Тёмные воды. Зимний апокалипсис

И вот теперь нам предстояло срываться с места и уезжать неизвестно куда. Я при этом ничего не теряла, а Андрей с Ксюхой оставляли квартиру. Но они не унывали.

– Заработаем ещё, – сказал Андрей. – Главное выжить.

И улыбнулся своей особенной улыбкой. Он мне в такие минуты напоминал Гагарина, фотография которого висела у отца на стене в Пензе.

Решили, что сейчас, в разгар паники, никуда не поедем. Дождёмся, когда дороги станут посвободнее. Вечером удалось дозвониться отцу. Договорились, что спокойно и без суматохи приедем к нему через пару недель. Ближе к дате отъезда Андрей залил полный бак бензина и пару канистр, мы, не торопясь, собрали необходимые вещи и уже в конце августа поехали в Пензу.

Дорога в сторону Пензы была свободна, а вот в обратную сторону стояла огромная пробка. До самой Пензы нам не попалось ни одного места, где машины из неё ехали, а не стояли в бесконечной очереди. Пару раз нам показалось, что в этой очереди не всё спокойно, но нас никто останавливать не пытался, и мы доехали до места без приключений.

Отец нам обрадовался. В последние три-четыре года мы навещали его нечасто, он постарел, сгорбился и выглядел нездоровым. Мамин портрет стоял всё там же, на полке старенького серванта.

– Я готов ехать, – отец указал на две сумки в коридоре. – Там книги, – пояснил он, – и немного тёплых вещей.

– Хорошо, папа, – ответил Андрей. – Только мы сейчас никуда не поедем, лучше жить в доме, чем на шоссе. Будем ждать.

В итоге мы прожили в Пензе почти месяц. Были бытовые сложности, например, канализация уже не работала, из крана не текла вода, и прочее в таком духе. Андрей пару раз в неделю ездил на окраины проверять, не рассосалась ли пробка, и только спустя неделю после того, как город покинул последний автомобиль, мы разместились в его «Ладе» и уехали. Отец оглядывался назад до тех пор, пока не скрылись из вида последние пензенские дома.

Дорога была свободна, только изредка мы обгоняли медленно едущие в сторону Тамбова автомобили.

– Вот, – улыбаясь, говорил Андрей. – Хорошо, что подождали, теперь едем как люди.

Вдали показалось несколько человек в военной форме. Они жестом показали нам остановиться.

– Военный патруль… – пробормотал Андрей. – Даже не знаю, останавливаться ли?

Словно отвечая ему, один из военных поднял автомат и сделал несколько выстрелов в нашем направлении.

Андрей резко затормозил и остановился рядом с военными.

– Что случилось, командир? – спросил он, опустив стекло, но оставаясь в кабине.

– Всем выйти из машины, – приказал один из военных и направил на нас дуло автомата.

Мы подчинились.

– Руки на машину, ноги расставить, – скомандовал всё тот же военный.

– Ребята, а что случилось? – спросил папа, становясь к машине и опираясь руками на кузов.

– Эдя, а это кто? – издевательски спросил один из патрульных. – Он нам нужен?

– Нет, старики не нужны, – ответил тот, которого назвали Эдей. – Что нам с ними делать?

В тот же миг раздалась автоматная очередь и отец грузно опустился на землю.

– Вы что творите, суки?! – дёрнулся было Андрей, но после удара по голове прикладом, упал рядом с отцом.

– Ещё вопросы будут? – спросил Эдя.

– Кто вы? – обречённо спросила я.

Эдя ухмыльнулся.

– Мы – ваши боги, а вы рабы божьи.

И все трое заржали.

Затем они напали ещё на одну машину. В ней были две девушки, пожилая женщина и мужчина. Женщину они застрелили, даже не дожидаясь, когда она выйдет из машины, а девчонок и парня связали, как и нас, и посадили в микроавтобус.

Так мы попали в плен, а точнее, в рабство к этой банде отморозков. Они отвезли нас в какую-то воинскую часть, где сделали рабами их садиста-главаря.

Мы с Ксюхой в крайне унизительном положении жили в каморке вместе с садистом, а Андрей и другие пленники – в казарме. У нас не было никакой возможности поговорить с ним. Однажды, когда я попыталась выскользнуть из каморки и пересечься с Андреем, садист подверг нас обоих таким издевательствам, что больше я и не помышляла о том, чтобы наладить связь.

Через месяц мы с Ксюхой приелись этому тупице, и он послал своих отморозков за новой партией. Они привезли пятерых девочек и троих мужчин. Ксюху садист тут же выгнал, а себе взял ещё одну девочку, совсем молоденькую. Первым делом он её сильно избил, чтобы сломать, как нас с Ксюхой.

А через пару дней в казарме поднялся ужасный шум. Садист был взбешён и, кажется, сильно напуган. Сначала он бегал по коридорам и орал на всех, кого видел. Затем притащил бутылку водки в каптёрку, стал пить и жаловаться мне и новенькой девочке, которую звали Лерой, на какого-то Витю-комсомольца, который посягает на его, черновольскую, власть и собственность и уже убил кого-то, чтобы запугать его.

Тут в каптёрку заглянул один из его отморозков и что-то шепнул пьяному Черноволу. Тот выскочил как ошпаренный в коридор, и оттуда сразу же раздались звуки ударов – кого-то сильно били. «Говори, падла! Говори!», – раздавалось из коридора.

Через час он зашёл в каптёрку весь в крови, бросил на тумбочку какие-то пакетики, вроде порошков аскорбинки, посмотрел на нас с Лерой и сказал:

– Идите, приберите там.

Мы вышли из комнаты. В коридоре в луже крови лежал человек. Я много раз слышала выражение «на нём не было живого места», но видела такое впервые. Он был так изуродован, что я узнала его только по крестику, который свисал с его шеи на окровавленной нитке. Этот крестик я сама дарила Андрюшке несколько лет назад. В глазах у меня потемнело, и я упала рядом с ним в лужу крови.

Садист тут же подошёл и сильно пнул меня в бок.

– Вставай, сука! Мой здесь всё. Это же брательник твой? Хотел, тварь, перетравить нас всех здесь. Я тебе сегодня устрою ночку, сука! А тут же ещё жена его где-то? Наверное, тоже травить меня собралась?

С этими словами он заорал на всю казарму:

– А ну ведите сюда эту потаскуху!

Через пару минут привели перепуганную Ксюшу.

– Раздеть её! И её, – он ткнул рукой в сторону Леры. – И ещё… – он посмотрел на меня, но затем отвёл взгляд. – И вон ту, – показал неопределённо куда-то в казарму. – Раздеть их и выгнать на улицу!

– Там минус двадцать, – сказал кто-то из его дебилов.

– Жаль, что не минус пятьдесят! – заорал садист. – Этих троих голышом на мороз! Выполнять!

Двое мужчин из пленных вышли в коридор.

– Тогда и нас с ними.

– С ними хотите? – завопил садист. – Значит, будете с ними!

С этими словами он метнулся в каптёрку и выскочил оттуда с цепью, которой начал бить осмелившихся ему возразить.

– Вперёд! Вперёд! – орал он и изо всех сил бил тяжёлой цепью своих жертв. А они вдруг, несмотря на боль, сделали шаг навстречу ему. Один из них размахнулся и ударил Черновола кулаком по лицу, да так, что тот упал. Второй подбежал и успел пнуть его по рёбрам прежде, чем их обоих схватили и уложили на пол лицом вниз, вывернув руки назад. Затем их ударили несколько раз ногами по голове и, потерявших сознание, за ноги поволокли в оружейную комнату.