Темные тропы

Ее крепкая рука ухватила Мейю повыше локтя и силой подняла на ноги. В этот момент у входа раздался оглушительный грохот, и она увидела, как человек с кожей цвета слоновой кости совершает стремительный прыжок в ту сторону, откуда раздался шум.

– Подходящий момент… Идем же. Согнувшись, они добежали до двери и уже хотели выскочить, как вдруг она с грохотом захлопнулась перед ними. Лона никого не заметила и знала, что порыв ветра не мог бы захлопнуть ее с такой силой. Она ухватилась за щеколду и тут же с пронзительным криком отдернула руки. Металл был жгуч, как негашеная известь.

– Прелестное дитя… – прошелестел голос у них за спиной.

Мейя не хотела оборачиваться. Она не сомневалась, что если еще раз увидит глаза маленького человека, то непременно умрет. Глядя на дверь, она тихим голосом стала умолять Грифонов прийти ей на помощь. Она почувствовала легкие шаги за своей спиной и сжала плечи. Рука маленького человека уверенно тянулась к ней, к ее затылку, в который он собирался вцепиться, чтобы заставить ее обернуться…

Она взвыла, когда чья-то твердая рука подхватила ее за талию.

– Успокойся, – мягко сказал хрипловатый голос.

Прижав девочку к своей груди, капитан Логорн концом шпаги удерживал харонца на почтительном расстоянии. Труп хозяина харчевни подхватила его жена. Она бросилась к мужу в неистовом плаче и еще пыталась удержать руками его внутренности, которые вываливались из чудовищной раны, когда капитан вновь овладел собой. Имперский офицер ничего не помнил из событий тех нескольких секунд, которые прошли с момента смерти Алдорна. Он видел, как мимо него прошел мертвенно-бледный человек, но в тот момент он не мог никуда двинуться. Он слышал душераздирающие крики своих людей, но его разум отказывался признать очевидное, его сознание отказывалось верить тому, что Темная Тропа с такой легкостью может воплотиться в Миропотоке. Приглушенные рыдания девочки наконец вывели его из оцепенения. Разрываемый между своим долгом и участью этого ребенка, который, как ему показалось, с самого начала битвы был предназначен в жертву харонцам, он подумывал о побеге. Предсказуемый исход битвы удерживал его от самопожертвования. Он охотно принял бы смерть вместе со своими солдатами, если бы от этого никак не зависело благополучие девочки, но присутствие этого парализованного страхом маленького тела заглушило его последние сомнения. Она стиснула своими голыми ручками его шею и прижалась к нему изо всех сил. Он шепотом успокоил ее и приготовился вышибить ногой кухонную дверь.

Зименц испустил крик отчаяния, когда между ним и его жертвой возникла угрожающая серая фигура. Он предпочел бы стереть эту тень с помощью одной простой мысли, но побоялся задеть ребенка. Нельзя было погубить ее, и особенно нельзя было подвергнуть опасности искажения чистоту ее души. Он вытянул руки, чтобы удержать этот призрак, и в тот же миг услышал, как дверь с треском уступила.

– Нет… – взмолился он, – верни ее мне. – Он оглянулся вокруг себя и прошептал: – Помогите мне… помогите мне.

Следуя за Лоной, которая выскочила через разбитую дверь, капитан Логорн думал о солдатах, которых он оставил позади себя. Этот побег должен был навеки запятнать его душу, он знал это и, что любопытно, готов был с этим смириться. Он надеялся лишь при случае разобраться – почему.

– Сюда! – позвала его старшая сестра, отворяя тяжелую дверь, выходящую на улицу.

Он пригнулся, чтобы выйти с девочкой на руках, и услышал шепот:

– Ты вернешься за мамой?

– Да, – не задумываясь ответил он. – Я тебе это обещаю.

