Темные воды времени

Я усмехнулась про себя. Молодец Любаша! С любым общий язык найдет. Ласковый теленок двух маток сосет, не зря народ говорит. А тем временем, дед Шишига повернулся и пошел в камыши, приглашая нас идти вслед за ним. Раздумывали мы не долго. Вариантов было не много. Хотя, я до конца не верила, что грядет такая уж серьезная катастрофа. Ну, подумаешь, гроза и гроза. Что я, гроз не видела. Но видя обеспокоенный взгляд Тимофея, то и дело, оборачивающегося назад, подумала, что лучше довериться опыту местных. Наверняка, им лучше знать. Мы нырнули за Шишигой в камыши, и зашлепали по воде, стараясь не потерять из вида его неказистую маленькую фигурку. Вскоре, в зарослях тростника показались какие- то завалы из старых деревьев, похожие просто на огромную кучу гниющих веток. Подойдя поближе, я увидела, что, скорее это напоминало бобровую хатку, только больших размеров. Вход в этот несуразный дом густо заплетали поросли хмеля. Мы вслед за Шишигой нырнули под этот природный занавес и огляделись. К нашему изумлению, внутри жилище выглядело вполне сносно. Пол был устлан толстыми матами, сплетенными из камыша. У одной из стен стоял маленький топчан, накрытый одеялом из разноцветных лоскутков. В углу притулилась маленькая печурка. Несмотря на то, что домушка стояла на воде, внутри сырости не чувствовалось. Видя, как Любаша с интересом разглядывает лоскутное одеяло, Шишига, с любовью в голосе, произнес:

– Аристида подарила

– и погладил одеяло своей крючковатой рукой.

Чувствовалось, что во всем доме для него это была самая ценная вещь.

Мы не знали куда нам приткнуться. Домик не был рассчитан на такое количество рослых гостей. В конце концов, мы уселись прямо на пол. Благо, он был сухим. Тем временем, за стенами завыл ветер и раздались первые раскаты грома. Буря накрывала наш утлый домик, накатывая мощными волнами, грозя смести его приливной волной. Вместе с бурей пришло какое-то щемящее беспокойство. Мне захотелось выйти наружу. Окружающие стены давили на меня, затрудняя дыхание. Я встала и быстро вышла наружу. Вслед мне неслось шипение нашего хозяина:

– Куда

!!? Остановите ее!

Но я была уже снаружи. Картина, которая предстала моим глазам ошеломляла. Сильные порывы ветра пригибали камыши до самой воды, а ручеек бурлил, как кипяток в чайнике. Тучи налились темно-фиолетовым цветом и, уже закрыли все небо. Свет померк. Молнии стегали землю, как цыганский бич. Наполняя все живое вокруг, трепетным ужасом перед гневом Богов. Тимофей с Любашей, выскочившие за мной наружу, тянули меня назад, под спасительную крышу домика Шишиги. И тут, на самом краю сознания, я уловила какой-то, не то крик, не то стон. Оглядевшись, я заметила не далеко какое-то шевеление в камышах. Преодолевая сумасшедшие порывы ветра, я кинулась в ту сторону. На берегу в камышах билось какое-то живое существо. Раздвинув траву, я увидела, что это самка сокола. Порыв ветра кинул ее на землю, и она запуталась в камышах. Я схватила сокола и спрятала его под курткой. Птица перестала биться и притихла, понимая, что я ее спасаю. И в это время огромная молния разрезало небо на две половины, озаряя все вокруг неверным призрачным светом. Вслед за молнией грянул раскат грома. На какой- то миг я оглохла. Мир содрогнулся, земля застонала протяжным гулом. Как будто Бог Перун обрушил свою булаву на голову Великого Змея. «

. И прольется кровь Змея на измученную и истерзанную землю горячим потоком.» – всплыл в моей голове отрывок из старой легенды. В этот момент небо разошлось и хлынул страшный ливень. Он падал сплошным потоком, мир вокруг нас пропал, исчез, смытый этой грозной волной. Мы кинулись под защиту, казалось, такого ненадежного крова.

Глава 9

Мы сидели на полу, прижавшись друг к другу. Любаша вздрагивала в такт звукам грома. Вода стекала с нас ручьями. Волосы прилипли к лицу. Бес жалобно скулил, прижавшись к моим ногам. Стены домика тряслись и вздрагивали. Мне казалось, что сейчас вся эта конструкция обвалится и погребет нас под кучей обломанных веток и стволов. Но, на удивление, домик трясся, но стоял. И, судя по всему, разваливаться не собирался. Дед Шишига сидел на своем топчанчике, и горестно вздыхал.

