше возмущало, хотя Католдус пытался успокоиться, прекрасно понимая, что тратит силы на гнев, так появление этой соплюшки - девчонки-танцовщицы! Он подозревал, что именно из-за неё, глазастой, Бриндан услал свою мать подальше от города - и от него, от Католдуса! Месть мальчишке была сладкой, но продлилась недолго.

Он оттолкнулся от стены и, скривившись от ненависти, продолжил свой путь.