Снаружи по-прежнему шел проливной дождь, который загнал его отряд в «Черный Вепрь». Старшая сестра уже бежала в восточном направлении, к лесному массиву, темневшему на горизонте. Капитан оглянулся и в дальнем углу кухни заметил съежившегося на полу бледного харонца. Зачем королевство мертвых послало это существо сюда, в эту одинокую харчевню? Он выругался, поудобнее устроил девочку у себя на руках и поспешил вслед за ее сестрой, дав себе обещание спасти их обеих.

Оглушенная ударом, Жаэль ухватилась за руку Кованого, чтобы подняться на ноги. Ликорниец заслонил их от солдат, не спуская с них глаз. Передавая Жаэль арбалет, Кованый напомнил с упреком:

– Я же говорил тебе, не надо его трогать.

– Он мне за это заплатит, не беспокойся, – прошипела она.

Воспользовавшись затишьем, десяток солдат, которые еще были в состоянии драться, перестроились в полукольцо вокруг харонцев. Жаэль увидела, что Зименц приближается к двум девочкам, стоящим в глубине харчевни. Вдруг она заметила вышедшего из полумрака капитана со шпагой в руке, который подхватил девочку.

– Ты видела? – спросил Кованый.

– Главное, не вмешивайся, – приказала она. – Пусть сам выпутывается, как знает.

Толстяк усомнился:

– Ты уверена?

– Абсолютно. Избавимся от солдат, а там будет видно.

– Ладно… – скрепя сердце согласился Кованый.

Афран, который в это время старался не подпускать солдат на близкое расстояние, бросил взгляд через плечо:

– Я далек от мысли беспокоить вас, но передо мной десять разъяренных молодых людей, которые надеются выиграть по жребию мой костюм до окончания грозы… Не хочу вас затруднять, но небольшую помощь с вашей стороны я бы приветствовал. – Он пригнулся, чтобы избежать неловкой атаки одного из солдат, и гримасой встретил появление Кованого рядом с собой: – Не слишком рано, дружище.

Бой окончился быстро. Едва один из солдат заметил исчезновение капитана, как паника охватила и сломила окончательно поредевший отряд, предоставив харонцам полную свободу добивать тех, кто пытался убежать.

Жаэль ничем не помешала бегству капитана. Она не собиралась брать на себя ответственность за эту резню и предполагала возложить ее прежде всего на Зименца. Была некоторая надежда, что властитель Арнхем доложит об этом королю и тот примет решение отозвать василиска в Харонию.

Бойня в харчевне была недолгой, они прикончили солдат одного за другим. Когда восстановилась тишина, балки были в крови и красные лужи затекали под изуродованные тела. Жаэль покончила с женой хозяина, выстрелив в упор в основание ее черепа. Тело дернулось, замерев в последнем объятии на трупе мужа.

– Чистая потеря времени, – сквозь зубы процедила пегасинка, поднимая табурет.

Она уселась и взглянула туда, где был Зименц. Он лежал прямо на полу в позе зародыша в утробе и тихо стонал.

Опершись на свою дубину, Кованый спросил Жаэль, указав на него взглядом:

– Что об этом думаешь?

Пегасинка, положив арбалет себе на колени, прилежно поглаживала твердое дерево.

– Не знаю. Если нам предстоит возиться с ним все время, будут, я думаю, серьезные основания для беспокойства.

Афран подошел к ним.

– Лично я, – сказал он, – счел бы естественным от него избавиться. И наконец, какие способности делают его столь ценным?

– Ты видел, что он со мной сделал? – сухо возразила она ему.

– Впечатляет, я с тобой согласен.

– Ведьмины штучки, мать его за ногу! – уточнил Кованый.

– Известно, откуда он родом? – поинтересовался ликорниец.

– Из Земли Василисков, – хихикнул толстяк. Афран повернулся к нему с натянутой улыбкой:

– Слушай меня внимательно, дремучее толстокожее. Прикуси язык и молоти только своей дубиной, так будет лучше для всех…