– И куда вас понесло, в такую- то бурю

Сейчас любой живой твари снаружи делать нечего. Когда Боги бьются, всем лучше сидеть тихо. Не ровен час, под длань Божью попадешь. Ох-ох-ох

Говорила мне Аристида присмотреть за вами. Но, забыла сказать, что вы бестолковые

Ох-ох-ох … – тихонько шипел он.

И тут я вспомнила про спасенную соколиху. Бережно достала птицу из- под куртки. Она встрепенулась, спрыгнула с моих рук на пол и посмотрела на меня желтым с белым ободком глазом. Все уставились на меня, как будто я принесла не птицу, а дракона. Соколиха обвела всех взглядом, тихонько заклекотала и расправила свои крылья, обдав всех брызгами. Без того в тесной избушке совсем не осталось свободного места. Шишига соскочил со своего топчана и подбежал на своих кривых ножках к новой гостье. Птица совсем его не боялась. Дед погладил ее по голове и что -то тихонько заурчал. Соколиха отвечала ему отрывистым клекотом. Это продолжалось минут пять. И все это время, мы смотрели на их

разговор (с, позволения, сказать) совершенно обалдевшими глазами. Мы – это я и Любаша. Остальные члены нашей компании отнеслись к этому, как само собой разумеющему. Ну, Бес, понятно. Все- таки зверь. Для него птичий язык, наверное, понятен, как нам человечий. А вот то, что Тимофей слушал это

кудахтанье со все понимающим видом, для нас было большим сюрпризом. Хотя, немного подумав, я решила, что мы совсем ничего не знаем об этом мире. И то, что в нашем мире кажется волшебством, здесь может быть простой, обычной вещью.

Через некоторое время, Шишига повернулся к нам и зашипел своим шуршащим голосом.

– Ее зовут Обгоняющая Бурю. И она очень вам благодарно, что вы спасли ее. Теперь у нее перед вами долг. И она хочет вас сопровождать в вашем путешествии. – удовлетворенно закончил он.

А Обгоняющая Бурю с достоинством наклонила свою голову, тем самым, как -бы, подтверждая его слова. Мы с Любашей хором выдохнули:

– Ну, ничего себе!!!

А Тимофей чуть дернул уголком губ. То ли усмешка, то ли скупая улыбка. И я задала ему вполне резонный вопрос:

– А ты тоже понимаешь, что она говорит?

Тимофей с минуту разглядывал свои руки. Я уже думала, что ответа не дождусь. Наконец он произнес:

– Я не понимаю слов. Я понимаю ее желания и эмоции.

Любаша посмотрела на Тимофея большими глазами, и выдохнула только одно слово: «Круто!» Я никак не могла определиться, как себя вести в данной ситуации. Для меня соколиха оставалась просто птицей. Опять реальность с трудом просачивалась в мою голову. Я потрясла головой, стараясь примириться с этим и выпалила:

– Можно мы будем звать ее просто Вася?

Все уставились на меня (и, соколиха в том числе) ошарашенным взглядом. И я принялась сбивчиво мямлить:

– Ну

Вася, Василиса. Обгоняющая Бурю – это как- то длинно. А Василиса, между прочим, в переводе с Греческого означает «царевна»

– вконец смутившись, выпалила я.

Любаня зашипела мне на ухо:

– С какого «греческого»

! Они и знать, наверное, не знают, что такое «греческий»! Совсем, подруга, сбрендила!

Я обиженно засопела. Нет, ну а что такого. Тимофея мы же назвали в честь моего кота. А тут все- таки – «царевна»

А Обгоняющей Бурю имя понравилось. Потому что, она благосклонно мне кивнула. И, чтоб мне провалиться на месте, в ее желтых глазах мелькнула искорка смеха.

Я на этом не успокоилась. И стала приставать к Тимофею.

– А она понимает, что я говорю?

– Нет, слова она не понимает. Только эмоции и мысли.

– Здорово!! – обрадовалась я.

Всегда лучше, чтобы в коллективе было понимание.

Вздохнув с облегчением, я уселась на пол и предложила всем перекусить. Все дружно меня поддержали. И мы принялись ужинать.

Звуки бури доносились из вне, но все уже как- то привыкли, и почти не обращали на них внимание. В домушке стало совсем темно. Лишь отсветы сверкающих молний позволяли увидеть контуры людей и предметов. Шишига завозился в углу, зашуршал и загремел чем-то и вытащил на середину комнаты большую старую бутыль. Внутри бутыли что- то слабо мерцало. Маленькая комнатка озарилась слабым зеленоватым неровным светом. Любаша проявила любопытство.

– Что это, дедушка?

– Дак, светляки, славница. Старые уже, светят плохо. Мне то свет и ни к чему. Один я тут, зачем мне свет.